Психология конфликта - Наталья Гришина

Попробуем ответить на вопрос: как «объясняют» друг друга участники конфликта?

В возникновении конфликта всегда виноват другой?

Исследование конфликтов в школе показало наличие существенных расхождений между представлениями учеников и учителей о причинах возникающих между ними разногласий. Так, с точки зрения учеников, основные причины их конфликтов с учителями сводятся к оскорблениям со стороны учителя, его нетактичному поведению; отсутствию объективности в оценке знаний учеников; завышенным требованиям. По мнению учителей, основные причины их конфликтов с учениками связаны с нарушениями дисциплины на уроках, плохим выполнением домашних заданий; нездоровыми отношениями в классе. Нетрудно заметить, что каждый из участников видит причины возникающих конфликтов в противостоящей стороне и возлагает на нее ответственность за их разногласия.

Тенденция педагогов возлагать ответственность за возникающие конфликты на учеников обнаруживает явную связь со стажем работы учителя: она оказалась самой высокой в группе молодых учителей со стажем работы до 5 лет; далее, в группе учителей со стажем от 6 до 10 лет наблюдается ее ослабление; и наконец, среди педагогов со стажем свыше 10 лет эта тенденция вновь возрастает, причем с заметным увеличением количества негативных суждений в адрес учеников. Для молодых учителей возложение ответственности на ученика скорее всего есть форма ухода от признания собственного неумения строить взаимоотношения, решать педагогические задачи и разрешать возникающие проблемные ситуации. Перенос ответственности за конфликты на учеников у учителей со стажем работы более 10 лет связан, возможно, с тенденцией к деформации профессионального самосознания.

Полученный результат – возложение ответственности за конфликт на «другого», равно как и наделение его «плохими» чертами, – типичен для изучения перцептивных явлений в конфликте. Напомним, что в типовой модели этнической ситуации, выявленной Т. ван Дейком, участники – «Мы» и «Они» – наделяются разными характеристиками. «Мы» – «положительные, вежливые, всегда помогающие, терпимые»; «Они», «иностранцы» – «отрицательные, опасные, доставляющие беспокойство и т. д.» (ван Дейк, 1989, с. 184). Исследование межличностного оценивания в условиях конфликта показало, что в ситуации конфликта оценка выступает в форме простого перечисления негативных качеств, приписываемых оцениваемому. Использованная методика репертуарных решеток позволила продемонстрировать, что в состоянии конфликта оценивающий склонен выносить своему оппоненту заведомо негативные, крайние оценки по всем основным показателям, максимально противопоставлять его хорошему знакомому и не соотносить с собой. В социально-психологических терминах это соответствует вытеснению оппонента в категорию «Они» и противопоставлению «Мы», со всеми вытекающими последствиями (Конфликт в конструктивной психологии, 1990, с. 108).

Описанные результаты совпадают с нашими данными. В одной серии из собранных нами конфликтных ситуаций мы просили наших респондентов включить характеристики участников конфликта в описание (не давая никаких дополнительных инструкций). В тех случаях, когда описывались ситуации, участниками которых являлись они сами, мы получали характеристики «Я» и «Он/Она».

Анализ этого материала показал следующее. Характеристики участников конфликта содержали их ролевые позиции («мать – дочь», «ученик – учитель», «заведующая детским садом – музыкальный работник») в 100 % описаний, социально-демографические данные – указания на пол участников ситуации, возраст (в 70-100 % описаний), семейное положение (32,5 %), образование (25,0 %). Различий между описаниями «Я» и «Он/Она» по этим параметрам практически не было.

Из психологических составляющих образа «другого» лишь 25,0 % от общего числа имеют позитивный или нейтральный характер («энергичный», «принципиальная», «рациональная», «сдержанная» и т. д.). Все остальные содержат выраженные негативные оценки. Они могут (с известной долей условности) быть разделены на следующие категории: характеристики эмоционального поведения («вспыльчивая», «эмоционально холодная», «нервный» и т. д.) – 31,2 %; указания на эгоистические черты характера и поведения («не признает позиции другого», «из любых ситуаций старается выйти „сухой“, переложить ответственность на другого» и т. д.) – 14,6 %; осуждаемые привычки («любит власть», «любит деньги» и т. д.) – 11,5 %; коммуникативные проблемы («не очень разговорчивая», «несколько отстраненная» и т. д.) – 9,3 %; плохие отношения с окружающими («ее больше боятся, чем уважают» и др.) – 6,2 % и указания на внешние недостатки («внешне непривлекательная») – 3,1 %.

В противоположность «другому» психологические характеристики «Я» имеют откровенно позитивный характер: «общительная», «доброжелательная», «веселая», «умная», «интересная», «широкий круг общения и интересов», «спокойная», «любит свое дело», «организатор» и др. (66,6 %). Если речь идет о своих недостатках, они приводятся в форме «да… но…»: «обидчивая, но отходчивая», «вспыльчивая, но быстро отхожу», «легко теряю интерес к делу, если встречаю сопротивление», «уверена в том, что делаю в данный момент, – в связи с этим не слышу совета других, даже если не права» и т. д.; т. е. указание на свои недостатки каждый раз сопровождается «смягчающими обстоятельствами». Эти характеристики составляют 18,5 % от общего числа. Качества, относительно которых можно утверждать, что они содержат негативную оценку («нерасторопна», «ворчунья»), составляют лишь 7,4 %. Такой же процент высказываний может быть оценен как нейтральные....

Тайное ощущение собственной вины мы весьма предусмотрительно прикрываем ненавистью, которая облегчает приписывание вины другому.

Г. Зиммель

Итоги данного исследования однозначно свидетельствуют о противопоставлении участниками конфликта «хорошего» себя «плохому» другому. Полученные результаты совпадают с аналогичными данными других исследований, хотя последние и весьма немногочисленны. Однако мы хотели бы интерпретировать факты известного противопоставления «Я – другой» (так же как и «Мы – Они») как стремление к обоснованию своей позиции за счет обесценивания позиции «плохого» другого. Тем самым это противопоставление выполняет своеобразную защитную функцию.

В одном из наших исследований врачам и медсестрам задавались вопросы, направленные на оценку основных причин разногласий, возникающих между ними. В результате были получены данные (табл. 8.5), свидетельствующие о тенденции приписывать ответственность, по крайней мере, за часть возникающих разногласий особенностям «другой» группы. Так, каждый третий врач (35,3 %) усматривает причину разногласий врачей и медсестер в склонности последних вмешиваться в работу врача, с чем согласны единицы из числа медсестер (1,7 %). Большинство врачей (58,8 %) связывают эти разногласия с недостаточной квалификацией, ошибками в действиях медсестер, такой же позиции придерживается всего лишь 10,2 % медсестер. В то же время указывают на личные недостатки врачей, низкую культуру их поведения 45,8 % опрошенных медсестер и всего лишь 11,8 % врачей.

Полученные результаты подтверждаются ответами и на многие другие вопросы. Например, на вопрос: «Насколько объективно руководители относятся к проблемам, возникающим во взаимодействии между врачами и медсестрами, если между ними возникает конфликт?» 55,9 % медсестер ответили, что «всегда в конце концов виноватой оказывается медсестра», тогда как среди врачей ни один не дал подобного ответа. 11,8 % врачей уверены в том, что «всегда в конце концов виноватым оказывается врач», и ни одна медсестра не разделяет этого мнения. Ответы на другие вопросы того же типа (предполагавшие оценку различий между группами по условиям деятельности, трудностям работы, вниманию руководства и др.) дали аналогичный результат.

В целом эти данные легко объяснимы в рамках известного в социальной психологии феномена «ингруппового фаворитизма», связанного с предпочтением своей группы и соответствующей тенденцией к пристрастной интерпретации фактов.

Что же касается вопросов, непосредственно связанных с конфликтными ситуациями, то ответы на них отражают тенденцию возлагать ответственность за возникающие конфликты на другую сторону: это «они» создают конфликты своими неправильными действиями, ошибками, личными недостатками и т. д.; если же при разрешении конфликтов допускаются несправедливости, то ущемленными оказываемся «мы».

Тот же результат получен нами в рамках выполненного в 1990 году комплексного социологического и социально-психологического исследования социально-производственных условий крупного промышленного предприятия в Средней Азии в связи с осложнением социальной обстановки и возникновением предзабастовочной ситуации в одном из его подразделений. Среди прочего нами было проведено интервьюирование как руководителей данного подразделения (одного из горных карьеров), так и руководства всего промышленного комбината. Его данные показали, что эти две группы руководителей склонны по-разному интерпретировать причины сложившейся ситуации. Руководители самого подразделения считали, что она является результатом непосредственного неблагоприятного воздействия объективных факторов – условий труда, его организации, недостатков в стимулировании труда и др., которые в результате порождают и неудовлетворенность людей работой, и требования с их стороны, провоцирующие увеличение напряженности и конфликтности. В высказываниях и оценках ситуации опрошенными руководящими работниками комбината происходящие события интерпретировались в контексте субъективных факторов – позиции непосредственного руководства филиала – преследовании ими своих индивидуальных личных целей, влияния отдельных лидеров и т. д. Тем самым, по мнению вышестоящего руководства, ответственность за создавшуюся сложную ситуацию в подразделении несет непосредственное руководство, а по мнению последнего, дело в тех аспектах организации труда, на которые оно не может иметь влияния и за которые отвечает общее руководство комбината.