Грации солнца. Приманка для зверя - Андрей Шулятьев

   Среди деревьев промелькнули тени. Йоко отвела меч в сторону, делая замах. В уши изгнанника врезался мощный свист, но спустя мгновение ослабленный пробками звук обратился в гудение. Монстр выпрыгнул из-за стволов и полетел прямо на ромея; априка рванулась навстречу врагу. Примус отпрыгнул вбок; глаза снова увидели лишь блеск рвущегося к шее меча и полёт отделённой от тела головы, упавшей прямо к его сандалиям. Туловище мыйо свалилось набок, лапы продолжали бессмысленно дрыгаться. Тёмно-алая кровь била из артерии зверя небольшим ручьём. Маниус хотел было вздохнуть с облегчением, но сосредоточенные движения Йоко, подошедшей вплотную к нему, заставили сконцентрироваться.

   Неотличимый от прежнего свист дошёл до ушей. Ромей инстинктивно поднял голову. Мыйо помельче висел на берёзе, вонзив в неё блестящие когти. Он нависал над Маниусом и априкой, ожидая, когда они разделятся. "Он не хочет атаковать априку, но и не уходит, -- рассудил Примус. -- Целит в меня!". "Это не поверие", -- юноша вспомнил слова Йоко и убедился в справедливости своих выводов. Априка слегка толкнула Маниуса, медленно ретируясь; ромей сделал шаг назад; априка снова ретировалась, указав мечом направление отступления; ещё шаг -- снова отступление -- и так сотни шагов, каждый на грани концентрации.

   Монстр прыгал с дерева на дерево, кружа над спутниками. Он оказывался то впереди, то сбоку, то позади Маниуса; Йоко приходилось смещаться, чтобы встать между мыйо и ромеем, но направление отступления не менялось. Тварь продолжала кружить над ними, ожидая, когда жертва ошибётся, но с каждым прыжком цепляться тяжелее: новый ствол тоньше предыдущего.

   Примус не сводил глаз с ненавистного хищника, но даже мимолётное периферийное восприятие подсказало сознанию, что они выходят на луг. "Молодчина, Йоко!" -- подумал юноша и облегчённо вздохнул.

   Мыйо не рискнул сделать очередной прыжок и спустился на землю. Глаза монстра впились в априку, встретив ответный сосредоточенный взгляд. Свист усилился, выдавая ярость, поглотившую зверя. "Почему мой свист не работает? Вот, что ты думаешь, -- дева мысленно обратилась к монстру. -- Хитёр: хотел, чтобы я полезла наверх за ним, а сам целил по человеку. И сейчас ты выжидаешь, ища момент, даже несмотря на желание убить Маниуса. Атон, укрепи мой дух". Априка бросила резкий взгляд на землю, увидев луговую траву. "Вышли!" -- осознала охотница. Мгновение дева принимала решение, затем резко развернулась и взвалила юношу на плечо, придерживая левой рукой; быстрый взгляд запомнил картину луга. Охотница закрыла глаза. Наполненный светом мир исчез, позволив другим чувствам выйти на первый план. Мыйо позади стал ощущаться как нечто туманное и светящееся. Но, главное, можно оценить расстояние до твари. Ноги априки толкнулись и рванули вперёд. Шаг, ещё три шага. В спину ударил мощный торжествующий свист: мыйо решился прыгнуть следом, надеясь свалить бегущую добычу. "Уклониться, когда прыгнет!" -- не мысль, скорее, осознание захватило естество девы, пока ноги отчаянно толкались, стараясь унести тело как можно дальше. Свист оборвался; чувства обострились, крича о мыйо, начавшем резко настигать. Тело подалось вправо, пока рука помогала откинуть ромея влево; правая нога устремилась вперёд, чтобы погасить инерцию. Ноги согнулись и разогнулись, добывая энергию для следующего движения. "Мыйо близко: слева!" -- прокричал внутренний голос. Разворот и выпад. Меч разрезал воздух, желая отсечь голову монстра. Вытянутая рука достала шею; кончик вонзился в неё, но вышел слишком легко, без обычного напряжения. "Нет!" -- воскликнула душа. Глаза раскрылись; голова обернулась, провожая взглядом мыйо; ноги толкнулись, оторвав тело от земли. Мгновение. Априка снова сделала выпад, вонзая клинок в тело твари; меч вошёл по самую рукоять, проколов зверя насквозь. Монстр вздрогнул и лёг на живот. "Жизнь покидает его", -- осознал разум. Маниус виднелся за тушей, оглушённый, но живой. Йоко подбежала к спутнику и осмотрела: только ушибы. "Хвала тебе, пречистый боже!" -- выдохнула априка и легла на мягкую луговую траву.

Путь Атона

Славься Атон, Пречистый Боже, отец всего сущего. Лик Твой питает тело моё силой, душу мою -- любовью. Пробуждается мир в лучах славы Твоей, когда восходишь Ты, чтобы лицезреть детей своих, и засыпает мир с закатом Твоим, чтобы пробудиться в новое утро...

Априканская молитва (примерный перевод).

I

   Маниус привстал и оглядел луг. Перед ним Йоко очищала меч от крови мыйо, вокруг зеленела низкая трава, перемешанная с жёлтыми, алыми, фиолетовыми цветами, тянущими листья к парящему по чистому небосводу солнцу. Поставив меч под свет, априка внимательно оглядела его и вернула за спину.

   -- Ты цел? -- спросила дева. Ромей не услышал её, но смог разглядеть шевеление губ. Йоко показала на уши. Примус и сам успел догадаться, в чём дело. Изгнанник вынул пробки и, увидев подсказку спутницы, спрятал между складками повязки.

   -- Ты цел? -- повторила априка.

   -- Да.

   Маниус встал и размял руки.

   -- Отдохнём немного, -- сказала Йоко и опустилась на траву. Изгнанник сел напротив, разглядывая спутницу. Дева непрерывно изучала точку на листике лугового цветка. Обычно горящие глаза априки оказались захвачены пустотой, которая, словно рождаясь из тёмной короны, заполнила радужку. Охотница не выглядела уставшей, но её поза выдавала утомлённость после забега. Глаза юноши заметили морду мыйо, на которой отпечаталась ярость, смешанная со страхом и удивлением. Изгнанник брезгливо вернул взгляд на Йоко. Пустота в глазах девы медленно отступала.

   -- Йоко... -- начал ромей, но отсутствие реакции заставило юношу замолчать. Изгнанник продолжил наблюдать за лёгким ветерком, колышущим кончики светлых волос, любоваться мягкими чертами лица, на которых застыло задумчивое выражение, дивиться глазам, чей рисунок едва-едва меняется под слегка опущенными бровями. Охотница сидела не шевелясь, пока пески времени не проводили Атона до зенита, затем вскинула ресницы и пристально посмотрела на ромея. Юноша "одёрнул" взгляд, ища, за что бы им зацепиться.

   Йоко решила поделиться с Маниусом своими опасениями. Дева подняла глаза на спутника и придержала язык, чтобы ещё раз изучить его. Освещённый ярким дневным светом сидящий напротив юноша оказался чернявым плотно сложённым ромеем с немного аристократическими, но чёткими, будто намеченными куском графита, чертами. Морщинки, прорезавшие молодой лоб, сочетались с вечно нахмуренными бровями. Губы прямы; на них было проще представить грустную гримасу, нежели улыбку. Нос ни короткий, ни длинный, с едва заметной горбинкой. Щёки скрывали широкие линии из высохшей крови -- следы от языка мыйо. Кое-где корка отпала, оголяя розовую кожу. Карие глаза смотрели куда-то в сторону; в глубине взгляда едва виднелось страдание. Из туники торчали крепкие жилистые руки, больше подходящие взрослому мужчине. Картина вызвала сострадание, отдавшееся в сердце априки парой глухих ударов. "Осознаёт ли, что случилось с ним?" -- спросила себя дева, сузив глаза. Взгляд Маниуса продолжал убегать от неё. Йоко недовольно фыркнула и начала разговор:

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});