Истории из жизни петербургских гидов. Правдивые и не очень - Наталия Алексеевна Хрусталева

что начинали рассказы о картинах, которые находились на реставрации или пребывали на выставках за границей. То есть, за их спиной была пустая стена, о чем они не подозревали, пока им не сообщали об этом их подопечные. Речь здесь идет о редких, но не единичных случаях. Такова рутина гидовской работы.

Многие тонкости профессии выявлялись лишь на практике. Красиво составленную (на бумаге) экскурсию приходилось сокращать, а это удавалось с большим трудом, потому что все полученные на курсах и из книг знания казались чрезвычайно важными. Если слов из песни выкинуть не удавалось, то либо вашу группу начинали подпирать сзади, намекая, не всегда вежливо, что пора идти дальше, либо туристы, не выдержав вашего усердного лепетания, потихоньку исчезали. И это притом, что тогда туристов в музеях было намного меньше, чем в годы подъема этой отрасли в нашем городе.

Бывали и случаи, когда разговорившегося о высоком и вечном гида прерывали и с надрывом спрашивали, нет ли поблизости туалета. Если гид был молод и неопытен, он мог даже обидеться на такой банальный вопрос. Он не подозревал, что если его подопечные – немцы, то вопрос туалета рано или поздно окажется на повестке дня. Не случайно же наши туристы всегда говорят в шутку «Кофе просится наружу», а кофе они пьют и в завтрак и в обед. В своем «туалетном» вопросе они не видят ничего крамольного, ведь эта физиологическая проблема относится к сфере здоровья.

Вообще же красиво оборудованный и чистый туалет для граждан Германии – важная примета образа и уровня жизни в стране. В 90-е годы я много работала переводчиком и хорошо помню, как беседовала с женой одного немецкого эксперта из проекта ЕС. То была настоящая «декабристка», решившаяся поехать за мужем в далекую Россию. Несмотря на нередко случавшиеся тогда перебои с горячей водой, скачки электричества, от которых вылетали пробки и перегорали приборы, а иногда и отключение отопления. Тем не менее, она с упоением описывала красоты туалета в «Невском паласе». Она даже сообщила, что время от времени заходит туда, хотя квартира, в которой она жила, находилась совсем рядом, на Пушкинской.

Мы в силу нашей ментальности далеко не всегда учитываем эту особенность иностранных граждан. Поэтому со мной и произошел довольно забавный случай, когда стала заведовать кафедрой немецкого языка в одном из частных петербургских вузов. Ректор института на собрании призвал преподавателей почаще приглашать в наше учебное заведение иностранцев, чтобы у студентов была практическая возможность общения. Институт располагался в историческом центре города, в старинном здании, на территории другого, государственного вуза. В те годы финансирование вузу практически не отпускалось, в здании безостановочно рушилось и разваливалось все, что было на это способно. Неудивительно, ведь даже в ЛГУ, самом большом и, пожалуй, самом знаменитом высшем учебном заведении города, в аудиториях в те годы падала с потолка штукатурка. Поскольку перед собранием я как раз беседовала с вышеупомянутой дамой-«декабристкой», то предложила, прежде чем приглашать гостей, привести сначала в порядок туалет. Это мое выступление вызывало бурю негодования со стороны коллег. После собрания мне долго выговаривали за то, что я посмела завести с ректором такой неприличный разговор. Однако вскоре в тех помещениях, которые занимал наш частный ВУЗ, начался ремонт и был оборудован новый туалет. Кстати, иностранцы в нашем институте благодаря некоторым моим усилиям все-таки появились. Это были студенты, приехавшие в наш город на языковую практику.

Впрочем, начинающим гидам такие проблемы были еще чужды. Для них существовали в прежние годы методички – тоненькие книжечки, где было описание экскурсий. Правда, сначала на русском языке. Лишь позже их начали потихоньку переводить. Книг на иностранном языке, посвященных Ленинграду, было крайне мало. Большую помощь нам оказывало наличие в городе магазина «Мир», где продавались книги из ГДР, в том числе и по различным городам и музеям. Из этой литературы можно было черпать нужную нам лексику. Сюжеты картин на мифологические и религиозные сюжеты нам, к счастью, давали на курсах в переводе на немецкий язык. Потому что сами мы перевести их не смогли бы ни за какие коврижки. В религии мы были явно не сильны, ведь нас воспитывали атеистами.

А еще были учебные экскурсии по городу. Сначала наша преподавательница проводила нам обзорную экскурсию, а потом мы сами пытались рассказывать ее частями во время проездов. Поначалу это тоже было очень трудно. Обилие слов из-за неумения четко и ясно сформулировать мысль, плохое знание топографии города, отсутствие навыка сочетать свой рассказ со скоростью движения автобуса – все это очень осложняло нашу жизнь.

Я должна к своему стыду признать, что очень плохо знала центр города. Малая Охта, район, в котором я жила, была в те времена практически окраиной Ленинграда. У нас в классе учились, например, девочки из деревни Яблоновка, примыкавшей к нашей окраине. Были сложности, касавшиеся сообщения с другими районами. До строительства моста Александра Невского на противоположный берег Невы, к Александро-Невской лавре можно было добраться летом только на пароме (маленькие суденышки, ходившие от пристани недалеко от нашего дома) либо окружным и долгим путем, на трамвае. Зимой, когда Нева замерзала, некоторые смельчаки рисковали перебираться на левый берег по льду, но их было очень немного. Конечно, после строительства моста наша связь с центром улучшилась, но выезжали мы туда лишь, чтобы посмотреть, например, спектакль в Кировском (Мариинском) театре. Практически все ученики нашего класса имели абонементы в этот театр. Ездили мы в центр и в гости, и по бытовым надобностям. Конечно, нам были известны основные памятники и музеи города, но доскональное изучение Ленинграда началось для меня лишь на курсах в «Интуристе».

На этом пути было очень много открытий. Помню, наша преподавательница сказала на одном из проездов, что улица Воинова, по которой мы едем, называлась когда-то Шпалерной, потому что там раньше изготовляли шпалеры. Я спросила: «А что такое шпалеры?». Кто-то из моих сокурсников захохотал: «Она не знает, что такое шпалеры…» С тех пор прошло много лет. И Шпалерная снова называется Шпалерной. Конечно, теперь я знаю значение слова «шпалера», и многих других слов, которые следует знать людям, считающим себя интеллигентами. А как все-таки жаль, что я уже не та наивная девочка, которая задавала вопросы, не думая о том, что над ней будут смеяться. Задавала потому, что жажда знания была важнее всего остального.

Да, за годы обучения на курсах и работы в «Интуристе» я узнала много нового, это изменило меня, мою жизнь и мои представления о мире, в котором я жила