Летний шторм - Сергей Чекоданов

   Никифоров кивнул, уяснив своё задание на ближайшее время.

   Капитан продолжил постановку задачи, обращаясь в основном к командирам первого и третьего отделения, состоящим из бойцов, основной задачей которых было штурмовать позиции противника в открытом бою, и тихо уничтожать его при скрытом взламывании обороны.

   Пашка прикидывал возможности своей новой винтовки, думал не взять ли на сегодняшнее задание первую "Гюрзу", которую ему оставили по просьбе командира. Получалось, что, всё-таки, нужно брать новую винтовку. Раз, в близкий бой им не ввязываться, значит нужно проверить возможности нового калибра.

   Вскоре командир переключился на их группу, разъяснил, что именно им предстояло сделать в течение светлого времени суток. Павел старательно запоминал указания. Капитан обладал громадным боевым опытом, и все его слова стоило осмысливать и применять на практике.

   Минут через двадцать совещание закончилось. Командиры отделений отправились инструктировать своих бойцов и готовиться к предстоящим операциям.

   Ситуация напоминала уже изрядно подзабытые события мая этого года. Опять аэродром, опять жужжащие над головой самолёты люфтваффе. Вот только охрана аэродрома сейчас старательно вглядывалась в окрестности, да хваталась за оружие по малейшему поводу. Осторожности и уважению к своему противнику немецких солдат научили. Тех, конечно, кто остался жив к этому времени.

   Близко подобраться к взлётной полосе не представлялось возможным. Многочисленные посты и секреты контролировали окрестности, по крайней мере, на километр. Солдаты старательно несли службу, помня о том, что нерадивые и ленивые часовые очень скоро оказываются на Восточном фронте в составе штурмовых батальонов, появившихся ещё два месяца назад с личного благословления фюрера. Вождь решил, что каждый настоящий немец должен побывать с составе штурмовых групп, в которых довелось проявить свою доблесть ефрейтору Адольфу Шикльгруберу во время Великой войны начала века.

   "Солдатские радио" рассказывало, что две недели назад на Сандомирском плацдарме схлестнулись во встречной атаке солдаты немецкого штурмового батальона и бойцы штрафной роты одной из дивизий Центрального фронта. В скоротечной стычке выпустили все патроны и, вскоре, перешли в рукопашную схватку штыками, прикладами, десантными ножами, сапёрными лопатками, да и просто кулаками и зубами. Под многоэтажные маты и крики боли сошлись вплотную, выясняя кто из противников злее и упорнее. Минут десять страшное месиво человеческих тел колебалось из стороны в сторону, пока немецкие штрафники не сломались и не побежали. Обозлённые потерями мужики штрафной роты преследовали противника до самых его траншей, ворвались туда и устроили страшную резню, отводя душу и мстя за потерянных товарищей. Говорят, что в плен взяли только два десятка человек, у которых хватило сообразительности найти подходящее укрытие и просидеть окончание боя в нём. То же самое "солдатское радио" утверждало, что ужаснувшиеся своей жестокости мужики упоили уцелевших солдат Вермахта вусмерть, и даже дали утром опохмелиться.

   Пашка невольно усмехнулся, вспомнив очередную шутку капитана, о "самом миролюбивом русском народе - восемьсот лет в боях и походах".

   - Русский мужик - прирождённый воин! - Внушал им капитан на очередной постановке задачи. - Ваша задача научить его проявлять свои бойцовские качества! И тогда с ним никакой враг не справится.

   Старшина посмотрел по сторонам, оценивая готовность подчинённых ему польских бойцов. Увиденное большого оптимизма не внушало. Боевого опыта польские жолнежи почти не имели. Только часть из них показывала умение маскироваться, выдвигаясь к расположению немецких постов. Радовало хотя бы то, что у польских командиров хватило ума отправить вперёд именно этих бойцов, оставив позади восторженных идиотов, которым война всё ещё представляется героической сказкой. Впрочем подойти вплотную и эти, самые лучшие, солдаты Гвардии Людовой не смогут. Слишком велика разница в боевой подготовке между немецкими солдатами и добровольцами польских коммунистических отрядов.

   Пашка глянул на Андрея, тот мгновенно начал перечислять намеченные ориентиры и расстояния до них. За эти три с лишним месяца войны их снайперская пара окончательно стала единым целым, понимая друг друга с полуслова и полувзгляда. Павел провёл прицелом по аэродрому, оценивая расположение мишеней. К сожалению, не было его излюбленных целей в виде бочек с горючим и авиационных бомб. Наученные горьким опытом, немцы старательно прятали столь страшные цели под землю, выкапывая для них длинные траншеи вдоль кромки взлётного поля. Так, что придётся польским бойцам прорываться к этим хранилищам с горючим и бомбами, пытаясь забросать их гранатами и бутылками с зажигательной смесью. Кому-нибудь да повезёт!

   Вопросительно глянул на русского старшину польский поручик. Пашка кинул взгляд на часы - половина двенадцатого. Капитан приказал начинать операцию не раньше полудня, прикидывая только ему известную последовательность намеченных командованием действий.

   Павел перевернулся на спину, закрыл глаза и размеренно задышал, выравнивая дыхание и готовясь к открытию огня.

   Поляк внимательно следил за русским снайпером, запоминая все его действия. После окончания операции ему предстоял обстоятельный доклад командованию бригады обо всех действиях союзника. Подполковник хотел понять, почему польская армия проиграла войну, а русские её выигрывают!

   Прошло десять минут неторопливой "медитации", как называл это состояние капитан, любивший применять только ему понятные слова. Пашка перевернулся, придвинул к себе винтовку, приникнул к прицелу. Напрягся польский командир, ожидая команды от своего русского союзника. То, что командовал ими всего лишь старшина, польского офицера уже не возмущало. Пришлось уяснить, что звания советского Осназа значат намного больше официальных знаков различия русской и польской армии.

   Павел с Андреем оценивали ситуацию на аэродроме Люфтваффе. Немцы, хоть и старались придерживаться новых, принятых после майского разгрома, правил несения караульной службы, но всё же допускали некоторые вольности, полагаясь на то, что находятся в союзной стране. По крайней мере, так говорил доктор Геббельс в очередной программной речи, которые он произносил всё чаще и чаще. Причём, в каждом следующем докладе неуклонно увеличивалось число польских сторонников Германии и уменьшалось количество мерзавцев, перешедших на службу к большевикам.

   Впрочем, это утверждение больше помогало советским войскам и их союзникам из коммунистической Гвардии Людовой, чем польским сторонникам немецкого Вермахта, а тем более отрядам Армии Крайовой, полевые командиры которой, в большинстве своём, так и не смогли определиться со своим отношением к германской оккупации территории бывшего Польского государства.

   С одной стороны, немцы оккупировали основную часть довоенной Польши, с другой стороны польское "правительство в изгнании" из Лондона направляет подчинённые ему отряды на сопротивление Советам, которые захватили те части бывшего польского государства, где сами поляки составляли абсолютное меньшинство.

   Обычному человеку трудно было понять - против кого воевать? И стоит ли это делать?

   В том-то и проблема!

   Самому поручику было абсолютно наплевать на идиотские выяснения приоритета, которые происходили в вышестоящих штабах вооружённых сил поляков. Он пришёл сюда мстить немцам, которые два года назад вломились в его страну, для того чтобы убивать его родственников, друзей, знакомых и просто соотечественников.

   За это стоило мстить!

   По крайней мере, по мнению самого поручика.

   Старшина кивнул головой польскому офицеру, давая согласие на начало операции, дал отмашку Левашову, ожидавшему его команды. Время пришло.

   Нужно признать, что командир поляков трезво оценивал возможности своих жолнежей, ибо остановил своих подопечных незадолго до той критической черты, когда немецкие часовые непременно должны были их обнаружить.

   Хлопнуло позади и немного в стороне. Прошло несколько секунд и перед позицией немецкого пулемёта взметнулся султан разрыва - поляки пустили в дело трофейные немецкие миномёты. Второй разрыв лёг точно в пулемётном окопе - боевой опыт у польских миномётчиков присутствовал. Накрыв первый пулемёт, они перенесли огонь дальше, стремясь поразить как можно больше целей, пока противник их не обнаружит, и не поспешит ответить огнём своих орудий и пулемётов.

   Павел приник к прицелу, включаясь в борьбу с огневыми точками противника. Нашёл самые опасные, в данный момент, зенитные пушки, принялся выключать их расчёты из боя по уже отработанной три месяца назад схеме. Вначале одного из наводчиков, потом командира расчёта, затем всех остальных по очереди. Главное отличие от предыдущего боя заключалось в том, что приходилось выбивать почти всех, до того момента, как зенитка выключалась из боя.