Костяной склеп - Линда Фэйрстайн

— А ты подходил к залам?

— К залам с экспозициями? Да. Пришлось прежде выйти в вестибюль и оттуда уже пробираться туда, где мы были накануне. Парня я отправил…

— Зимма?

— Да. Рассказал ему, что случилось, и отослал…

— Как он отреагировал на новость об исчезновении Клем?

— Да вроде обеспокоен. Я попросил его проверить, кто еще с ним был в подвале, а потом показать нам все известные ему потайные ходы. Сержант, нужно много людей, чтобы просмотреть все помещения до единого.

— А Зимм не сказал тебе, что знал о приезде Клем в музей?

— Майк, у меня не было времени брать у него интервью. Все, что нам нужно, это найти ее, и по возможности живой, согласен?

— Кого еще ты видел внизу?

— Лишь ту лицемерную тетку. Анну Фридрих. Потащилась за мной, отнимая время своей болтовней. — Майк протянул Мерсеру план подвала, тот самый, который Клем помогла ему разобрать. — Возьми это с собой. Сержант, ваши рации. Дайте их сюда.

Мамдуба прервал разговор по телефону и повернулся к нам:

— Мистер Сокаридес все еще у себя в кабинете. Помните, главный по млекопитающим? Он проведет вас по пятому этажу, мистер Чепмен. Он отвечает за… ну в общем, за большинство костей.

— Человеческих?

— Животных. Но он хорошо знает расположение складов.

В этот момент я листала списки коллекций и их жертвователей.

— А в этой теме он хорошо разбирается?

— Конечно.

— Тогда мы прихватим бумаги наверх.

— Никуда ты не пойдешь, детка, — возразил Майк. — Отправляйся лучше с Мерсером. Ты нужнее внизу.

— Нет, оставайся здесь, Алекс.

И Мерсер не захотел меня брать с собой. Ну и правда, какой из меня амулет счастья?

Взяв с собой по несколько полицейских, мои коллеги разошлись по отдаленным участкам громадного музея. Двадцать три корпуса. Семьсот двадцать три помещения. Осмотреть это все не под силу одному полицейскому участку, тут нужна целая армия.

Тем временем шум на улице все усиливался. Я подошла к окну, которое выходило на перекресток авеню Колумба и Западной 77-й улицы. Музей оцепили десятки патрульных машин, вдоль серого гранитного фасада выстроились фургоны службы чрезвычайных ситуаций. Воющие сирены возвещали о прибытии все новых и новых полицейских, а красные мигалки на крышах обычных черных автомобилей означали, что сюда съехались и высшие полицейские чины.

В кабинет вошла испуганная Анна Фридрих.

— Что с Клем? Ее нашли? Она в порядке?

Я объяснила, что еще нет.

— Вы читали ее сегодняшние электронные письма? Вы знали, что она будет в Нью-Йорке?

— К вечеру мы все знали, что Клем собирается прибыть в город на встречу с полицией. Но я думала, что несколько позже, среди недели. И лишь недавно я узнала от Зимма, что вроде Клем намекала, будто приезжает уже сегодня.

— Это он вам сообщил? И когда? — поинтересовалась я.

— Да буквально только что. Он пользовался особым доверием Клем, как мне кажется. Она ему написала, что обязательно взглянет на огонек его комнаты, когда будет проезжать мимо музея. И из этих слов он понял, что она это сделает уже этим вечером. Сегодня.

— Приведите его сюда, — решительно сказала я, обращаясь к Мамдубе. — Если Зимма нельзя вызвать по телефону, пошлите за ним людей, но пусть немедленно явится сюда. Вы не знаете, кому еще он об этом сказал? — спросила я, поворачиваясь к Фридрих.

— Он сам точно не помнит, ужасно расстроен из-за этого. Но будто Эрику Посту и Гираму Беллинджеру он тоже говорил. Был ли кто еще рядом, он не знает.

Я протянула Анне список коллекций и дарителей.

— Как хорошо вы знаете этот музей? Я имею в виду его планировку.

— Я… хм… я знаю лишь экспозиции, как-либо связанные с моей областью.

Значит, курируя в Метрополитен отдел Африки, Океании и двух Америк, она так или иначе пересекалась с местным отделом примитивных культур, в тайны которого Клем посвятила Катрину.

— Кости людей, скелеты, все в таком духе. Можете показать, где они хранились?

Она посмотрела на Мамдубу, ища взглядом его поддержки.

— Те, что наверху? Вы на пятом этаже не были?

— Сержант! Дайте мне двух человек. Я хочу подняться по главной лестнице и подключиться к группе Чепмена. Мисс Фридрих, вы можете еще раз просмотреть эти списки? Любые имена, любые зацепки, имеющие хоть какое-то отношение к… особым хранилищам, тайным каморкам, каким-нибудь бесценным собраниям, к которым кое-кому очень не хотелось подпустить Катрину Грутен. До того, как здесь будет Сокаридес…

— А я уже здесь, мисс Купер, — сказал он, стоя в дверях со своим фонарем. — Анна, дайте-ка мне взглянуть на эти списки.

— Думаю, вам лучше пойти с нами, — возразила я, выходя следом за двумя полицейскими в коридор. Я не простила бы себе, если б не приняла участия в поисках. — Документами пускай займется Анна. Сама я уже отследила в них упоминание ваших имен — вас троих плюс Беллинджера, Поста, Тибодо и Дрекслер. И не знаю, что еще можно в них искать.

Сокаридес все же пробежал глазами списки, задерживаясь на отмеченных мною коллекциях, явно относящиеся к туземным народам, в частности жителям Африки и островов Тихого океана.

— Одну фамилию вы не заметили, — сказал он, хлопнув по бумагам своим фонариком. — Черт побери! Вы пропустили Виллема! Идемте в первую очередь туда.

Обогнав нас, Сокаридес взбежал по широкой мраморной лестнице и стал подниматься на пятый этаж. Я слегка замешкалась, не понимая, как я могла что-то пропустить после того, как перепроверила каждое имя, фигурирующее в деле.

Затем бросилась следом за ним, перешагивая через ступеньки и подтягивая себя, хватаясь за медные перила, тускло мерцающие на фоне мрачных серых стен.

Мне удалось догнать Сокаридеса, когда, остановившись на верхней площадке, он размышлял, куда идти дальше. Я вспомнила слова Рут Герст о том, что отец Поста, Виллем, был известным искателем приключений и путешественником. А Эрик, как сказал еще кто-то, очень хорошо знал историю музея. По сути, он вырос в этих стенах, когда после смерти отца был вынужден вместе с матерью переехать в Штаты.

— Куда мы все-таки идем? — попыталась выяснить я. — Скверно, что я не уследила всех связей.

— Никто не подумал назвать вам его имя, а сами вы, наверное, не догадались спросить, — заметил Сокаридес, размашисто шагая по коридору. — Хотя прокурору следовало бы быть проницательнее.

— Пост? Это же Виллем Пост, — повторяла я, пытаясь поспеть за ним.

— Виллем Ван дер Пост, мисс Купер, — пояснил он мне, возвращая списки. — Взгляните на букву «В». Подобно большинству буров, переселившихся в Америку после Второй мировой войны, вдова Виллема убрала из своей фамилии официальную аристократическую приставку. Слишком она тевтонская, слишком германская. Еще раз посмотрите сюда, и увидите все, что завещал музею Виллем Ван дер Пост.

Из пятидесяти миллионов костей, хранившихся под этой крышей, тысячи были собраны отцом Эрика Поста. Ископаемые динозавры, зубы млекопитающих, скелеты людей.

И идя следом за Сокаридесом по этому нескончаемому коридору, я уже знала, что искать надо костяной склеп, принадлежавший Посту.

39

Коридор пятого этажа запрудили полицейские, заглядывавшие в каждую комнату, в каждую кладовку. Несмотря на то что все лампы были включены, отдаленные углы и закутки, старые деревянные шкафы с перекосившимися выдвижными ящиками, занимавшие широкие простенки между кабинетами, бесхозные экспонаты под пластиковой пленкой, сваленные вдоль стен на протяжении всего коридора, скрывались во мраке.

Я слышала, как издалека, словно с другого конца футбольного поля, доносился голос Майка, пытавшегося своими приказами скоординировать поисковые усилия команды полицейских. Те нетерпеливо дергали дверные ручки, пытаясь проникнуть в комнаты, не дожидаясь прихода сотрудников охраны со связками ключей, которые открывали запертые помещения.

Сокаридес свернул за угол и решительно устремился в проход, расположенный перпендикулярно коридору. Крикнув Майку, чтобы он следовал за нами, я продолжила погоню за моим неутомимым проводником.

Этот ход вел во внутреннюю часть музея. В громадном пустом пространстве наши шаги сопровождались гулким эхом. Через каждые несколько секунд Майк, постепенно догонявший нас, выкрикивал имя Клем. Все эти огромные залы были закрыты для публики. Холодные, темные, пустынные — они казались столь же далекими от сорока экспозиционных залов музея, всегда заполненных непоседливыми школьниками, как и вершина Эмпайр стэйт билдинг, если смотреть на нее с тротуара.

Остановившись за спиной у Сокаридеса, мы очутились перед дверью какой-то маленькой комнатки. На старинной дубовой панели на уровне глаз было вставлено стеклянное окошко шириной в фут с едва заметными следами полустертых готических букв, прежде, вероятно, образовывавших имя владельца.