Челнок - Виталий Владимиров

Да еще помогала доставшаяся в наследство от матери крестьянская привычка жить экономя буквально на всем, варить супчик из топора и кашу из ничего. Даже сейчас, в эпоху видимого изобилия на прилавках, и просто безобразного по сравнению с прежними понятиями количества поглощаемой еды Людмила время от времени с удовольствием варила себе постный супчик на воде – быстро и вкусно. И даже в, казалось, пустом холодильнике она всегда могла найти из чего можно приготовить ужин.

Настали совсем тяжелые времена, рушился привычный уклад. Зарплата оставалась той же, а цены росли, инфляция на глазах съедала сбережения, отложенные на черный день. Родители Людмилы считали свою старость обеспеченной, еще бы! у них на книжке был клад, точнее, вклад – годами скопленные, заветные, гробовые 10 000 руб. Поначалу на эту сумму можно было купить лучшую тачку советских времен – «Волгу», а через несколько лет – пачку сахара в лучшем случае.

Людмила экономила буквально на всем. В ее НИИ существовало бесплатное диетпитание для сотрудников, откуда она приносила домой два кусочка сыра с завтрака и котлетку с обеда.

Сыну.

Гришеньке.

Вроде бы даже хватало для двоих, выживали.

Но именно в то время Людмила чувствовала себя настолько беззащитно, что ее охватил безумный страх…

И сны снились совсем другие, не черно-белые, как раньше, а цветные и не про шамана и черных крабиков… Это потом психотерапевт объяснил ей первопричину ее страхов, а тогда кошмары постоянно мучили ее.

Сон начинался по разному, и каждый раз безобидно. Например, Людмила, напевая, готовила на кухне вкусненькие сырники для Гриши, резала длинным ножом салат и случайно обнаружила, что кончился сахарный песок и тогда она, скинув фартук, вышла на улицу. В магазин, что рядом, за углом. А когда повернула за угол, оказалось, что идти совсем не близко, вот и кончилась знакомая улица, потянулись какие-то чужие мрачные кварталы. Ага, все-таки вот он магазин, наконец-то, вздохнула с облегчением Людмила. Да какой нарядный, красиво освещенный, с полными прилавками, одной колбасы целых шесть сортов! Вот только дверь закрыта. Людмила видит за стеклом как ходят по магазину люди, складывают в пакеты еду, вдруг и ей не достанется, кончится, Людмила стучит по стеклу, больно костяшкам пальцев, но никто не обращает на нее внимания, только глупо и слепо улыбается девочка-манекен в витрине. В розовом платье. Девочка так раздражает Людмилу, что она со злорадством обнаруживает на розовом платье зеленое, как светофор, пятно. Людмила переходит к другой витрине и видит стоящего к ней спиной мужчину в белом халате. Директор, с надеждой думает Людмила, и отчаянно колотит кулаком по стеклу. Он оборачивается, у него лицо черного шамана только нет на голове разноцветных перьев, зато маска скалится. Директор отрицательно машет руками, прогоняя Людмилу. И она, вдруг сразу тяжело устав, понуро уходит от магазина, понимая, что ее никогда сюда не пустят, что ей надо куда-то ехать, куда-то добираться. И почему-то на метро. Людмила едет вниз по эскалатору. На каждой ступеньке стоят по двое и напротив вверх поднимаются по двое. Только вместо лиц на обоих эскалаторах – одни затылки. И среди отвернувшихся вдруг Гриша. У него заплаканное лицо, Людмила слышит, как он кричит, мама, мамочка, не бросай меня, я без тебя не смогу жить! Здесь я, сынок, кричит в ответ Людмила, но эскалатор увозит Гришу вверх, а ее вниз. Наконец-то кончилась лента ступенек, Людмила бросилась к эскалатору, который шел наверх, но путь ей преградил милиционер. Он что-то говорит Людмиле на ухо, но она не слышит. Ничего не слышит. Я ничего не слышу, кричит Людмила. И тогда милиционер нажимает на красную кнопку и эскалатор останавливается. Сверху, как куклы, безвольно болтая головами, руками и ногами сваливаются люди. Они образуют огромную кучу, которая шевелится и дрожит. Людмила с отчаянием понимает, что ей никогда не выбраться отсюда, и она достает из сумки нож. Длинный столовый нож, которым она резала салат на кухне и который она прихватила зачем-то с собой. И вонзает его себе в живот. Чтобы выпустить с кровью боль, чтобы полегчало, чтобы проснуться от этого ужаса…

К тому же и Митя перестал платить алименты, став безработным. Что было делать? Продать квартиру? Лишиться дома? Да ни за что в жизни! Людмила каждый день засыпала с одной мыслью – как выжить, что делать дальше, как вырастить и выучить сына.

Выживай сам! Никто тебе не поможет. Ищи! Приспосабливайся! Думай!

Конечно, у Людмилы был еще один мужчина, любимый Сережа и она неоднократно прикидывала как соединить свою судьбу с его. Кстати, он помогал материально Людмиле, сколько мог. Был даже такой момент, когда он сам заговорил о браке. Но остановило Марию, что к тому времени, она уже была хорошо знакома с семьей Сергея, с его женой и дочкой. И Людмила понимала, что забрав к себе Сергея, она поставит его жену, его ребенка точно в такое же положение, в котором находилась сама.

И совсем в глубине души, даже не сознаваясь самой себе, Людмила опасалась, что вдруг у них не сложится с Сергеем и придется делить квартиру, что Людмила потеряет свой дом…

И она отказала Сергею.

И выкарабкалась сама.

И вырастила сына.

И выучила его.

И хозяйкой салона стала.

И квартиру себе купила.

И сын с женой тоже у нее работают.

Семейный бизнес, так сказать.

Ох, как же нелегко это ей далось!

Все-таки верно сказано, что знание приумножает скорбь…

…Сегодня, сидя за рулем своего джипа, Людмила видела за окном не только мирную картину солнечного осеннего дня, но и пустырь, немалый просвет в веренице зданий вдоль шоссе, пустырь, на котором нет новостроек, потому что здесь хоронили радиоактивные отходы. Тоже из соседнего с ними НИИ. И сотрудников его тоже то и дело хоронили.

Все!

Приехала.

Людмила вышла из машины, открыла багажник, вытащила сумку с купленным товаром, переобулась, пикнула брелочком, включив сигнализацию.

И привычно потащила сумку на рынок.

Эпизод четвертый. МАЛОЕ ПРЕДПРИЯТИЕ «ПАРОВОЗ»

Овладей одной формулой,

а затем изучи новую формулу.

Научись делать это быстро.

«Рецепты выживания и процветания»

Людмила окинула взглядом свой салон. Светло, празднично. Продавцы, Катя и Лена нарядные, прически уложены, бровки пощипаны, губки подведены.

Молодцы! Так держать!

А вот экспозицию надо бы поменять. Вот то платье явно просится на манекен, неуютно ему на вешалке. Людмила всегда на манекен что-то добавляла, как будто пластмассовая фигурка сама выбрала к своему платью брошку или какое-то бижу. А иногда прицепляла, наоборот, что-то в контраст типа дешевого украшения для девочек – словно прилетела и уселась на грудь доверчивая бабочка. Вообще-то давно пора пригласить профессионального дизайнера, пусть сложит мозаику внутреннего убранства салона так, чтобы покупатель сразу почувствовал – здесь комфортно, здесь меня поймут, правильно посоветуют, здесь то, что я давно ищу.

Да и экстерьер салона хорошо бы приукрасить. Сменить в окнах повыцветшие плакаты модных фирм «Саваж», «СитиКлассик», «Сержио Готти», с которыми Людмила работает на правах дилера. И повесить портрет самой хозяйки с солнечной улыбкой и призывом: «Здесь Вам всегда рады!».

Нет! Не то!

Лучше «Здесь не раздевают! Здесь одевают!».

Чтобы издалека было видно, чтобы покупатель мимо конкурентов, что ближе к входу, шел прямо к Людмиле.

А вот цветок в высокой вазочке пора сменить.

Людмила, проходя, подвинула поудобнее зеркало, в которое смотрелась очередная покупательница, и прислушалась, что ей говорит продавщица Катя.

С Катюшей Людмила уже много-много лет рядом идут по жизни. Вместе начинали челноками, только Катя так и осталась продавцом, а вот Людмила стала хозяйкой. Может, потому, что Катя симпатичная, с доброй улыбкой, но не больше…

Когда Людмила уговаривает клиентку купить что-то, то всегда как бы рисует картинку.

Картину.

Полотно.

Главным и единственным персонажем которого является клиентка.

В данном случае дама уже в годах, но со следами… Нет, не былой красоты, а просто постепенно увядающая женщина, перегруженная всеми заботами современной матери, жены и дочки. Единая во всех трех своих нелегких ипостасях. Ей некогда, она по-деловому зашла присмотреть себе что-то на осень. Неброское, практичное. Чтобы и в машине удобно было и на работе выглядело прилично.

А попала на парад-выставку. И в ней проснулась та девушка, которой когда-то все наряды были хороши, память бережно хранит эти воспоминания и каждой женщине в годах кажется, что надень она то, что ей идет, вернется молодость.

– Вы специально выбрали такое темное? – как бы советуясь, спросила Людмила даму. – Ваш цвет, по-моему, совсем иной. Катя, нам же вчера завезли новый фасон, мы еще не успели вывесить, принеси, пожалуйста, из кладовой.