Маска Владигора - Сергей Карпущенко

— Но как же тебе удастся добиться согласия Владигора на брак с Кудруной? — недоумевал Грунлаф.

— Ни о чем не беспокойся. Отправь меня послом в Ладор. Конечно, я явлюсь туда не с лысой головой и без бровей, а благообразным старцем. И захвачу с собой одну вещицу, которая мне заменит слова, способные описать прелести Кудруны. — Повернувшись к девушке, Крас с суровым видом спросил: — Дева, ты готова дать мне немного своей крови?

Кудруна вспыхнула:

— Ради того, чтобы стать супругой Владигора? О да!..

— Вот и прекрасно. — Крас, взяв чашу со стола, подошел к девушке.

Он протянул княжне руку, пристально глядя ей в глаза, и она послушно подала ему свою. Чародей произвел какие-то манипуляции над запястьем девушки, и тотчас брызнула кровь, струйкой побежавшая в чашу. Кудруна без страха следила за действиями чародея. Когда чаша наполнилась до краев, Крас на миг прикоснулся к ране, и вот уже только едва заметный шрам виднелся на запястье девушки.

— Но зачем тебе кровь моей дочери? — негодуя, спросил Грунлаф. — Не собираешься ли ты, колдун, принести ей какой-нибудь вред?

— О, никакого вреда, правитель, — одно лишь счастье! — усмехнулся Крас. — Этой кровью я оживлю краски, которыми хочу изобразить лицо Кудруны, и не будет мужчины, способного устоять перед этим изображением.

И Крас такой же скользящей походкой, как прежде, удалился в дальний угол зала и бесследно исчез, словно растворился в воздухе.

В пещере, где жил колдун, со свода свисали пучки трав, связки сморщенных сухих грибов. Скелетики змей, лягушек и мышей тоже были нанизаны на нити. В это место пещеры в полнолуние проникал бледный свет луны, и именно сюда Крас принес глиняную плошку с бурым порошком, что получился после того, как на медленном огне была выпарена вся влага из крови Кудруны.

Забравшись в лесную чащобу, Крас долго выкапывал из земли корни нужных ему растений, бормоча при этом заклинания, а на каменистом холме собрал камни, способные дать краску, если их истолочь в порошок. Покуда корни сохли вблизи очага, чтобы потом под действием песта превратиться в цветные порошки, он занялся приготовлением основы, на которой собирался сделать изображение Кудруны. На липовую дощечку длиною в три ладони и шириною в полторы нанес поочередно несколько слоев мела вперемешку с клеем. После того как мел засох, долго тер поверхность дощечки сухим хвощом, покуда она не залоснилась и не стала гладкой, ровной. После приступил к приготовлению красок.

Нужно было сделать их такими, чтобы возможно было передать всю красоту лица Кудруны. Из корня драгомиры, растерев его в медной ступке, он сделал ярко-желтую краску. Корень сваны дал ему зеленую, цир-корень — красную, а кумара — коричневую. До двенадцати цветов набрал колдун, растирая корни, а десять ему дали камни с холма. Не смешивая их пока с конопляным маслом, каждую краску он собрал в отдельный мешочек. Без кистей он также обойтись не мог, — из меха двух белок, пойманных в лесу, сделал семь разновеликих кисточек, упругих и мягких одновременно.

— О Владигор, как ты ни упрям, но настает твой час! — с торжеством в голосе сказал Крас после окончания работы. — Не Кудруны ради работал я, но ради того, чтобы посрамить Белуна, твоего наставника. Для меня что ты, что та, которая по тебе страдает, — все мошки. Я вечен, вы же смертны, а потому и суетны. Вечность делает человека мудрым, спокойным и уверенным в себе. Держись, Белун!

Когда во дворце Грунлафа Крас поведал наконец, каким способом он хочет заставить Владигора влюбиться в его дочь, князь тотчас вызвал Кудруну и сказал:

— Завтра мудрейший Крас будет делать твое изображение. Постарайся хорошенько убрать свои волосы и побогаче украсить их.

Услышав это, колдун рассмеялся:

— Правитель, сколь ты наивен! Я собираюсь пленить синегорца не блеском драгоценных камней, которых у него не меньше, чем у тебя, а красотою твоей дочери. Пусть же прелести ее лица не мешают какие-то мертвые камни.

На следующий день в одной из самых освещенных горниц дворца колдун на особом столике расставил все нужные для работы вещи. Краски уже были смешаны с маслом, а перед этим в каждую из плошек с порошком Крас добавил по равной для всех цветов доле крови. Кудруна, не слышавшая прежде о том, что можно в цвете делать изображения людей, которые получаются как бы живые, воссела перед Красом с надменным выражением лица, но колдун сказал ей:

— Княжна, если ты хочешь понравиться тому, кто тебе так мил, сделай свое лицо приветливым и добрым, будто ты уже готова быть заключенной в его объятия.

Кудруна представила себя в объятиях того, кого не видела ни разу, — могучий, бесстрашный воин возник перед ее глазами, — и лицо ее стало ласковым и мягким.

Когда на белой поверхности доски стало появляться изображение, девушка заметила, что колдун то и дело отходит в сторону, отворачивается от картины и что-то бормочет про себя, а чем ближе к окончанию продвигалась работа, тем чаще он отворачивался, и странные слова срывались с его губ, уже различимые для постороннего уха.

— Мудрейший, что означает это бормотание? — не выдержала девушка.

— Княжна, — отвечал Крас, — вот доказательство силы моих чар — я сам становлюсь пленником обаяния, исходящего от портрета, и мне необходимо время и некоторые заклинания, чтобы отогнать от себя чувство, пробуждаемое во мне твоим изображением.

Девушка обиделась. Ей было неприятно слышать, что кто-то может бояться ее лица.

— Почему же ты страшишься этого чувства? Боишься полюбить меня?

— Боюсь, — прямо отвечал Крас, продолжая работу. — На этой доске появляется лицо, в котором я попытался вместить всю красоту женщин, когда-то живших на земле, — ведь я видел многих.

— Значит, изображение будет не похоже на меня? — встрепенулась и даже привстала Кудруна.

— Нет, княжна, будет, только в жизни ты совсем не такая, ты всегда в движении, а истинная суть твоей души и красоты — для меня эти понятия едины — скрыта за мимолетным гневом, озабоченностью или, наоборот, веселостью. Какая ты на самом деле, знают только Вечность и я, живущий вечно. Я боюсь смотреть на твой портрет потому, что Красота и для меня явилась лишь сейчас в своем обнаженном виде, словно солнце, способное спалить любого, кто приблизится к нему. Лишь тебе одной да Владигору я покажу свою работу.

— А отцу?

— Никогда! Страшная сила власти, заключенная в портрете, его погубит так же, как и любого другого мужчину. Впрочем, на миг я все же приподниму перед Грунлафом покрывало над твоим изображением, чтобы благородный князь был уверен, что я не обманул его. О, будь уверена, Кудруна, Владигор покорится твоей красоте!

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});