Психология конфликта - Наталья Гришина

В одном из исследований нами изучались психологические характеристики «трудных» в общении людей на примере сопоставления двух групп, образованных с помощью экспертных оценок. Из общего числа работников, с которыми эксперты находились в постоянном контакте и хорошо представляли себе особенности их поведения, им было предложено отметить тех, общение с которыми нередко связано с осложнениями, столкновениями, и тех, которые, напротив, являются самыми «благополучными» с этой точки зрения. Группы были составлены из лиц, отнесенных к одной и той же категории разными экспертами независимо друг от друга. В результате в «конфликтную» группу попали 34 человека; столько же мы включили в «благополучную» группу (по прочим параметрам – полу, профессиональному составу, условиям труда, принадлежности к организационному подразделению и др. – группы были выровнены). В ходе исследования использовались: тест фрустрации Розенцвейга, опросник Томаса по выявлению доминирующих тенденций поведения в конфликтных ситуациях и стандартизированное интервью, включавшее вопросы, предусматривающие оценку человеком различных сторон его трудовой деятельности и социального окружения в трудовом коллективе, а также направленные на изучение степени включенности работника в деятельность и систему отношений трудового коллектива. Было установлено, что, по сравнению с «благополучной», для членов «конфликтной» группы были характерны больший удельный вес самозащитных реакций и более низкий показатель адекватного реагирования на фрустрирующую ситуацию (по тесту Розенцвейга), пониженное стремление к сотрудничеству в сочетании с напористостью в достижении собственных интересов и пренебрежением интересами других (по тесту Томаса). Однако указанные личностные различия между членами двух обследованных групп не носили абсолютного характера и возникали за счет «крайних» случаев. В целом данные тенденции, проявляющиеся в личностных особенностях членов обеих групп, обнаруживали значимые различия менее чем для 40 % всех обследованных. И это несмотря на то что уже сама процедура подбора групп предусматривала выбор лиц с наиболее выраженными негативными и позитивными формами поведения в межличностном общении, т. е. эти группы уже сами по себе являлись полярными с точки зрения общего континуума личностных психологических особенностей. Для большей же части членов обеих групп были характерны совпадение или близость показателей, описывающих указанные личностные особенности. Отсюда можно прийти к выводу, что в конфликтном поведении «нормального» большинства реальная роль негативных личностных особенностей еще меньше.

Более существенными по результатам нашего исследования оказались различия между «конфликтными» и «благополучными» группами по другим параметрам: «трудные» в общении имели более низкие показатели удовлетворенности практически по всем аспектам своей социально-производственной ситуации. Особенное недовольство у них вызывали взаимоотношения с окружающими, также они проявляли гораздо меньший интерес к делам и проблемам своего коллектива, в целом обнаруживали низкую привязанность к непосредственному окружению. В то же время в группе «благополучных» оказались те, кто по своим личностным показателям скорее мог оказаться в группе «конфликтных», но им нравилась работа, коллектив, сложились отношения с руководителем, и присущие им неблагоприятные тенденции личности в этих условиях не проявлялись. Таким образом, полученные данные позволяют утверждать, что благоприятная ситуация, в которой оказывается человек, не дает оснований для проявления конфликтных тенденций его характера (или смягчает их), и напротив – общая неблагоприятная ситуация может привести к конфликтному поведению даже вполне «миролюбивых» людей. Подобная зависимость свидетельствует об известном приоритете социально-психологических факторов перед индивидуально-психологическими среди субъективных факторов, детерминирующих возникновение конфликтов. Как оказалось, личностные особенности участников противоречивых ситуаций имеют подчиненный характер и обнаруживают себя или не обнаруживают в зависимости от интерперсональных факторов, связанных с позицией человека в системе межиндивидуальных связей.

Социально-перцептивные регуляторы

Напомним, что в соответствии с принятым различением двух принципиальных классов социально-психологических явлений при изучении конфликта можно выделить два аспекта: во-первых, конфликт как собственно социально-психологическое явление и непосредственно наблюдаемое взаимодействие и, во-вторых, его субъективное отражение участниками – осознание и переживание различных сторон конфликтной ситуации.

Последний аспект имеет особенное значение в изучении конфликтов: если многие социально-психологические явления существуют независимо от того, как они воспринимаются и переживаются участниками группового взаимодействия (например, конформизм или групповое давление), то, как уже неоднократно отмечалось, конфликт начинается с осознания его участниками несовместимости их интересов, противоречия их позиций и т. д. Таким образом, само существование конфликта как социально-психологического явления ставится в зависимость от субъективного отражения события его участниками.

Проблемы, связанные с восприятием и отражением конфликтного взаимодействия, мы будем рассматривать исходя из того, что образ ситуации, являющийся регулятором поведения человека в конфликте, представляет собой относительно целостное отражение человеком сути противоречия, общей «расстановки сил», собственных возможностей и возможностей «оппонента», его личности в целом и т. д.

И здесь мы опять сталкиваемся с трудностями, вызванными неразработанностью проблемы ситуаций и их восприятия в психологии. Напомним, что исследования западных психологов показали, что образы ситуаций являются не столько отражением их отдельных элементов или ситуационных свойств, сколько представляют собой своеобразные амальгамы образов «люди-в-ситуациях». Д. Магнуссон (Magnusson, 1981), проанализировавший характеристики ситуаций, предложенные различными специалистами (начиная с работы У. Томаса 1927 года), выделил актуальные ситуационные свойства (сложность, ясность, сила, способствование/ограничение, задачи, правила, роли, физические условия и другой человек) и свойства, связанные с людьми – участниками ситуации (цели, воспринимаемый контроль, ожидания, потребности и мотивы, аффективные тона и эмоции). В свете упомянутых результатов исследований вычленение в образах конфликтной ситуации ее «чистых» свойств представляется довольно проблематичным. Опыт нашей работы также заставляет думать, что люди воспринимают конфликтные ситуации, участниками которых они являются, скорее в «человеческом» измерении – «я-в-ситуации» и «он/она-в-ситуации».

Хотя акцент был сделан на когнитивных аспектах отражения конфликта, напомним, что восприятие ситуаций имеет аффективную окрашенность, и это проявляется в переживании участниками конфликта тех или иных чувств и эмоциональных состояний, становящихся для них частью общего образа конфликтной ситуации. Обычно авторы, указывающие на эмоциональные компоненты конфликта, отмечают возможность возникновения враждебных чувств, агрессивности, тревожности, страха. Основываясь на своих исследованиях по психологии настроения, Л. В. Куликов (1997, с. 67) предлагает различать мотивационные чувства (бодрость, радость, азарт), тензионные чувства (гнев, страх, тревога – чувства напряжения), самооценочные чувства (печаль, вина, растерянность, стыд). Понятно, что переживание этих чувств участниками ситуации вариативно, зависит от «состояния дел» в конфликте, а также от личностных особенностей. Например, в исследовании Н. А. Батурина (1997) было показано, что эмоциональное содержание неудачи является более сложным и противоречивым, чем переживание успеха. Так, переживание успеха эмоционально почти полностью совпадает с эмоциональным переживанием радости и не имеет различий, обусловленных полом субъекта. Что же касается неудачи, то у юношей она оказалась больше связанной с разочарованием, негодованием, гневом (по мнению автора, это свидетельствует об экст-рапунитивной направленности переживаний), у девушек – с чувствами стыда и вины (и, соответственно, интрапунитивной направленностью).

Социально-перцептивные аспекты конфликта будут нами рассмотрены с точки зрения представлений об адекватности отражения конфликтной ситуации и с точки зрения образа «другого».

Адекватность отражения конфликтной ситуации. В отечественной литературе вопрос об образах конфликтной ситуации впервые был поставлен Л. А. Петровской (1997). Применительно к проблеме осознания конфликтности ситуации она пишет о соотношении объективной ситуации и ее оценки участниками; при этом возможно несколько следующих вариантов.