Шрамы и песни (ЛП) - Кристина Золендз

— Значит, твой план — это не просыхать до конца жизни, вместо того чтобы разбираться с тем фактом, что твоя любимая девушка сейчас на свидании с другим? И чем это лучше того, чтобы снова подсесть на наркоту?

— Я как бы слегка занят, пытаясь добраться до статуса отключки. Ты же не будешь против, если я проигнорирую твою пламенную речь? — сказал я, допивая очередной шот.

— Тогда ответь на один вопрос.

Я крутанул рукой в воздухе, призывая его продолжить нарушать прогресс моего бухания.

— Разве она не достойна того, чтобы за нее боролись?

— Достойна. Только я не достоин быть победителем. Шейн Макстон — кусок дерьма.

Коннер пьяно мотнул головой вверх и вниз.

— Ага. Он был им раньше. Но потом, девять месяцев назад, он очистился и, среди тех кого я знаю, стал одним из лучших парней. Шейн, не трать свою жизнь на вопрос, достоин ты ее или нет, позволь ей самой решать.

Спустя какое-то время, смутно помню, как карабкался по ступенькам к квартире Грейс и Леа. Я собирался дожидаться Грейс в ее постели. И не позволю этому барменишке ничего ей смешивать, даже напитки.

Смеясь и шикая друг на друга, мы с Коннером ввалились в квартиру девушек.

— Чувак, у тя ключи есть? Тычесерьезно? Да ты ж почти женатик! — промычал я.

— Тш... Тише ты. Ты их разбудишь! — закричал Коннер.

— Ага, слишком поздно беспокоиться об этом, идиоты, — засмеялась Леа, зависшая над нами с битой в руках. — После устроенного вами шума вам ужасно повезло, что я не вызвала копов!

— Хочешь поиграть с нами в бейсбол? — хихикнул я.

Леа закинула биту себе на плечо, развернулась и пошла по коридору.

— Я пошла за помощью, — посмеивалась она.

Коннер и я отцепились друг от друга и попытались подняться. Не знаю как для него, но для меня земля двигалась слишком быстро, поэтому я остался лежать.

— Кон, кажется, вращение моего мира немного вышло из-под контроля. Чувствуешь?

— Да иди ты, Шейн. Это ты во всем виноват. Ты заставил меня пить. Как считаешь, я смогу встать на голову?

— Не знаю. Зачем тебе ходить на собственной голове? Это глупо. Я собираюсь спрятаться от Леа и Грейс. Прикрой меня теми подушками. Вааау, какие они мяяягенькие, — пьяно захихикал я. Да я пьянее пьяного. И мне был очень нужен фонарик. При помощи всех подушек с дивана лучшая в мире подушечная крепость была воздвигнута. Двадцатитрехлетним пьяным парнем. Лучшая. В. Мире.

Прижавшись к стене, Коннер плюхнулся на свою голову и захихикал:

— Вот она моя красавица-девушка. Шейн. Шейн? Шеее...ейн? Где блин этот Шейн?

Я высунул голову из-за диванных подушек и помахал ему рукой. Ну, точнее, я попытался показать ему сигналы руками как Морской Котик, но, кажется, он не понял.

— Я у себя в фортике.

Коннер пополз ко мне и заметил только что вернувшуюся в комнату Леа.

— Ой-ёй, Шейн. Глянь, кто тут. Это она, Грейс. Шейн? Шейн? — зашептал он. — Чувак, пригласи ее к себе в фортик!

В дверном проеме стояла Грейс. Я немного умер. На ней почти ничего не было: только крошечная маечка и мою любимые шортики. Но не это меня торкнуло. А то, как лунный свет, просачивающийся в окно, мягко падал на ее нежную кожу. Заставляя ее сиять, никогда еще не видел, чтобы кому-то так идеально шел лунный свет.

— Так, хватит. Давай, Коннер, пойдем спать, — сказала Леа, поднимая его с пола. Похихикивая, пьяно прислонился к стенке.

— Грейс, Шейну ты очень-очень-очень нравишься... ты делаешь его счастливым, когда небо затянуто серыми облаками, — пьяно пропел он, кажется, это была мелодия песни «You Are My Sunshine». Я и забыл, что в пьяном состоянии он пел довольно-таки хорошо.

Леа обернулась к Грейс, улыбаясь и хихикая.

— Шейн твой?

О, Господи, да, я ее. Я ее вот уже как тысячи лет.

Грейс улыбнулась Леа в ответ.

— Да, конечно. — Мое сердце подпрыгнуло, и все подушки вдруг рухнули.

Я вперился в нее тупым взглядом и невнятно промычал:

— Боже, Грейс, ты так чертовски изыскана. — Так, только что сказанному существует медицинский термин, и имя ему — словесный понос. Словесный понос — это когда вы не можете контролировать функции своего тела и с ваших губ начинает лететь всякое дерьмо. Ага, я ведь злился на нее за свидание с Райаном и вполне полагал, что он мог находиться в ее комнате, ждать ее возвращения. Черт, кажется, меня сейчас стошнит.

А потом она мне улыбнулась. Грейс Тейлор улыбнулась мне своими потрясающими губками и блестящими от слез глазами. Никогда не забуду, как она смотрела на меня той ночью. Ну ладно, скорее всего забуду, потому что был мертвецки пьян, но я надеялся, что ее взгляд был полон прощения и любви. И чувства эти предназначались именно мне.

Она подошла ко мне и стала возвращать подушки на диван. Она продолжала поглядывать на меня, пока я наблюдал за ней, затем подошла к шкафу, в котором хранились запасные подушки и постельное белье, и постелила мне на диване. Шатаясь, я встал на ноги и развалился на диване, хватая ее за талию и притягивая сесть рядом со мной. Одной рукой я стянул с себя футболку и швырнул на журнальный столик. Я откинулся на подушки и тыльной стороной руки коснулся ее ноги, ощущая тепло ее кожи.

Я повернул к ней голову и пододвинулся поближе.

— Как прошло твое свидание?

Она опустила взгляд на свои ладони, мои пальцы нежно рисовали круги на ее коже, а потом, каким-то образом, наши пальцы переплелись.

— Я не пошла, — прошептала она.

Мое сердце заколотилось. Не это я ожидал услышать. Комната завращалась быстрее, и я почувствовал легкое головокружение. Я прилег на диван и осторожно притянул ее в свои объятия, укладывая ее рядом.

— Знаю, я пьян как черт, Грейс, но останься со мной. Ты нужна мне как чертов воздух.

— Шейн... — выдохнула она. Потом она устроилась поудобнее, и помню, я почувствовал себя словно в раю.

Нежно я прижался губами к ее затылку чуть ниже ушка, сделал глубокий вдох, вдыхая ее аромат, и поцеловал.

— Заткнись и спи, Грейс.

И именно этим мы и занялись.

Глава 21

Кто-то хочет просверлить мне дырку в черепе? Святое дерьмо, кто-то пытался сделать мне лоботомию. Мне пришлось разлеплять глаза обеими руками, чтобы проснуться. Приняв вертикальное положение, я понятия не имел, где нахожусь и как сюда попал. Единственная вещь, на которой получилось сосредоточить взгляд, — деревянная бейсбольная бита в углу комнаты.

Интересно, я что, играл в бейсбол и забыл это? Знаете, в чем трудность реальной жизни? В ней не хватает киношных спецэффектов с музыкой, во время которых тебя накрывает воспоминаниями. Потому что я бы поспорил, что в тот момент фоном должна была играть жуткая пугающая музыка. Я совершенно уверился, что та жизнь, в которой я застрял, превратилась в сложную алкогольную игру. И я с разгромом проигрывал. Интересно, а не дезертировала ли с корабля моя печень? Я бы ее понял, потому что мое отношение к ней было крайне оскорбительным.