Штурм Брестской крепости - Ростислав Алиев

7.00. 101-я батарея привязных аэростатов сообщает: Огонь по форту VIII ложится хорошо. Ведется ли в нем сопротивление, узнать нельзя.

7.20. Звонит Ia танковой группы: Между 8.00 и 9.00 произойдет нападение пикирующих бомбардировщиков на магистраль между мостом Бульково и перекрестком к югу от Жабинки.

7.15. На Южном все сильнее разгорается бой — тыл становится понятием эфемерным. Ранен полковник Велькер, командир A.R.98, как и Гипп непредусмотрительно перенесший туда свой КП. Теперь артполком дивизии будет командовать оберст-лейтенант Виндманн.

7.30. Для Йона, похоже, проясняется ситуация с батальоном Праксы: дошли раненые или наконец-то пробились связные через Западный остров. Связи с батальоном не было почти 3 с половиной часа — тем сильнее ошарашили новости. Именно в эти минуты перед командованием полка создается картина положения — не достигнута ни одна цель, и как их достигнуть — неясно: убиты командиры обоих батальонов, один из которых просто растворился в Цитадели, второй уже три с половиной часа бьется за пару сотен метров на Северном. Ввод резерва дивизии почти ничего не дал. Тяжелую артиллерию не применить (иначе сильно облегчат русским уничтожение немцев в Цитадели), противотанковая застряла на переправах, полковая (что удалось перетащить) — пока бессильна. Что делать?

Тем не менее хоть какая то ясность — стали известны части русских в Цитадели. Йон доносит на КП дивизии, что там находится пехота 14-го пехотного полка[689]. Информация не самая полная, и тем более — не самая верная, но какая есть…

7.30. В этот раз совещание в подвале обкома ВКП (б) было недолгим — как только стало известно, что немцы входят в город, все собравшиеся вышли на улицу, решив уходить к Жабинке. Так, среди групп уходящих из города евреев, «восточников», красноармейцев, зачастую безоружных и полуодетых, ревущих моторами автоколонн Красной Армии Брест покидало его руководство. Обгоняемые одинокими, беспрерывно сигналящими грузовиками, вывозящими семьи сотрудников брестских предприятий, подсаживая в их забитые и без того кузова своих родных, коммунисты вышли из города, на улицах которого лишь через несколько часов девушки будут кидать цветы немецким мотоциклистам. А еще через несколько дней — первые выстрелы в немецких солдат покажут, что отныне на востоке нет спокойных мест.

…А на Северном сейчас, вероятно, затишье, и поэтому группы бойцов Красной Армии, блокированные в домах начсостава и на других участках его западной части, пытаются пробиться к своим. Одна из них — группа Шабловского, с ней, в доме № 5 находится и военврач 3-го ранга М. Н. Гаврилкин: «Капитан Шабловский хотел вывести оставшуюся группу военнослужащих из крепости, считал, что оборона бессмысленна. Попытались перебежать к Северным воротам, добежали до парка и были от Северных ворот обстреляны из пулемета. Повернули назад и вернулись в дом. Было их 20–25 человек. Поднялись на чердак»[690].

К домам начсостава тоже пытаются пробиться — с советской стороны, и те, кто не участвует в боевых действиях: их жильцы, в поисках продуктов, для начавших испытывать голод детей. Дарья Прохоренко: «Уходя [муж] сказал мне: когда бой затихнет, сходи домой и возьми детям поесть и одеться. Часов в 7–8 утра приблизительно совсем стало тихо, и я оставила детей с бойцами, попросила солдат, чтобы посмотрели за детьми, чтоб лошади не убили, так как в этих подвалах было много коней, а сама ушла. Прошла полпути к своему дому, как услышала „Хальт!“. Так как я этого слова не знала, я думала, что ослышалась, и продолжала свой путь. Но крик повторился громче, я оглянулась и даже обрадовалась. На подвале, откуда я вышла, было очень много солдат в железных касках. Я засмеялась, хотела крикнуть им что-то приветственное, думала наши бойцы, и тут же со страхом ненависти голос оборвался. Эти солдаты мне машут руками „ко мне!“. Я поняла, что меня зовут к себе. Я подходила к ним и соображала, что же будет с моими детьми, ведь меня возьмут. Подходя к немцам, я старалась подходить ближе к той стене, откуда вышла, и как поравнялась со стеной подвала, так свернула фиги с обеих рук и сама за стенку, а немец спрыгнул с этой стены, да меня чем-то по голове так ударил, что я ничего не видела, в глазах потемнело, стояла как в большом дыму, не помня себя. Видела, как этот немец упал возле меня убитым. Видимо, наши за мной наблюдали и убили этого немца. Я не помню, сама я пришла к детям или с чьей помощью, только помню, что вечером 22 июня я была с детьми в том же подвале, куда привел нас мой муж, те же солдаты и кони, уже был мой муж возле нас»[691].

7.30. Тересполь. КП 45-й дивизии. На основании различных сообщений здесь впервые создается впечатление, что все же более сильные, чем предполагалось, части русского гарнизона оборонительных сооружений сопротивляются позади передней линии дивизии. Первое, что приходит в голову, использовать неоспоримое преимущество «сорок пятой» в артиллерии. Однако теперь артиллерийская поддержка в цитадели невозможна, так как пехота втянута в бой слишком тесно с противником.

7.40. К этому времени I.R.130 растянулся от железнодорожного моста «Ковель» (включительно) вплоть до Южного острова. Гипп, докладывая обстановку Шлиперу, по-видимому, находится под сильным впечатлением событий на Южном, ранения Велькера. Командир I.R.130 признает, что Цитадель, по-видимому, занята довольно сильным и смело защищающимся гарнизоном. Шлипер сообщает Гиппу, что I.R.133 (резерв корпуса) будет вводиться в полосе I.R.130.

Фактически это первое решение Шлипера по приостановке штурма крепости. Он не мог не заметить, что, введя батальон Парака на Северный остров, он фактически ничего не добился, сотня метров — не в счет. Бросить туда еще и полк Кюлвайна? Цитадель сожрет и его, несколько десятков снайперов-фанатиков задержат и полк, а в это время русские прорвут цепочку I.R.130, и (кто знает?) обрушат фронт всего корпуса. Общая ситуация (разгром русских приграничных сил) была неясна ни 22 июня, ни в последующие пару-тройку дней.

Ввести Кюлвайна на Западный? Но ситуация там настолько туманна, что полк рискует, как и на Северном, ввязаться в бой со снайперами, засев на несколько, столь критичных на данном этапе операции, часов.

Нет, единственный оставшийся у дивизии резерв пусть поддержит успехи Гиппа, разовьет его наступление.

7.30. I.R.130 (1-й и 2-я роты при поддержке 13-й и 14-й рот I.R.130) вышли на высоту 140[692].

7.50. Сообщает 1(Н)/21: вражеская артиллерия уничтожена авианалетами.

8.0. Начата переправа на пароме 2-см зенитного орудия унтер-офицера Патернолы, к этому моменту выведенного на позицию непосредственно на берег Буга. Вместе с расчетом на паром поднялся и лейтенант Энгельхардт, решивший лично руководить его действиями. Выдвижение и выход на позицию орудия проводились крайне трудно, так как оно должно было находиться примерно в 200 м от противника, под его сильным пулеметным огнем[693].

8.10. Продолжают приходить новости о третьем батальоне I.R.135, на сей раз — от приданных ему артиллерийских наблюдателей. Офицер I/A.R 99 сообщает, что солдаты III/I.R.135 остановлены и засели перед укреплением Центральной цитадели, имея примерно 35 % (?) потерь.

8.15. Гипп докладывает, что в 7.30 взята высота 140. Теперь решено назначить 11-ю роту как последний резерв полка для обороны напротив укрепления Центральной цитадели на Южном острове. На основании этих сообщений и потому, что I.R.133 прибудет только позже, Шлипер решает подчинить I.R.130 разведотряд оберст-лейтенанта фон Паннвица, обеспечивая выделение на Южном против Цитадели III батальона (прикрывающего мосты на Мухавце[694]).

8.15. Установление связи с XXIV танковым корпусом: 4-я танковая дивизия прошла Медную. 1 K.D.в полосе ручья к юго-востоку от Медной. 3-я танковая дивизия еще висит позади.

8.30. Установление связи с LVII танковым корпусом: 18-я танковая дивизия прошла Лесную у Костичи.

8.30. Батальоны Кене и Парака вновь пошли в атаку. На сей раз, несмотря на ожесточенное сопротивление русских, им удается достичь цели — дороги, пересекающей Северный остров с севера на юг, выйти к Трехарочному мосту.

При этом был подбит и загорелся Т-38, помогавший Мамчику более двух часов держать мост. «В пламени было видно, что не может выбраться из него танкист, не хватало ему, раненому, силы даже перевалиться через люк. Смотреть без слез на это было невозможно»[695].

Скорее всего, Т-38 подожгли 3,7-см орудия 14/I.R.135, чей командир, обер-лейтенант Вессиг, также был убит при атаке на Северном.

Остатки группы Мамчика отползли в кустарник пкт 145, далее до ДНС шла ровная как ладонь спортплощадка, метров четыреста. Огонь шквальный. Припали было к земле, но выстрелы косили одного за другим. Поняв, что сейчас перебьют всех, кто остался, Мамчик охрипшим голосом призвал людей к отходу. Вскочив первый, повел их за собой к ДНС (пкт 10–14). Устремившись за командиром, бойцы смогли добежать до домов и вновь начать перестрелку, во время которой Мамчик и погиб. Солдаты Парака взошли на вал пкт 145, вырыли несколько стрелковых ячеек.