i f36931a51be2993b - Admin

  - Не боишься ездить под такой луной?

  Странно, что спрашивает Лаура. Сама она вряд ли чего-то боится. Да и ее брат и друг - не из трусливых.

  - А что с ней? - рассмеялась Ирия.

  Луны, призраков и оборотней бояться глупо. В отличие от людей.

  - Одна деревенская ведьма говорила: в ночь, когда луна отливает серебром, прольется кровь.

  - Кровь обязательно где-нибудь прольется. Вспомни, как много людей живет в подлунном мире. А ведьмы - врут.

  - Может, и врут. Но еще она говорила: луна видит тех, кто ее не боится. Видит - и помнит их.

  - А что с ними потом делает? - развеселилась Ирия.

  - Никто не знает...

  - Предлагаю выпить за Зиму! - Себастьен потянулся к графину с тёмно-алым вином.

  Вот будет весело, если тем же, что и в герцогском замке.

  - Присоединяюсь! - Клод протянул полные бокалы сестре и гостье. - Дамы, за Зиму, за Воцарение... и за луну!

  - За луну! - подхватила Ирия, подмигивая Лауре.

  Вино - если и не из погреба Ральфа Тенмара, то очень похожее. Тот же цвет и тот же букет. Дешевле графин - вот и всё отличие.

  Кто эта странная троица "студентов-художников", неведомо откуда прибывшая в Большие Дубы? Ирэн Вегрэ - настоящее имя невезучей баронессы. Той, что не Ирия. Но как звали прежде Клода, Себастьена, Эжена-Лауру? Кто они - несчастные влюбленные, шпионы, авантюристы?

  Какая разница? Ирия сама - не в лучшем положении. Поэтому есть вино, Зима, вечный как мир и сама жизнь праздник. И веселье - краткое, как летящая с морозных небес золотая звезда...

  - Загадываем желание! - совсем по-девчоночьи взвизгнула Лаура. - Ирэн, быстрее!

  Она уже загадала. Сестренка, живи!

  3

  Замок еще спит. А караульные встретили вернувшегося из села юного гуляку неприкрыто завистливыми взглядами. Везет же дворянам - потанцевал с барышнями, порезвился с... небарышнями. Теперь будет себе отсыпаться в свое удовольствие! А днем - опять развлекаться.

  Кони дремлют в денниках. Люсьен (натянувший-таки штаны) тоже задремал - прямо на соломе...

  Ирия аккуратно провела мимо горе-кузена Седого. Расседлала, налила воды.

  И, очевидно, расслабилась. От сегодняшних новостей или относительно спокойной жизни в Тенмаре. Всё-таки герцог - не Леон, а герцогиня - не Карлотта или Полина...

  Девушка благодарно обняла теплую шею Седого. Ткнулась лицом в пышную мягкую гриву.

  Обернулась... И встретила бешеный взгляд двух разъяренных, налитых кровью глаз. И равнодушный - черного зрачка пистолета.

  Люсьен Гамэль успел выпрямиться во весь рост. И уже не кажется столь пьяным, как несколько часов назад. Даже не шатается. А глаза...

  "Отец, дай-ка мне сначала э т у минут на пять, я управлюсь!.."

  У всех трусливых шакалов - один взгляд. Если шакалу дать власть. Или пистолет.

  И еще что-то не так, но не понять - что. И понимать уже некогда.

  - Не шевелись... баронесса! - не запинаясь, прошипел Люсьен. - Или убью!

  - И соображаешь, что с тобой за это будет? - поинтересовалась Ирия. Пытаясь казаться спокойной. Только казаться.

  Не факт, что пьяного дурака хоть что-то сейчас остановит. В таком состоянии ему Южное Море по колено, а Северный Океан - по пояс!

  - За беглую-то отцеубийцу? - ухмыльнулся Люсьен. - И что именно? Дай подумать. Государственная награда?

  - Ты явно перепил!

  Только бы мерзавец не понял, как Ирия похолодела от до костей прошившего ужаса!

  Что же неправильно?! Ну, кроме того, что ее вот-вот пристрелит не вовремя протрезвевший кретин с пистолетом! Откуда-то узнавший всё.

  И, увы - в гвардии не держат совсем не умеющих стрелять лейтенантов. Если те, конечно, не графские сыновья. Впрочем, стрелком Ревинтер-младший как раз был хорошим.

  - Раздевайся... графиня!

  Пронзительное ржание огласило конюшню. Вихрь, вскинувшись на дыбы, обоими передними копытами вмазал в стенку денника!

  Пьяный кретин шарахнулся в сторону... увы, не выпустив оружия. Даже умудрился не отвести.

  - Уйми коня! - заорал Люсьен. - Уйми, или всем скажу!..

  Как она успокоит разъяренного жеребца - подчиняющегося только хозяину? Да еще и будучи за четыре стойла от него?

  Увы - о таких мелочах пьяный болван явно не думает. Рехнувшийся болван, воспылавший непонятной страстью к ее тощему телу!

  А Вихрю глубоко плевать на мнение герцогского родственничка-идиота. Перегородка трещит под ударами чистокровного "дикаря"-илладийца!

  - Уйми коня! - кузен отступил еще дальше от опасного стойла. Под ржание - пока еще негромкое - завозившихся в соседних денниках товарищей Вихря...

  Пистолет дрогнул - всего на миг!

  Ирия молнией пригнулась за перегородку Седого. Слабая защита, но хоть какая-то!

  Рука сама метнулась к пистолету у пояса - стремительно... Безнадежно медленно. Уже опаздывая...

  Неужели - сейчас?!

  Как невозможно медленно взводится курок...

  Как всё глупо! Неужели Эйда умрет лишь потому, что озверевший без женщин кретин вовремя не нашел подходящую служанку?

  Треск дерева - в щепы! Оглушающе-бешеный рев Вихря... Привязь - не для диких, свободных зверей!

  Темный силуэт спасительной громадой взвивается на дыбы. И летит на врага...

  Люсьен шарахнулся назад, перекидывает прицел на коня...

  Нужно успеть! Если хочешь жить. И чтобы жила Эйда...

  Два выстрела слились в оглушающий грохот - и уже не промазать! Ни одному из стрелков...

  Не успела. Опять опоздала. Неотвратимо!

  Погибающее ржание бьет - в душу, в сердце, в леденеющую кровь. Болью взрезает разум...

  "Спасибо, друг, спасибо, я никогда не забуду!.."

  Луна тоже не забывает...

  "Одна деревенская ведьма говорила: в ночь, когда луна отливает серебром, прольется кровь..."

  "Был волчонок, станет волк, Ветер, кровь и серебро..."

  "Древние боги еще реже прощают глупцов, чем предателей, Ирия..."

  "Ты не умрешь... - знакомо шелестит серебристый голосок. Пробуждает в давно умершей душе древнее безумие. И расправляются сухие нетопыриные крылья... - Ты будешь жива и здорова. Ты, Эйда, Иден, Чарли, дядя Ив, Серж, злой старик, его жена и их сын. Никто из дорогих тебе людей не умрет и не пострадает. Судьба возьмет иную плату. Ты узнаешь, какую. Ты готова?.."

  Медленно - стремительно? - отпускает хрустальный звон.

  Рваные осколки лунных бликов, чернота утоптанной соломы. Бессильно оседают две тени. Темная конская - набок. Человеческая - подрубленным деревом.

  Жалобно гаснет ржание.

  Тело отца на темном ковре, тело Вихря на прелой соломе...

  "Судьба возьмет иную плату..."

  И мрачная фигура Ральфа Тенмара заслоняет серый просвет конюшни.

  Эпилог.

  Эвитан, Лютена.

  1

  Бертольд Ревинтер не стал на это Воцарение вызывать в столицу сыновей. Зачем?

  И не затруднился никого пригласить к себе.

  Хватит с него и обязательного королевского приема! Увы - от официального торжества не отвертеться. Воцарение Зимы министр финансов и один из восьми Регентов обязан встретить в обществе королевской семьи и членов Совета. Обожающих друг друга, как ядовитые южные пауки в одном сосуде.

  Бертольд Ревинтер честно пробыл вышеуказанным насекомым положенное время. Но долгая зимняя ночь еще не завершилась. Еще осталось время для одиночества и размышлений.

  Бокал вина, алое кресло алого кабинета.

  А старый герцог Тенмар, давний враг, сейчас тоже наверняка один. Странно, Тенмарский Дракон старше Ревинтера на целое поколение. А их дети - сверстники. Трое законных сыновей было у герцога Тенмара. И столько же родилось у самого Бертольда.

  Пожалуй, Ральф Тенмар - как раз тот единственный в подлунном мире, кто мог бы понять. Если бы захотел.

  "У нас обоих дети в Квирине, мы оба хотим вернуть их назад. Давайте объединим усилия".

  Ревинтер чуть усмехнулся, отпивая первый, самый сладкий глоток. Потом останется только горечь.

  А те слова не будут сказаны никогда. Смертельные враги мирятся лишь в романах Альдо Китуа или великого Артура Ленна. В тех, которыми так зачитывался в детстве Роджер.

  Мирятся, жмут друг другу руки и дальше сражаются плечом к плечу. А в жизни - рвут друг другу глотки. И не разжимают зубов и когтей - пока из одного или обоих не вытечет по капле жизнь. Или пока обоих не прикончит кто-то третий - более умный. Или подлый.

  В книжные истории уже не верит и младший сын - отец отучил. Но даже Бертольд Ревинтер одну ночь в году может позволить себе помечтать. Ибо кто еще поймет тебя так, как смертельный враг?

  Наверное, Ревинтер стал суеверен - раз торгуется с судьбой. Иначе зачем позволил вести о сыне просочиться к отцу? Дескать, вот вам Анри - сохраните мне Роджера?

  А почему бы и нет? Вдруг и с высшими силами можно договориться? И жаль, не придет сам Темный. Уж Ревинтер нашел бы для него подходящую цену.

  И это тоже - заблуждения ночи. Единственной в году. Считавшейся священной еще в незапамятные века.