Кочевники неба - Вадим Павлович Калашов

успеть на крушт, поэтому хотел как-то обойти лагерь Рами и проехать к предгорьям мимо неё.

Но потом понял, что именно этого от него и будет ждать Рами, – что он захочет завершить Миртару. Выбор стоял такой: или попасть снова в лапы клановой королевы, или остаться навсегда в нижнем мире.

– Хорошо, едем к Красной башне! – сказал Лилле, давая Джелли возможность снова выбирать дорогу.

Он ехал следом за ней и пытался понять, почему не чувствует никакой паники. Он, для кого жизнь вне крушта казалась всегда худшим из кошмаров, сейчас с таким спокойствием воспринимал эту печальную участь, словно бы настоящий Лилле остался там, в яме для пленников, а по пустоши едет его неудачная копия.

И, вглядевшись в томный силуэт девичьей спины, вдруг понял причину.

Джелли. С ней Лилле обрёл умиротворение, которого никогда не знал даже на родном круште. Когда эта девушка вернулась в его жизнь, словно недостающий кусочек встал в идеальную мозаику.

С ней, как с Варэком, не надо было искать «себя среднего», её одинаково устраивал и «Лилле вдали», и «Лилле вблизи». Вот только и сотню дней с лучшим другом Лилле не променял бы на один день с этой девушкой.

– Бред, бред, бред! – шептал он. – Мы даже поговорить не можем нормально!

И тут же спросил сам себя: а может, им обоим и лишнее – разговоры? Может, счастье – это не когда есть с кем поговорить, а когда есть с кем помолчать?

Ему не нужно было слышать клятв её верности. Он и так знал, что она его никогда не предаст. Не словом, а делом она доказала ему, что пойдёт за ним в огонь и воду, никогда не отступит от него.

А она? Что нашла в нём она? Явно же не одна только красота покорила её в чужестранце?

– Я тебя люблю! – вдруг сказала Джелли.

Теперь только Лилле понял, почему эту фразу считают главной в разговорнике путешествующих подростков. Почему она для возраста Миртару важнее всех остальных фраз.

– И я тебя люблю, Джелли!

Она поцеловала его и сошла с коня, чтобы развести костёр и приготовить им ужин. И согреться, конечно – потянуло холодом, осень решила напомнить о себе.

А Лилле долго смотрел то на свою спутницу, очаровательно неприхотливую, то на раскидистую осеннюю пустошь, а потом спрыгнул на землю, вынул из сумки пергамент с именами побратимов, перевернул его обратной стороной и схватил остывший уголёк с края костра.

Неумелыми, но эмоциональными линиями Лилле изобразил девушку, лежащую на земле. Только вместо волос у неё были заросли вереска, а из тела росли деревья и трава.

У Джелли его первый опыт в рисовании вызвал только смех, но Лилле пообещал:

– Я научусь, я обязательно научусь.

Он чувствовал, что ему под силу и ремесло художника, и все возможные искусства сразу. Что любые горы ему по плечо и любые реки по колено. Он ощущал то же вдохновение, что и все влюблённые парни до него, то же желание покорять недоступное и добиваться невозможного.

И даже звук погони не напугал его.

– Мы оторвёмся от них, Джелли, обязательно оторвёмся!

Только к исходу безумной гонки Лилле отпустила самоуверенность влюблённого – он понял, что может проиграть.

– Беги, Джелли, беги! – крикнул он, когда его жеребец пал. – Ты не должна попасть к ним в лапы!

Но Джелли делала ровно наоборот: пыталась уступить ему своего коня.

Боевые вопли на агаросском раздавались совсем близко, когда кто-то затрубил в рог.

– Господа, сам Господь привёл нас в эту пустынную местность! Это же наш славный побратим!

Навстречу всадникам Агароссы из-за холма выезжал примерно равный по численности рыцарский отряд в полном боевом облачении.

Глава 10

Она тоже жертва

Пока граф-звездочёт беседовал с клановой королевой, Лилле узнал от барона Рауля, чем обязан счастливому появлению рыцарей в пустоши.

Ушлый автор легенды о Красной башне не мог себе позволить упустить столько знати, не опустошив полностью её карманы. Он пообещал новости о леди Матильде, её возвращении с неба к следующей весне, и рыцари встали на постой в городе – богатые шпороносцы взяли на себя заботу о бедных. Однако все развлечения горожан им быстро наскучили. Тогда рыцари решили устроить турнир, но не в опротивевшем городе, а где-то в красивой местности.

Переговоры с Рами тем временем зашли в тупик.

– Отдай мне пленника! Бойся связаться с всадниками Агароссы, граф!

– Я боюсь только уронить свою честь, королева Рами. Твой пленник останется с нами.

– Будь благоразумнее, граф, наши кони легче и быстрее.

– Вспомни сама о благоразумии, они утомлены тяжёлой погоней.

Последнюю фразу граф произнёс, желая, чтобы Рами отказалась от нападения, но в результате клановая королева, наоборот, отдала приказ о немедленной атаке, пока рыцари не выстроились в боевой порядок.

Рауль едва успел закрыть Лилле щитом от стрелы.

Те рыцари, кто ехал, сняв шлем, частью пали на поле боя, частью получили шрамы на всю жизнь, от лат остальных стрелы отлетели, лишь раззадорив благородную конницу.

Рами понимала, что не в силах использовать излюбленную тактику из-за утомлённых лошадей, но уж слишком ей хотелось наказать Лилле. Не дожидаясь, когда рыцарские кони наберут столь опасный с их тяжестью разгон, она отдала новый приказ.

Рыцари едва успели отбросить лишние в конной сече копья и взяться за мечи и секиры.

Это была жестокая битва, которой безоружный Лилле был лишь свидетелем. Всадники Агароссы пытались выбить его побратимов из седла тяжёлыми дротами и поразить саблями, но всё это оружие оказалось бесполезно против полного белого доспеха. Единственными, кто наносил серьёзный урон рыцарской армии, были командиры Агароссы. Их боевые молоты сминали и проламывали даже самые дорогие латы. Но под началом Рами было только шестьдесят молотобойцев, а у графа имелось больше трёхсот латников.

Оправдывая славу о своей свирепости, всадники Агароссы дрались до конца. Не разбежались по пустоши, даже потеряв последнего командира.

Лишь когда в сёдлах осталось не больше полусотни бойцов её отряда, Рами дала приказ об отступлении.

– У вас свежие лошади, не дайте ей уйти! – отдал граф приказ следовавшим за отрядом в триста рыцарей тремстам оруженосцам.

Это были совсем мальчишки, легко вооружённые, на небронированных лошадях, но для преследования обескровленного врага – самое то. Пока они гнались за Рами и её последними воинами, рыцари помогали и своим раненым, и чужим, и закрывали глаза мертвецам.

Спасение побратима обошлось благородным воинам в сорок три своих трупа и сто девяносто семь чужих. Неудивительно, что когда оруженосцы приволокли поверженную клановую королеву, вздёрнуть