Летний шторм - Сергей Чекоданов

   Поляки попытались одним рывком ворваться на аэродром, но залегли под огнём пулемётов, не обнаруженных разведкой заранее. Пашка хотел перевести огонь на них, но вмешались снайперы обычного калибра, заставляя замолчать немецких пулемётчиков.

   Впрочем, майского разгрома не получилось. Немецкие солдаты мгновенно отреагировали на вторжение, останавливая польские штурмовые группы на том расстоянии, когда эффективный огонь ограничивался только работой пулемётов, да особо метким огнём винтовок. Ни немецкие автоматы MP-40, ни, тем более, английские СТЭНы, составлявшие основную часть вооружения штурмовых групп поляков, не могли обеспечить нужную точность и кучность огня.

   Поляки два раза поднимались в едином порыве, проходили пару десятков метров, чтобы залечь под плотным огнём немецкой охраны аэродрома.

   Намного больше вреда противнику наносили польские миномёты. По крайней мере, они один за другим накрывали расчёты немецких пулемётов. Но уже было ясно, что атака не удалась. При существующем соотношении сил продолжение штурма означало бы только бессмысленную гибель большинства жолнежей поляков и немногочисленные жертвы среди солдат противника.

   Павел не собирался укладывать солдат союзника под этим аэродромом. Поэтому дал команду на отход штурмующих групп. Пока штурмовые группы поляков отходили, пулемёты и миномётные расчёты продолжали огонь, спеша нанести охране аэродрома, как можно больший урон.

   Работал и сам Пашка. Выделенный самому себе лимит в два десятка патронов стоило отработать. Прежде всего для оценки боевых возможностей новой "Гюрзы".

   Ощущение было двояким. С одной стороны, работать с новой винтовкой было намного легче, чем с первой "Гюрзой". Нет той отдачи, что заставляла ныть плечо после не слишком продолжительной работы с СВБК первого поколения. Нет сильного выхлопа, поднимающего пыль на пару метров в округе. Нет такого большого демаскирующего пламени, не позволяющего вести огонь ночью или в сильно пасмурную погоду.

   Но были и существенные недостатки. Действие на живую силу оставалось, по-прежнему, ошеломляющим. Но нанести серьёзные повреждения зенитным пушкам не получилось. Пришлось оставить эти попытки и методично охотиться за расчётами орудий.

   Уменьшилась и дальность поражения. По крайней мере Павел промахнулся два раза на расстоянии чуть больше километра. Чего не случалось с ним с далёкого января этого года, когда он осваивал первую СВБК.

   Всё это фиксировалось в памяти, так как предстояло писать подробный отчёт об использовании нового оружия. Если они, конечно, сумеют вернуться из этого рейда живыми. Пока получалось! Но и такого задания, как в этот раз, им ещё не поручали. Речь, конечно, не об аэродроме, а о предстоящем захвате моста.

   Взять его их взвод сможет! А вот удержать до подхода основных сил? Насколько было известно бойцам их взвода, немецкие части, не сумев прорваться на север в Пруссию, рванули на запад, стараясь опередить части Красной Армии.

   Клюге пытался оправдаться за второе поражение, понесённое его войсками за время войны. Пока получалось плохо!

   Почуявшие вкус победы русские дивизии сопротивлялись напору немецких войск с "идиотским" пренебрежением к смерти.

   Операция вышла на тот непредсказуемый баланс сил, когда только упорство и уверенность в своих силах определяют победившую сторону. Противостоящие немецким дивизиям советские полки и батальоны внутреннего кольца окружения упёрлись в изгрызенную воронками землю, торопливо накидали оборонительные рубежи, обозначили пулемётные позиции, помогли артиллеристам закопать "по самые стволы" свои орудия.

   Выходившие в прямую атаку на русские позиции немецкие панцеры и бронетранспортёры наталкивались на бронебойные болванки советских противотанковых батарей, вспыхивали торопливым бензиновым пламенем, отползали назад, спеша проверить другие направления возможного наступления.

   Но везде их ждали!

   Не помогали и торопливые удары с тыла, организованные польскими союзниками Вермахта и остатками разгромленных немецких частей, оказавшихся между внешним и внутренним кольцом окружения. Не смогли провести деблокирование и дивизии Вермахта, не попавшие в окружение. Германскому командованию так и не удалось накопить достаточного для этого наступления количества сил. Каждый раз, когда казалось, что успех недалеко, и нужно только приложить последнее усилие, большевики вводили в дело следующие части, ожидавшие своей очереди неподалёку.

   Твёрдая уверенность в победе заменялась сомнениями и нежелательными вопросами, которые командование Вермахта и СС старалось пресекать в зародыше.

   Особо настойчивые любопытствующие, вскоре, оказывались в штурмовых батальонах на Восточном фронте. Ну, а те, кто "слишком много знал", попадали в странные автомобильные аварии, или оказывались жертвами налётов авиации противника.

   Подтверждалось это участившимися случаями сдачи в плен высших офицеров Вермахта. Оказавшиеся в безвыходной ситуации командиры полков и дивизий торопились капитулировать до того момента времени, когда на их участке фронта появятся представители СС с приказом арестовать, а то и ликвидировать не оправдавших доверие фюрера генералов и полковников.

   Но фронт ещё держался. За счёт доблести немецких солдат, которые вдруг осознали, что противнику осталось не так уж много километров до территории Рейха. Красочные рассказы пропагандистов доктора Геббельса заставляли цепляться за каждую речушку и каждый холм, встречающиеся на пути германского отступления.

   "Если обещанное министерством пропаганды правда хотя бы наполовину, то от Германии ничего не останется", - как поведал составу их взвода пленный обер-лейтенант, взятый на второй день этого наступления. Бойцы тогда долго удивлялись людоедской фантазии главных брехунов Рейха. Такое ведь надо придумать!

   Но немцы верили! И держались до самого последнего момента.

   Впрочем, советские войска поступали точно также. Недолгий опыт общения с противником отбил желание сдаваться в плен даже у самых отъявленных трусов. А несколько расстрельных рвов, обнаруженных армейской контрразведкой, протрезвили даже большинство из тех, кто желал советской власти поражения.

   Павел уловил боковым зрением мощную вспышку в крайних траншеях противника и немедленно упал на дно своего окопа. "Ложись!" - прокричал он Панкратову, надеясь, что тот успеет отреагировать. Свистнула над головой пуля и в окоп спланировали срезанные ей веточки.

   "А вот это по нашу душу!" - сделал вывод старшина, прослеживая траекторию крупнокалиберной, судя по толщине срезанных сучков, пули.

   Стреляли немного под углом к занятой их расчётом позиции. И стреляли, судя по всему, из подобной их "Гюрзе" винтовки.

   "Вот и дождались!" - подумал Пашка. Хотя предупреждение было высказано ещё два месяца назад, когда в одном из рейдов пропал расчёт СВБК вместе со своей винтовкой.

   - Паша, ты там живой? - Раздался голос Панкратова.

   - Живой! - Отозвался старшина. - Давай отходить отсюда и вычислять, где этот поганец засел.

   Павел осторожно стянул винтовку с бруствера, неторопливо пополз из своего окопа. Рядом было слышно шевеление Панкратова, Андрей поступал точно так же, выволакивая назад своё оборудование.

   Догадавшись, что что-то пошло не так, скользнул к ним Усманов, составлявший их обычную охрану на время боя.

   - Равиль, как можно быстрее к Левашову, пусть подтягивается к запасной позиции. - Отдал ему приказание старшина. - И найди Ковалёва. Его помощь тоже потребуется.

   К запасному окопу вышли немного позже, чем обычно требовалось для преодоления такого расстояния. Пашка осторожничал, преодолевал ползком те места, где раньше, не задумываясь, проскочил бы одним рывком, пригибался ниже уровня земли в других, хотя в прежние времена спокойно пробежал бы их в полный рост.

   Времена поменялись. Противник смог подготовить своих снайперов большого калибра.

   Конечно, два месяца ушли у них не на то, чтобы сделать само оружие. Не требуется слишком большого ума, чтобы на крупнокалиберную винтовку, разработки которой были в Германии ещё с прошлой войны, присобачить оптический прицел. Тем более, что советский противник немцев блестяще подтвердил эффективность подобного оружия ещё в самые первые часы войны. Да и потом не отказывался от его применения во всё возрастающих масштабах.

   Скорее всего, захват советской "Гюрзы" позволил немецким сторонникам крупнокалиберной снайперской винтовки нейтрализовать своих врагов, которые всегда существуют у любого нового оружия. Чаще всего, как интересы представителей оружейных заводов. Иногда, как следствие обычной глупости военных чиновников, уверенных в том, что незачем придумывать что-то новое, когда старого оружия запасено на несколько предстоящих войн.