Гнев ангелов - Джон Коннолли

— Не знаю.

— Может, наркота?

— Да сказал же, не знаю, Рей. Вот привязался, прости господи.

Что-то тут нечисто. Слишком уж суров Джо Дал. В отличие от Рея он мог и прикончить кого-нибудь. Рей не имел склонности к жестокости, но он хорошо знал леса, мог поддержать его сторону в драке и умел хранить тайны. Далу, между тем, приходилось в прошлом сталкиваться с крутыми парнями, и ему удалось выжить, но сейчас, судя по его виду, он имел дурные предчувствия насчет этой работенки, и самому Рею все больше не хотелось связываться с этой странной женщиной и ее зловещим ребенком.

— А как мы узнаем, где его искать? — спросил Врэй.

Пока больше не имело смысла продолжать выпытывать у Дала, что же хранится в том самолете. Возможно, позже, когда приятель немного успокоится, Рей вернется к этому вопросу.

— Она говорит, что там поблизости должны быть развалины какого-то форта, а у нас здесь есть лишь один старый форт, — сообщил Дал.

Внезапно Рея осенило, почему за пару дней в лесу ему посулили целую кучу денег. Не имело особого значения, что именно скрывалось в том самолете. Не так уж трудно отыскать его. Но о форте, о глупой причуде Вольфа, ходили дурные слухи. Охотники обходили тот участок леса стороной, даже звери не заходили в те места; никто не прокладывал там троп, и деревья напоминали сгорбленных древних гигантов; к тому же оттуда исходила мерзкая вонь, а стрелки компасов там крутились, точно взбесившиеся собаки, показывая то на юг, то на север, то на восток, то на запад, — в общем, надеяться оставалось лишь на собственное умение ориентироваться. В тех местах мог запросто потеряться любой проводник, потому что кому-то хотелось заполучить заблудшую душу. И по слухам, хотелось этого призраку в обличье девочки.

Рей еще не бывал там и вовсе не собирался соваться в жуткие дебри. Хотя эти истории вспоминали, как правило, местные умники, просто чтобы отговорить любителей острых ощущений или убедить закоренелых скептиков не совать туда свои глупые головы в попытках доказать, что это вполне объяснимое для них явление. Но, бывало, туристы исчезали в лесу, и тогда говорили, что они, вероятно, забрели слишком близко к руинам форта. Но такого давно не случалось, с тех самых пор, когда из осторожности люди перестали обсуждать эти истории, вроде как заключив молчаливое соглашение и решив, что лучше уж попросту обходить тот странный участок стороной. Большинство известных подробностей о форте Рей узнал, однако, от самого Джо Дала, а тот не одобрял историй с привидениями, поэтому если уж они исходили из уст Дала, то им все верили. Он утверждал, что уже много лет никто, в ком есть хоть капля здравого смысла, и близко не подходил к руинам Вольфа, и Рей ему верил. Если же сломавшийся самолет приземлился там, то это многое объясняет.

— Так сколько, значит, она обещала нам заплатить? — спросил Рей.

— По две штуки аванса каждому и еще по штуке, когда найдем самолет. Это хорошие деньги, Рей. И я найду им славное применение.

«Хорошие деньги, конечно, не помешают», — подумал Врэй.

Ему едва удалось перекантоваться прошлую зиму благодаря наличным, полученным по программе социальной помощи, но сейчас из-за рецессии государственное пособие уполовинили. А без денег на печное топливо человек может и околеть.

— В те места, по-моему, женщине с ребенком лучше не соваться, — заметил Рей. — Да и мальчонка выглядит больным. Им следовало бы остаться на стоянке, предоставив поиски нам.

— Они пойдут, Рей. Это даже не обсуждается. Я лично не беспокоюсь ни о ней, ни о мальчишке. Они… — Дал помедлил, подыскивая нужное слово. — Сильнее, чем кажутся.

— А что у нее с лицом, Джо?

— Похоже, обожглась.

— Круто обожглась. Вряд ли она теперь будет видеть тем глазом.

— Ты что, заделался глазным хирургом?

— Нет нужды быть хирургом, чтобы отличить погибший глаз от живого.

— Ну да, возможно.

— Какие же подонки, интересно, могли так обезобразить женщину?

— Кем бы они ни были, теперь они, наверное, умолкли навеки, — мрачно процедил Дал. — Я ведь уже советовал тебе не судить об этой дамочке по внешности. Если ее разозлить, то она оставит тебя гнить здесь в какой-нибудь яме.

— А мальчонка — ее сын?

— Понятия не имею. Может, хочешь спросить? Или сунуть нос в другие ее личные дела?

Рей оглянулся на хижину. Занавески на окнах раздвинулись, и за ними появилось детское лицо. Мальчик проснулся и следил за ними — вероятно, с ножом в руке. Рея пробрала дрожь. Глупо, конечно, бояться сопливого мальца, но ему уже отчасти передалось нервное состояние Дала.

— Парнишка-то следит за нами, — сказал он.

Джо не обернулся.

— Она поручила.

— Жутковатый мелкий ублюдок, верно?

— М-да, и к тому же обладает невероятно острым слухом.

У Рея мгновенно пропало желание что-либо обсуждать.

— Эта дамочка, если все пройдет хорошо, сможет и впредь подкидывать нам работенку, — заметил Дал и, помедлив, добавил: — Если ты не боишься испачкать руки.

Рей грязной работы не боялся. Он разбирался в огнестрельном оружии, имел дело с парой винтовок «Ругер Хокай» и двумя компактными девятимиллиметровыми револьверами. По жизни Рей Врэй никого не убивал, но это не означало, что он не сможет убить в случае необходимости. Пару раз у него возникали взрывоопасные ситуации, и он подумал, что смог бы решиться нажать на спусковой крючок.

— Джо, а кроме нас, никто больше не потащится на поиски того самолета? — спросил он.

— Нет, по-моему, только мы.

— Ну да, похоже на то, — согласился Рей. — И когда отправимся?

— Скоро, Рей. Очень скоро.

Часть V

Ступай легко: ведь обитает

Она под снегом там.

Шепчи нежней: она внимает

Лесным цветам.

«Requiescat», Оскар Уайльд (1854–1900)1

Глава 43

В детстве я считал тридцатилетних людей стариками. Старыми казались мои родители, а дедушки-бабушки — глубокими стариками, и позднее все они перешли в мир иной. Сейчас я стал более тонко подходить в вопросу возраста: среди моих близких знакомых имелись люди как младше, так и старше меня. Со временем первых будет становиться все больше, и однажды, устроив общий сбор, я обнаружу, что стал самым старым, и это, вероятно, мне совсем не понравится. Мне вспомнился один теперь уж, наверное, совсем древний старец, Финеас Арбогаст. Впрочем, когда мы познакомились, ему было не больше шестидесяти или даже меньше, хотя жизнь обходилась с ним сурово, и каждый ее год впечатляюще отражался на его лице.

Финеас Арбогаст был другом моего деда, которого он иногда называл сынком. Люди, бывало, завидев впереди Финеаса, переходили на другую сторону улицы или сворачивали в магазин, чтобы избежать встречи с ним, даже если это провоцировало их на покупку ненужных вещей. Просто им чертовски хотелось уклониться от его разговоров. Он был интересным человеком, но любой случай из его жизни, даже самый пустяковый, превращался в эпохальное приключение масштаба «Одиссеи». Даже мой дед, человек почти безграничного терпения, порой притворялся, что его нет дома, если вдруг неожиданно появлялся Финеас и дед заранее узнавал о его приближении по чиханию старой колымаги Арбогаста. Однажды моему деду пришлось даже прятаться под собственной кроватью, пока Финеас обходил дом, прикладывая ладони к стеклам окон и старательно осматривая каждое помещение, убежденный, что дед должен быть где-то в доме: может, уснул, или — избави Боже — потерял сознание и нуждается в спасении, что могло бы обеспечить Арбогаста очередной историей для его неуклонно увеличивающегося исторического собрания.

Хотя чаще мой дед смиренно сидел и слушал Финеаса. Отчасти потому, что в каждом его рассказе таились крупицы чего-то полезного: какие-то человеческие тайны (дед, будучи отставным помощником шерифа, так и не избавился от своей детективной страсти к таинственный делам), или ценная историческая подробность, или практические знания о природе и охотничьем промысле. Но дед также слушал его, понимая, насколько Финеасу одиноко. Финеас жил холостяком. Говорили, что он долго пылал страстью к одной дамочке, Эбигейл-Энн Моррисон, владелице пекарни в Рейнджли, и к ней, как известно, Арбогаст частенько заглядывал, когда поднимался в свою тамошнюю лачугу. Она считалась уникальной женщиной неопределенного возраста, а он — уникальным мужчиной неопределенного возраста, и они как-то умудрялись двадцать лет кружить друг другу голову, до того самого дня, пока Эбигейл-Энн Моррисон, спешившую доставить на церковную вечеринку коробку кексов, не сбила машина; и кружение их страсти замерло навеки.

В общем, Финеас продолжал по-прежнему плести свои байки, порой находя снисходительных слушателей. Я забыл многие из них; многие, но не все. И один рассказ как раз накрепко засел в моей памяти: история о пропавшей в Большом Северном лесу собаке и о блуждавшей там же девочке.