Последняя битва императоров. Параллельная история Первой мировой - Валерий Шамбаров

Спасшиеся горожане и крестьяне заняли оборону на горах Андок и Ханасар, поклялись держаться до последнего. Но турки не смогли сразу покончить с ними. Огановский получил известия о восстании. Готовился прорвать фронт, выручить осажденных армян — и при этом 4-й Кавказский корпус выходил прямо в тыл неприятельской группировки под Эрзерумом. Правда, разведка сообщала, что навстречу выдвигались какие-то вражеские части, но их силы недооценивали. Огановский считал, что перед ним по-прежнему стоит один лишь корпус Халил-бея. На самом же деле, под началом Керим-паши собралась половина турецких войск на Кавказе: 9 пехотных, 2 кавалерийские дивизии и 6 тыс. курдов. А у русских было 2,5 пехотных и 4 кавалерийских дивизии, причем некоторые соединения оставили глубоко в тылу, прикрывать освобожденные области от курдских и турецких отрядов — Закаспийская казачья бригада расположилась в Ване, 4-я казачья дивизия в Баш-кале.

16 июля наступление началось. Главный удар наносился на правом крыле, между Евфратом и оз. Казан-гель. 66-я пехотная дивизия генерала Воропанова и 4-я Кубанская пластунская бригада Мудрого штурмовали неприятельские позиции у г. Коп. Их встретил шквальный огонь, появились свежие резервы — турки собирались наступать именно на этом участке. Атаки захлебывались, сменялись контратаками. Наши части потеряли 200 человек убитыми и 2 тыс. ранеными. Но пехотинцы и пластуны самоотверженно теснили врага, артиллеристы метко подавляли огневые точки, а на флангах прорвалась наша конница. Неприятель начал отходить к г. Коп. Этот успех сказался и на соседних участках, турки стали откатываться назад, чтобы их не обошли. Следом за ними устремились стрелковая дивизия Назарбекова, кавдивизия Шарпантье. На правом фланге корпуса, за Евфратом, продвигалась 2-я казачья дивизия Абациева. На левом, южнее Ванского озера, отряд Трухина все же сумел захватить вражеские позиции по горам.

Вся линия турецких укреплений была в наших руках. 18 июля Огановский поставил командирам задачу — преследовать отступающих. Русские части с боями углублялись на запад, взяли десяток городков. На каждом шагу натыкались на следы недавней резни: опустошенные селения, кучи трупов. В Лизе военные врачи освидетельствовали и оказали помощь нескольким девочкам, в результате надругательств у них была вывернута прямая кишка. Пораженные офицеры спрашивали пленных аскеров, неужели не стыдно так поступать с детьми? Те лишь пожимали плечами, отвечали: «Таков приказ султана», или — «приказ Вильгельма»…

21 июля передовые разъезды кавалерии достигли селений Вартенис и Мкрагом в 25 км от позиций сасунских повстанцев, они прислали связных. Но преодолеть эти 25 км оказалось слишком сложно. Артиллерия расстреляла боезапас, пополнить его было негде. Все вокруг было разорено, продукты и фураж требовалось везти издалека. А турки оставили против армян 10 тыс. жандармов и милиции, регулярные дивизии развернули против русских и остановили их. Армяне ничем помочь не могли. В горах их собралось 60 тыс., но это были гражданские беженцы. Отряды повстанцев насчитывали лишь 2 тыс. мужчин с охотничьими ружьями и немногими винтовками. Они несколько раз атаковали, пытались сами вырваться к русским, вывести женщин и детей, но даже карательных банд было достаточно, чтобы отгонять их обратно.

А между тем, для турецкого контрнаступления сложились условия — лучше не придумаешь. Ударная группа 4-го Кавказского корпуса, 66-я дивизия и пластуны, продвинулась вдоль южного берега Евфрата на 25–30 км, отряд Абациева на северном берегу отстал. Правый фланг прикрывала только река. На левом фланге 2-я стрелковая дивизия Назарбекова уперлась в хребет Бейляждан и тоже отстала на 20 км. И если в начале сражения соединениям Огановского пришлось прорывать позиции между озерами, то и сами эти озера занимали несколько десятков километров. Как только наши войска миновали их, фронт значительно удлинился, в нем образовались прорехи.

Керим-паша скрытно подвел крупные силы к открывшимся флангам ударной группы. Они сосредоточились за Евфратом, и возле разрыва с частями Назарбекова. 22 июля враг внезапно навалился с двух сторон. Это было не частное, это было главное наступление, запланированное турецким командованием в 1915 г. Уничтожением 4-го корпуса оно должно было только начаться. Дальше предполагалось двигаться на Алашкерт, с юга выйти в тыл войскам Юденича, стоявшим под Сарыкамышем, разгромить их — и открыть путь для вожделенного вторжения в Закавказье.

Штаб 4-го корпуса до последнего момента не подозревал, какие силы развернуты против него. Удар стал полной неожиданностью. Турецкие дивизии лезли во всех слабых местах, переправлялись через Евфрат, прорываясь в тыл 66-й дивизии и пластунов. Попав в клещи, они отчаянно отбивались, откатывались назад. Огановский послал им на помощь из своего резерва Донскую пластунскую бригаду Волошина-Петриченко. Но она была «экспериментальным» соединением. Кубанские пластуны великолепно проявили себя в боях, и решили создать бригаду из донцов. Хотя донские казаки никогда не учились воевать в пехоте, это был первый бой бригады, массы турок сразу же опрокинули ее. А кубанские пластуны еще раз подтвердили свою славу. Когда все соседи уже отступили, их 22-й батальон целый день дрался в окружении, страшно поредел, но пробился к своим.

Огановский бросил в бой все, что у него имелось, даже конвой штаба. Из Мелязгерта организовал общую контратаку отошедших сюда частей. Собрал из нескольких конных полков отряд Афросимова, приказал ему ударить с севера, за Евфратом — самому обойти обходящую вражескую группировку. Куда там! Турок было слишком много, они вводили в сражение все новые силы. Контратаку отразили. А небольшой отряд Афросимова не пропустила курдская конница, прикрывающая турецкий фланг. Неприятельские части проникли и в стыки между русскими соединениями, отрезали их друг от друга.

Генерал Шарпантье с двумя драгунскими полками оторвался от наседающего противника и вышел к Мелязгерту. Вокруг города полыхал бой, и отряд Шарпантье оказался в тылу наступающих турок, мог серьезно навредить им. Но генерал не разобрался в обстановке, решил не рисковать и увел полки на восток. Части Огановского изнемогали от усталости в непрерывном сражении, потеряли 2 тыс. человек, 27 июля они оставили Мелязгерт, стали отходить к Дутаху. Лавина турок ринулась за ними. Командир корпуса сохранил управление только теми войсками, которые были при нем, связь с другими отрядами прервалась. Стрелковая дивизия Назарбекова соединилась с полками Шарпантье, они начали выбираться из мешка самостоятельно.

А Забайкальская бригада Трухина и армянские дружины на южном фланге остались вообще в изоляции. Против них турок было мало. Но фронт рухнул, все дороги севернее заполонил неприятель, и отряд был вынужден отступать кружным путем, по южному берегу Ванского озера на г. Ван. Здесь обстановка была еще почти мирной, стояла Закаспийская казачья бригада Николаева, охранявшая окрестную область. Теперь ей тоже приходилось отступать… Рядовым воинам и местным жителям это казалось обидным и непонятным. Крупных сил турок поблизости не было, сюда даже не доносился гром пушек. Прорыв шел далеко на северо-западе, вдоль Евфрата, и войска, собравшиеся в Ване, уже очутились в полуокружении, почти во вражеском тылу.

Возмущались и многие офицеры — как же можно бросать без боя большой город? Андраник предлагал драться. В отчаянии сорвал с себя и бросил на пол недавно полученный Георгиевский крест, заявил, что не желает больше числиться в русской армии (впрочем, позже остыл, продолжал так же самоотверженно командовать дружиной). Предлагалось сесть в осаду в Ване, продовольствия хватило бы надолго. Но в городе не было боеприпасов. Расстреляешь патроны и снаряды, и что делать в окружении? А с другой стороны, бригады Трухина и Николаева прикрывали восточный фланг Кавказской армии. Застрянь они в Ване, и во фронте возникала дыра. Турки беспрепятственно хлынули бы в еще не вырезанные Баязетскую, Диадинскую долины, а оттуда в Алашкертскую, в тыл отходящим войскам Огановского.

Закаспийская и 2-я Забайкальская бригады получили жестокий, но единственно возможный приказ — оставить Ван и отступать к Баязету. При этом требовалось как можно скорее проскочить Бегри-калинское ущелье, последний путь на север, еще не перехваченный врагом. С русскими уходило все христианское население. Хорунжий Елисеев вспоминал: «Выйдя из города, мы поняли, что на фронте произошло что-то страшное, так как, насколько хватало глаз по дороге на север и по сторонам, все усеяно армянскими беженцами, сплошь идущими пешком, с узлами на плечах, редко на арбах, на буйволах, на коровах верхом… И каких только ужасов, каких сцен, каких всевозможных трагедий, слез, плача, горестных рыданий мы не повидали тогда там!.. Беженцы все шли и шли, не останавливаясь и ночью, к русской спасительной границе».