Ельцин - Тимоти Колтон

Еще одна представлявшая интерес стратегия десоветизации государства могла бы заключаться в «люстрации» — проверке политических институтов с целью выявления бывших сотрудников тайной полиции, а также тех, кто в коммунистические времена с ними сотрудничал. Так было сделано в Восточной Германии, Польше, Венгрии и Чехии[917]. Одним из немногих российских политиков, выступавших за принятие закона о люстрации, была Галина Старовойтова, советник Ельцина по вопросам межнациональных отношений в 1991–1992 годах. По одному подготовленному ею проекту бывшим аппаратчикам КПСС в течение пяти лет запрещалось заниматься политикой или преподаванием. В марте 1992 года депутаты от «Демократической России» выдвинули на Съезд народных депутатов предложение о том, чтобы данный запрет распространялся на всех членов КПСС, которые до августа 1991 года не расстались с партбилетами. Ельцин присутствовал на заседании, но покинул зал до голосования вместе с почти половиной делегатов[918]. Рассказывая об этом в 1994 году, он в прямой форме объединил коммунистов и бывших офицеров государственной безопасности: «Демократическая пресса вменяет мне в вину главным образом не это. Главный упрек — я сохранил систему госбезопасности, не издал указа, который бы автоматически отстранял от работы в государственном аппарате бывших работников ЦК КПСС, обкомов партии (некоторые говорят — и райкомов)»[919]. Ельцин мог не волноваться о скелетах в собственном шкафу. Но он опасался того, что события могут выйти из-под контроля, и хотел сохранить слой хорошо подготовленных управленцев и профессионалов, которые, как и он, были частью советского режима. Кроме новых лиц и голосов, он хотел «использовать на государственной работе и опытных исполнителей, организаторов». Хотя отдельные представители бывшей номенклатуры «перекрасились под демократов», Ельцина гораздо больше раздражали политиканы новой волны, которые, он писал в мемуарах, «как правило, работать не умели вообще»[920].

Ельцин мог бы попытаться совершить символическое очищение, например провозгласить новые праздники и торжества, чтобы продемонстрировать солидарность с оппозицией прежнему режиму и отпраздновать его падение. Бессистемная попытка чего-то подобного была сделана в 1992 году, когда 12 июня, годовщина принятия декларации о государственном суверенитете Российской Федерации, была объявлена Днем свободной России — государственным праздником и нерабочим днем. А вот возможность сделать памятным днем годовщину августовского путча он упустил. В 1992 и 1993 годах он произносил речи в связи с этим событием, а в 1994 году объявил 22 августа Днем Государственного флага, «но не объяснил, почему [российский трехцветный] флаг стал единственным увековеченным символом августовских событий и как он связан с этим днем», и отклонил предложение сделать этот день нерабочим[921]. Еще один указ 1994 года провозгласил 12 декабря, годовщину конституционного референдума 1993 года, Днем Конституции и сделал его нерабочим днем. Как и в случае с 12 июня и 22 августа, большинство россиян восприняли новый праздник без особого энтузиазма.

Мифотворчество могло принять и физическое выражение, как это происходило во многих странах. Юрий Афанасьев и Евгений Евтушенко давили на Ельцина от имени общества «Мемориал», к которому тот присоединился в 1988 году, продвигая идею переделать главное здание КГБ на Лубянской площади в музей. Яковлев поддержал идею установки памятника жертвам сталинизма перед Лубянкой. В октябре 1990 года общество «Мемориал» установило на площади необработанный камень из одного из северных лагерей, но после сноса памятника Дзержинскому в 1991 году открылось место для более заметного монумента. Ельцин эти идеи не поддержал. Впоследствии Яковлев говорил, что должен был «больше нажимать на него [президента]», но он этого не сделал[922].

Гораздо больше Ельцина занимала идея реконструкции главного общественного пространства России — Красной площади. Построенная при Иване III в 90-х годах XV века на протяжении столетий площадь служила местом торговли, религиозного поклонения, общественных мероприятий и публичных казней. Коммунисты использовали ее в первую очередь как место для парадов. Западная сторона площади с 1917 года была превращена в некрополь революционеров и видных деятелей советского режима. С 1924 года в специальном мавзолее здесь выставлено забальзамированное тело Ленина. До 1930 года Мавзолей был деревянным, а затем на его месте построили новый, отделанный розоватым гранитом и порфиром. В 1941 году, когда немецкие армии подошли к Москве, тело Ленина эвакуировали в Тюмень; после окончания войны его вернули на прежнее почетное место[923]. Десятки миллионов советских людей и иностранцев выстраивались в очередь, чтобы увидеть Ленина; в 1953 году в очереди к Мавзолею стоял и юный Борис Ельцин. За Мавзолеем, возле Кремлевской стены и в ней самой, находятся могилы руководителей партии и правительства — Сталина (тело Сталина было забальзамировано и находилось в Мавзолее рядом с Лениным, но в 1961 году по решению съезда КПСС оно было вынесено из Мавзолея и погребено), Брежнева, Андропова, Черненко и еще около 400 менее важных персон. Друг Ельцина, режиссер Марк Захаров, еще в 1989 году, на первом заседании Съезда народных депутатов СССР, предлагал захоронить тело Ленина на Волковом кладбище в Санкт-Петербурге, рядом с могилой его матери, а Мавзолей закрыть навсегда, чтобы в центре столицы не было «языческого храма». «Демократическая Россия» вернулась к этой идее после августовского путча, когда Ельцин находился на пике популярности и мог сделать это с легкостью. Он предпочел не предпринимать никаких шагов.

В конце 1993 года после подавления парламентской оппозиции Ельцин решил поддержать план реконструкции Красной площади, напоминавший перезахоронения, которые происходили и в других посткоммунистических государствах[924]. 5 октября он снял пост почетного караула № 1 возле Мавзолея Ленина (в 1997 году пост № 1 был установлен возле Могилы Неизвестного Солдата в Александровском саду) и закрыл расположенный рядом Музей Ленина. Со временем он также подошел к решению перенести тело Ленина и другие захоронения на Новодевичье кладбище, где в 2007 году похоронят самого Ельцина. В последующие месяцы на кладбище подыскивался специальный участок, через своего помощника Георгия Сатарова Ельцин переписывался с членами семьи и проводил опросы общественного мнения. Опрошены были и родственники иностранцев, похороненных на Красной площади (в том числе и родные единственного американца, выпускника Гарварда, революционера Джона Рида). Однако затем Ельцин отвлекся на другие проблемы, и дело было положено в долгий ящик. Он ограничился мелкими актами «деленинизации» — в Кремлевском саду сняли двухтонную статую Ленина, а его кабинет из здания № 1 перевели в подмосковный поселок Горки[925].

Ввиду того что Ленин, 1917 год и строительство коммунизма более не обеспечивали легитимность, Ельцин обратился к лучшей, по его мнению, альтернативе — образу дореволюционной России. 30 ноября 1993 года он придал официальный статус гербу с изображением двуглавого орла Византии и Московии. Бело-сине-красный российский флаг, введенный еще Петром I как торговый флаг империи, а с 1883 по 1917 год бывший государственным флагом России, уже использовался с августа 1991 года; 11 декабря 1993 года его государственный статус был закреплен указом Ельцина. Верхняя белая полоса символизировала мир и чистоту, средняя синяя — стойкость и честь, а нижняя красная — любовь и щедрость. В тот же день Ельцин утвердил в качестве национального гимна «Патриотическую песнь» Михаила Глинки, сменившую написанный в 1944 году гимн СССР[926]. Вместо звания Героя Советского Союза в марте 1992 года Ельцин ввел звание Героя Российской Федерации. Он русифицировал многие советские награды и медали, а также создал новые и вернул некоторую дореволюционную символику. К концу 1990-х годов было учреждено столько же государственных наград, сколько их было в СССР. Представления к наградам были «любимыми документами» президента[927].

Кремлю, почитаемому Ельциным как символ российской государственности, он уделял особое внимание. В конце 1992 года президент приказал снять картину Бориса Иогансона «Ленин выступает на Третьем съезде комсомола», написанную в стиле социалистического реализма и с 1950-х годов украшавшую лестницу Большого Кремлевского дворца, и заменить ее монументальным полотном с изображением Ледового побоища — сражения русских войск под руководством Александра Невского с тевтонскими рыцарями в 1242 году. Картина Сергея Присекина называлась «Кто с мечом к нам придет, от меча и погибнет»[928]. Это было лишь начало. Не обращая внимания на экономические трудности, Ельцин распорядился потратить колоссальные средства на реконструкцию главных кремлевских построек[929]. Говорят, что он принял это решение после того, как во время первого президентского визита Билла Клинтона в январе 1994 года в Зеленой гостиной Большого Кремлевского дворца задымился камин[930]. Но первые приказы о реконструкции Ельцин подписал еще в марте 1993 года, и этот проект осуществлялся в течение всего его президентства.