Нецензурное убийство - Марчин Вроньский

Статный усач остановился на углу Гарбарской и Вспульной, зажег спичку. Через минуту запахло фосфором, потом, уходя, он оставил за собой аромат хорошего египетского табака. Они его не задержали, хотя их было трое. Фраер, но чувствует себя здесь слишком свободно. Глянул из-под шляпы на шпану и как ни в чем не бывало двинулся дальше, даже шагу не прибавил. Манек, самый младший из троицы стоявших на углу мальчишек, получил от кореша локтем в бок и исчез в подворотне. Остальные разошлись в противоположные стороны, один в направлении Желязной, второй — к железнодорожным путям. Этот последний, переходя через улицу, имел возможность подольше наблюдать чужака, и обратил внимание на его добротное пальто из светлой шерсти и усы, как у маршала.

Городской фраерок или деревенщина при деньгах, оценил он. Но чего он тут ошивается, ища приключений на свою голову?

Чужак спокойно миновал очередной угол и исчез из виду за тупиковым путем, ведущим в ворота кожевенного завода. Тем временем Манек пробежал по двору, перескочил забор и появился из мрака на соседней улице. Быстро глянул, горит ли на втором этаже свет. Протяжно свистнул в два пальца. В окне появилась тень, потом пропала. Манек ждал, прислонившись к стене.

Скрипнула узкая дверь в никогда не открывавшемся полностью подъезде низкого каменного домика. Шпаненок увидел сначала огонек папиросы, а потом Сташека Бигая.

— Что такое?

— Что-то готовится, Куцый. Флик чегой-то тут вынюхивает.

— Ха, флик тебе не курва какая. — Бигай сплюнул. — Один ночами не шляется.

— Ну а чо б городскому фраерочку здесь вынюхивать? Да и за его одежку, случай чего, ни шиша не получишь.

— Ни шиша? Ты — может быть. — Куцый снова сплюнул и зыркнул в сторону лесопильни, куда показывал Манек. — Я бы это дельце враз прокутил. Одежка-то самое оно, французский шик. Но раз уж ты меня с бабы стащил, пойдем прогуляемся.

Чужак вовсе не спешил. Когда они дошли до лесопильни, тот был только на углу Фабричной. Стоял, прислонясь спиной к единственному фонарю, и дымил папиросой. Ждал.

Куцый свистнул. Тип даже не шелохнулся, только глянул, не заходит ли кто-нибудь к нему в это время с другой стороны. Затянулся дымом, рассмотрел лица шпаны в свете фонаря и щелчком отправил окурок в лужу.

— Бигай Станислав, — сказал он. — Ну наконец-то. Пойдешь со мной.

— Не могу, — загоготал Куцый. — На работу опаздываю.

— На какую работу?

Сташек пожевал папиросу и кивнул на вывеску над закрытыми наглухо воротами по другую сторону улицы: «Механические мастерские Э. Пляге и Т. Ляшкевич. Самолетный завод».

— На тяжелую работу. К Пляге.

— А ты? — Тип повернулся к стоящему сбоку Манеку.

— А я — к Ляшкевичу! Аэропланы строить.

— Как дам по морде, сам полетишь, как аэроплан.

— Э-э-э! — Куцый выплюнул окурок и сделал два шага в сторону незнакомца. — Вы, пан сыщик, один, а мы тут на своей территории.

Свист Манека разорвал тишину, кто-то кинул камнем в фонарь, раздался предостерегающий треск короткого замыкания. Фонарь замигал, но не погас, освещая несколько фигур, возникших из ворот и из-за заборов.

— Такой весь из себя смелый, а, Бигай? — Тип сдвинул шляпу на затылок.

— Такая твоя жизнь сраная, ментяра… — В руке Сташика блеснул нож.

Стоило ему наброситься, как молниеносный удар чуть не сбил его с ног. Чужак закрепил преимущество левым боковым в челюсть и еще разок вдарил прямым правым промеж глаз. Куцый рухнул на мостовую, а его картуз свалился в лужу.

— Какой я тебе мент? — процедил сквозь зубы усач. — У меня для тебя работа есть, Бигай. И для дружков твоих тоже, если не лохи. Пляге и Ляшкевич подождут.

— Э-э, ну ты попал, фраерок! — Куцый с трудом поднялся и вытер кровь из-под носа. Посмотрел на дружков. — Вы чо, курва, стоите?!

Манек указал рукой на чужого. Тот по-прежнему торчал как шлюха под фонарем, но с револьвером в руке.

— Ну ты попал, Бигай, — засмеялся он. — В следующий раз нежностей не будет. Хочешь заработать или как? А вы — валите отсюда! — рявкнул он оставшейся компании. — Мне надо с шефом поговорить.

Куцый чувствовал, что у него пострадал не только нос, но и бандитская репутация.

— А ну валите отсюда, кому сказал! — заорал он еще громче.

Пока они не скрылись за углом, Манек смотрел в сторону фонаря. Чужак спрятал пушку и туго обвязал руку клетчатым платком — видать, задел-таки клешней перышко Куцего. Оглаживал усы и все время что-то говорил, а Сташек кивал.

Понедельник, 10 ноября 1930 года

Без четверти девять Крафт вошел в кабинет с утренними газетами под мышкой. Мачеевский еще спал, положив голову на стол. Заместитель бросил взгляд на картонную папку, служившую младшему комиссару подушкой: она была совсем новая, надпись крупными каракулями гласила: «Ежи Тромбич». Крафт подошел поближе, задев полой пальто стопку бумаг рядом со своим столом. Бумаги рассыпались, и Зыга открыл глаза.

— Генек? Который час?

Заместитель заметил, что Мачеевский украдкой прячет папку Тромбича в ящик. Когда-то Крафта злило, что начальник воспринимает следственный отдел как личную вотчину. Со временем он привык и понял, что это была неглупая тактика. Зыга умел идти по следу крадучись, как лиса, а если сразу спускать псов, множество дел так и остались бы незавершенными. Крафт не имел к этому способностей, так что, может, и хорошо, что в фирме «Мачеевский и Ко» он работал только за главного бухгалтера.

— Скоро девять. Свежая пресса. — Он протянул начальнику газеты.

— Ты уже читал?

— Только по дороге. — Крафт аккуратно пристроил шляпу на вешалке. — Начни с «Экспресса».

Уже первая страница гремела не хуже чем трубы Апокалипсиса:

ЧУДОВИЩНОЕ УБИЙСТВО

ИЗВЕСТНОГО ЖУРНАЛИСТА

Монстр из Люблина? Население потрясено!

Вчера в утренние часы на Краковском Предместье в квартире Романа Биндера, редактора «Голоса Люблина», обеспокоенная соседка сделала ужасающее открытие. Журналист лежал мертвый уже несколько часов, а его бесчеловечно оскверненное тело привело в неописуемый ужас даже опытных следователей. Убийца, не оставив следов, исчез во мраке ночи.

Мы все задаемся вопросом, как на центральной улице города могло дойти до такого кошмарного злодеяния, о каком не слыхивали даже в известных своей преступностью предместьях. Ударит ли неуловимый убийца второй раз? Способна ли полиция предотвратить очередную трагедию?

Наша редакция, ввиду молчания люблинских политических властей, спросила об этом по телефону господина Рикардо Пороница, астролога, которого, среди прочих, оценили варшавская и немецкая полиция, неоднократно пользовавшиеся его консультациями. Знаменитый медиум и вместе с тем пионер современности, учитывающий в своих анализах влияние открытой лишь в этом году планеты Плутон, предостерегает: «Конъюнкция Солнца и Меркурия благоприятствует сильным волевым натурам, помогая им как в благих, так и в преступных намерениях.

Ее усиливают два тригона Плутона: с Солнцем, которое пробуждает беспокойство в человеческой психе, и с Меркурием, который помогает личностям, наделенным блестящей, даже дьявольской силой интеллекта. Однако наиболее зловещую силу несет конъюнкция Плутона с Юпитером, благоприятствующая высвобождению темных ментальных свойств.

Знаменательно, что система Юпитер — Плутон образовывала ту же опаснейшую пару в гороскопе на 31 августа 1888 г., когда в Лондоне знаменитый Джек-Потрошитель совершил первое убийство».

Мы едины в скорби со всей редакцией «Голоса Люблина», а наших уважаемых читателей заверяем, что будем систематически информировать их о ходе расследования.

— Понятно. — Мачеевский сложил газету. — Все метафизические линии отбрасываем по определению. Нам все равно не угнаться ни за «Экспрессом», ни за варшавской или немецкой полицией. Здесь между нами согласие?

— Полное, — улыбнулся Крафт. — Но как можно, ничего не имея, написать целых полстраницы?

— Напротив, — покачал головой Зыга. — Очень хорошая статья. Убийца ее прочтет и тут же вздохнет с облегчением, что мы ни хрена не знаем. И так оно и есть. А что в «Курьере»?

— Там почти вообще ничего.

Мачеевский с минуту блуждал взглядом по развороту, пока не наткнулся на краткую фактическую заметку:

УБИЙСТВО РОМАНА БИНДЕРА

Вчера был убит Роман Биндер, главный редактор «Голоса Люблина», деятель эндеков. Прибывшие на место полицейские и сыщики из следственного отдела обнаружили следы преступления.

В экстренном коммюнике городских властей говорится о начале расследования, к которому привлечена большая часть сил полиции. Спекуляции на тему мотивов преступления наэлектризовали журналистскую и политическую среду Люблина. Надеюсь, что по мере продвижения расследования мы сможем информировать Читателей, было ли убийство совершено на личной, профессиональной или же на политической почве.