Истории из жизни петербургских гидов. Правдивые и не очень - Наталия Алексеевна Хрусталева

поработала с несколькими группами дома и поэтому успела попрактиковаться в языке и стала много лучше понимать на слух и разговаривать. Трудности, конечно, еще были и их было много, но эта поездка в страну, говорящую на немецком языке, мне очень много дала. Основной целью поездки было совершенствование языка. Этому я старалась посвятить почти каждую минутку пребывания и даже в магазины редко ходила. Да и денег тогда меняли очень мало, в основном наши люди не покупали, а рассматривали то, что лежало на полках.

В языковом смысле «Спутник» дал и научил меня многому. Группы были все разными не только по их составу, но и по их интересам тоже, мы сопровождали их по всему маршруту. Темы разговоров и переводов менялись постоянно, что способствовало обогащению лексики, углублению в язык и более свободному общению. Я с большим удовольствием вспоминаю те времена, о чем охотно пишу и здесь. Благодаря этим поездкам я много где была и много что видела, география поездок очень обширная. Перечесть все места просто невозможно.

В советское время была возможность покупать и даже выписывать на дом некоторые газеты и журналы из ГДР, например, „Junge Welt“, „Neues Deutschland“ и некоторые другие. Так как я работала в школе, меня особенно интересовала пресса для детей и юношества „ABC“, „Trommel“, „Mozaik“ и другие детские газеты и журналы. Помимо того, что они помогали в работе на уроках, вызывали у школьников интерес к изучению преподаваемого мною предмета, с их помощью я и сама постоянно усовершенствовала язык.

Позже я работала внештатным переводчиком в иностранном отделе Академии наук. В те времена приезжало много специалистов и ученых. Для них это была рабочая командировка, но почти всегда им пытались выделить хоть немного времени для культурной программы, знакомства с городом и его достопримечательностями. Обычно это происходило в субботу и воскресенье, что меня тоже устраивало, и я с удовольствием сопровождала гостей. Это уже была совершенно другая работа, другие темы и другая лексика, что также очень обогатило мои знания. В учреждениях, где работали гости, я бывала очень редко, но для них часто устраивались встречи с коллегами в неофициальной обстановке и тогда мне приходилось переводить самой. Я очень далека от науки и техники, а уж на немецком языке… Не знаю сейчас даже как, но, видимо, справлялась. Публика была интеллигентная и образованная и всячески поддерживала и помогала. Я всегда брала с собой словарь и накануне старалась «подучить» или повторить лексику, которая, как мне казалось, могла помочь при переводах в данный момент. Мне посчастливилось переводить наших бывших президентов Академии наук Глебова И.А. и Алферова Ж.И. Это тоже, конечно, стало для меня незабываемым событием.

Дважды я была занята и на книжном салоне. Эта работа была мне особенно по душе, вызвала большой личный интерес, да и тематика с лексикой были «моими».

Несколько раз приглашали меня для работы и в Спорткомитет. Наверное, возникает вопрос, а почему везде меня. Со временем мои коллеги и друзья по «Спутнику» перешли на другую работу, так как вышли из комсомольского возраста. Их работа в других учреждениях тоже была связана с обслуживанием иностранных гостей, и я им очень благодарна, что они меня приглашали. Это обогатило не только мой жизненный опыт, но и содействовало постоянному усовершенствованию немецкого языка.

Я, наверное, уже повторяюсь, но хочу еще раз сказать, что работа переводчика, гида-переводчика, это постоянное самоусовершенствование и учеба. И многие мои коллеги «вечные ученики», а иначе и нельзя. Еще один личный пример, я одной из первых в городе установила дома спутниковую антенну. Смотрела я в основном немецкие каналы и, как результат, лучше, не напрягаясь, стала понимать разговорную речь во всем ее многообразии.

Эта глава получилась, как ода самой себе, но основной целью было показать, рассказать, как мы, старшее поколение изучали всеми возможными тогда способами, всем, что было под рукой и доступно, иностранные языки. «Век живи, век учись», я только «ЗА».

Нас всех учили понемногу, чему-нибудь и как-нибудь?

Наталия

Мне повезло попасть на дневные курсы «Интуриста». Честно говоря, благодаря какому-то давнему знакомству моей мамы. Перед поступлением на курсы проверялось знание иностранного языка. Я, как всегда, мямлила, поэтому меня взяли только вольнослушателем, то есть, без стипендии. Впрочем, это было совсем неважно. Меня взяли и я была счастлива.

Подготовка была солидной. Экскурсии во всех музеях, которые тогда посещали туристы. В Эрмитаже и Русском музее даже много экскурсий. Их вели экскурсоводы музеев, разумеется, по-русски. По-русски же тогда принимались специальной комиссией экзамены в этих музеях. Членами комиссии были в основном искусствоведы. Хотя многие из них хорошо знали иностранные языки, но о ежедневной работе с иностранными туристами они имели очень мало представления. Им казалось видимо, что стереотипы ведения экскурсий для советских граждан, подходят для всех. А может быть, они просто не отдавали себе отчета в том, что принимают экзамены у людей, имеющих совсем другое образование, чем они сами.

Бывали и курьезные случаи. Так, в Русском музее экзаменатор долго выяснял у меня, в чем выражается эпичность произведений Шишкина. Я начала с величины его полотен, от растерянности начала жестикулировать, демонстрируя эту величину. Мужчина, принимавший экзамен, видимо воспринял мою жестикуляцию как насмешку и, хотя я ответила на все вопросы, снизил мне оценку до четырех баллов. Не поверите, но за все годы работы гидом (а трудилась я в этой профессии больше 40 лет) мне в голову не приходило рассказывать про эпичность произведений Шишкина. Тем для рассказа в Русском музее и так было всегда достаточно.

Преподаватели курсов помогали осваивать материал на иностранном языке. Слушателям предстояло уложить в голове и маршруты экскурсий, и множество новых понятий, имен и цифр, а кроме того, освоить новую лексику. И, наконец, из мешанины новых знаний должен был возникнуть связный и более или менее интересный рассказ. Произносить его нужно было, не заикаясь и не теряясь, громко и ясно, что получалось поначалу далеко не всегда, даже если ты пытался составлять экскурсии письменно, а потом выучивать наизусть.

Даже способ стояния экскурсовода в музее нужно было осваивать заново. Ведь рассказывая об объекте показа, нужно было находиться к нему спиной, а лицом повернуться к туристам. При этом следить, чтобы наша спина не скрывала то, о чем мы старательно повествуем. На «репетициях» в музеях мы мучились ужасно, потому что рассказывать о том, чего не видишь, было поначалу очень сложно. Позже некоторые гиды так входили в свою роль «живых магнитофонов»,