История Византийской Империи. Том 3 - Федор Успенский

Вторжение угров, совершенно изменившее взаимное соотношение политических сил в придунайских областях, не могло не отразиться на положении дел на Балканском полуострове вообще и, в частности, на северных границах империи. Здесь с давних пор поселились болгаре и образовали в конце IX в. значительное политическое тело, соседства с которым империя не могла выносить, если она претендовала удержать в своей власти юго-восточные части Балканского полуострова. Прежде всего угры приняли деятельное участие в войнах между империей и Болгарией, ознакомились с плодородными странами на Балканском полуострове и переселились с прежних своих становищ в равнину Дуная и Тиссы.

Блистательная эпоха царя Симеона породила новую политическую идею, которая составляет глубокую национальную черту болгар и сделалась их политическим верованием, разумеем идею господства в Константинополе и устранения гегемонии греков на Балканском полуострове. Ввиду угрожающей опасности царь Лев предложил Симеону вступить в переговоры, но болгарский князь заговорил о своих правах на самый престол императора и требовал ни более ни менее, как отречения Льва. Тем не менее были заключены условия для мирного соглашения, согласно которым Византия должна была признать фактическое расширение болгарской границы и высылать ежегодно дань в пограничный город Девельт, близ Бургаса.

По смерти Льва, при изнеженном и ничтожном Александре и семилетнем Константине Порфирородном, о котором притом же были сомнения, следует ли считать его законным сыном Льва и имеющим право на престол, для политических притязаний Симеона, прекрасно образованного и понимавшего обязанности правителя совершенно иначе, чем современные ему византийские цари, открылись новые перспективы. Характеристика отношений за это время может быть заимствована из несравненного источника — из прекрасных писем патриарха Николая Мистика, которыми мы уже пользовались выше при изложении положения дел на северной границе. Но как бы ни возвышали интерес современных войн Болгарии с империей поставленные Симеоном со всем авторитетом власти и с сознанием полноты своих прав притязания на царский титул и на самостоятельное устройство Болгарской Церкви, все же мы должны признать, что не внешние войны придают царствованию Симеона громадное значение в истории распространения идей и просвещения на Балканском полуострове и в Восточной Европе, а ряд других благоприятно для Болгарии сложившихся событий, к которым и обращаемся теперь.

С национальной точки зрения есть черты сходства между моравским Святополком и болгарским Симеоном. Оба должны быть названы передовыми людьми того времени, оба получили иностранное воспитание и имели связи среди иноземцев, один на Западе между немцами, другой на Востоке между греками. Но какая разница вместе с тем в индивидуальном характере! В то время как моравский князь представляет собой тип теоретика, преклонявшегося перед западным образованием, и фантазера, смотревшего вверх и пренебрегавшего насущными интересами и нуждами своего народа, болгарский князь, напротив, воспользовался полученным в Константинополе образованием с единственной целью — приблизить свой народ к политическим и церковным формам империи, вести его к преобладанию над греками на Балканском полуострове и к устройству в Болгарии просветительной школы, которая приняла на себя задачу продолжения культурной миссии между славянами, так трагически прерванной со смертию Мефодия. Хотя в последующей исторической эволюции Болгарии обошлась очень дорого ее тенденция стать на место империи, ибо Византия, обладая материальными и духовными средствами, накопленными в течение многих веков, жестоко отомстила ей за временное торжество, тем не менее с веком Симеона соединяется представление о таком подъеме литературной производительности, передававшейся в то же время в Россию и другие славянские страны, который не может не производить чарующего впечатления на историка. Если политическая тенденция Симеона оказалась для того времени бесплодной, то культурная деятельность учеников славянских просветителей, нашедшая в Болгарии благоприятные условия для своего развития и распространения в другие страны, обеспечивает за княжением Симеона большое значение в славянской истории и ставит его имя гораздо выше современников. С точки зрения всемирной истории данный в IX в. толчок славянам посредством изобретения славянской азбуки, просвещения большинства их христианством и организации национальной Церкви с допущением славянского языка в совершении литургии — мог бы оказаться совершенно не достигшим цели, если бы после падения Моравского княжества заветы свв. братьев не были сохранены их ближайшими учениками и если бы не установилось преемственности между Мораво-паннонской архиепископией и новой организацией Церкви в Болгарии. Именно в этом отношении обращает на себя внимание переход в Болгарию учеников св. Мефодия и начавшееся при них движение в пользу организации национальной Церкви.

Не входя здесь в изложение, впрочем, очень мало еще разъясненного вопроса о положении церковного управления в Болгарии после обращения в христианство князя Богориса при патриархе Фотии, обратимся прямо к тому времени, с которого Болгария бесповоротно соединилась с Константинопольским патриархатом. / Как известно, это последовало после Собора 879–880 гг., на котором был решен вопрос о том, кому должна принадлежать Болгария — Римскому или Константинопольскому престолу. / Весьма вероятно, что Богорис принял в этом смысле ближайшие меры, чтобы обеспечить своей стране некоторую автономию в церковных делах. Ему приписывается устройство семи храмов в главнейших городах княжества 6 и учреждение архиепископии. Первым епископом был поставлен Иосиф, имевший в церковном подчинении несколько епископий. Хотя ни мест расположения епископских кафедр, ни имен епископов не сохранилось, за исключением памяти об епископе Агафоне, подписавшемся на актах Собора 879 г., но следует думать, что первоначально греческая иерархия не допускала в Болгарии туземного языка в богослужении хотя бы и потому, что едва ли в числе епископов и священников были туземцы. Иное дело после изгнания учеников св. Мефодия из Моравии. Богорис избрал св. Климента епископом и назначил его на кафедру Тивериуполя, ныне Струмица; в некоторых памятниках Клименту усвояется наименование архиепископа Болгарии. Из других епископий можно указать: Охридскую (епископ Гавриил), Белградскую (Сергий) и, конечно, Преславскую, где была столица Симеона; между присутствовавшими на Соборе 879 г. епископами упоминаются еще Проватский и Девельтский. Что во время Симеона Болгарская Церковь была организована вполне самостоятельно, можно видеть из писем патриарха Николая Мистика к архиепископу Болгарии (7), которые составлены в таком духе, что устраняют всякую мысль о подчиненности. Конечная цель Симеона заключалась, однако, в провозглашении царства и в возведении архиепископа в патриархи. Но как для того требовалось согласие не одного Константинопольского, но и других патриархов, то признание патриаршества в Болгарии зависело, между прочим, и от Римского престола. В переписке с папами последующих болгарских царей, между прочим, указывается, что они получили от пап благословение на императорский титул и на учреждение патриаршества. Но самому Симеону, несмотря на его победы и счастливое сочетание обстоятельств, едва ли удалось достигнуть заветного желания насчет учреждения патриархии. Он жил еще, по всей вероятности, в старом ауле, в Плиске, где была построена не ранее 925 г. обширная и вполне соответствующая его церковным и политическим притязаниям церковь, хотя и на реке Тыче, где в 822 г. положено было основание Преславы, существовали уже церковные учреждения, как это видно из записи на переводных с греческого словах Афанасия Александрийского против ариан: «написа же их Тудор Черноризец Доксов… на устье Тыча в лето 907, идеже святая златая церковь сотворена тем же князем» (т. е. Симеоном).

Литературная и переводная с греческого деятельность школы, образовавшейся под влиянием ближайших учеников св. Мефодия, пользовалась особенным поощрением князя, который и не без основания видел в ней оправдание для своих планов церковного и политического преобразования. Не будучи и сам чужд высшей тогдашней школы и прекрасно изучив философию, риторику и богословие (8), Симеон предоставил явившимся к нему Клименту, Горазду и товарищам их все средства к выполнению культурных задач по заветам святых солунских братьев и по задуманному им самим плану. Собственный труд свв. братьев мог обнимать не весь цикл церковных книг, им принадлежал перевод Евангелия, Апостола, Псалтири, Часослова и наиболее нужных в богослужении книг: Парамейника, Служебника, Требника, Октоиха. Что касается Ветхого Завета, Номоканона и Патерика — это, вероятно, принадлежало ученикам Мефодия. Первое место между ними принадлежит Клименту, епископу Величскому, или «Словенскому», за ним следует ряд литературных деятелей: епископ Константин, Григорий пресвитер, в особенности Иоанн экзарх, плодовитейший деятель этой эпохи, составивший знаменитый Шестоднев, т. е. толкование на шесть дней творения мира. Далее следует назвать Черноризца Храбра, известного в особенности сказанием об изобретении св. Кириллом славянских письмен, и, не говоря о других сотрудниках и продолжателях их, как Наум, Горазд и другие, закончим этот перечень ближайшим учеником и последователем их, пресвитером Косьмой, также весьма плодовитым писателем и особенно известным своим полемическим трудом против богомилов — секты, весьма в Болгарии распространенной в X в.