История Византийской Империи. Том 3 - Федор Успенский

Неизвестно, какие последствия имел этот протест, отозвался ли на него папа или нет. Видно, что главная цель послания была доказать неотъемлемость прав Зальцбургской Церкви на Паннонию. Потому нет никакого намека на распоряжения Николая I и Иоанна VIII относительно Славянской Церкви, проходится молчанием и апостольская деятельность архиепископа Мефодия. Кафедра его более 10 лет оставалась не занятою, латинскому духовенству удалось уже ранее в глазах пап заподозрить Мефодия, так что вся его деятельность, с этой точки зрения, могла считаться неправильною и ничтожною. Труднее было обойти епископство Викинга, тут сделан замечательный изворот: Викинг совершенно выделен из занимающего их спорного дела, он посвящен был вовсе не в область, принадлежавшую Пассавской кафедре, но к новопросвещенному народу, только что укрощенному войною и обращенному из язычества в христианство; отсюда заключают, что он не был епископом суффраганом и его область не стоит в связи с кафедрой Пассавской и Моравией. Не совсем в чистом свете рисуется здесь и римская курия; в двух местах послание дает право предполагать подкуп ее. Зная, что материальные выгоды руководили римскою куриею почти во всех столкновениях ее со славянами, что сбор дани со славян является весьма выдающимся фактом в самом послании немецкого духовенства, мы не имеем причин сомневаться именно в таком объяснении следующих мест. «Варварские набеги язычников не позволили ни самому представить вам, ни через других послать причитающиеся сборы. Но так как по милости Божией Италия освобождена, то, при первой же возможности, обещаюсь препроводить их к вам». В этом обстоятельстве нельзя не признать по крайней мере некоторого объяснения, что папа легко примирился с притязаниями зальцбургского духовенства на Моравию и Паннонию. Другое обстоятельство, наводящее на то же предположение, — это хвастовство мораван, что им немало-таки стоили эти епископы.

И из этого письма, и из латинских рукописей видно, что до 899 г. Моймир II еще не терял надежды на благоприятный исход дел: он обращался к папе, просил его о высылке епископов для устройства страны, вошел даже в сношения с утрами и нанимал их в военную службу, имел еще силу поддерживать немецкого маркграфского сына в его стремлениях утвердиться в марке; главного врага он видел в немцах. И действительно, занятый и ослабляемый вторжениями немцев (898–901), он не мог ни сделать приготовлений, ни выставить достаточной силы против угров.

После вторжения в Паннонию в 894 г. угры до 900 г. не имеют столкновений со славянами; может быть, Моймир уступкою некоторых областей принужден был купить у них мир, чтобы выдержать внутреннюю борьбу с немецкой партией и потом внешнюю с баварцами. Возвратившись из похода на Италию, угры отправляют в Регенсбург посольство ко двору Людовика Дитяти; но предложения их не были приняты. Тогда двумя отрядами идут они на Паннонию и на Восточную марку; один отряд опустошил Паннонию, другой прошел Баварией до Энжи. Герцог Люитпольд, могущественный маркграф всех славянских марок в то время, поспешил навстречу врагу и разбил его на левом берегу Дуная. Повторяется постепенный и сильный напор угров на Моравию и Паннонию; они осаживаются в Хорутании в 901 г., от Тиссы доходят до Моравы… и вскоре затем имя Моравии бесследно пропадает из летописей. Не сохранилось известий, что предпринимал против угров князь Моймир, не знаем даже, когда угры одержали над ним решительную победу. Есть основания думать, что общая опасность от угров сблизила немцев и славян, что моравский князь пал в той же битве с утрами, в которой и герцог Люитпольд. Из тогдашних людей только герцог Люитпольд понимал всю опасность угорского соседства. После сражения с утрами в 900 г. он сейчас же приступает к сооружению крепости на Энже — Энсбурга, делается опекуном короля Людовика, другой королевский родственник, граф Сигхарт, строит крепость Эберсберг на Инне. Но многие не думали о грозящей опасности; при дворе заняты были соперничеством и распрями, Людовик разбирал ссоры и мирил своих любимцев. Набеги угорские как будто нисколько не изменили существующего порядка; на Дунае все еще происходила живая деятельная торговля. Король Людовик, по жалобам баварских епископов, аббатов и графов на незаконные притеснения относительно таможенной пошлины, поручил маркграфу Арибо с другими чиновниками Восточной марки исследовать это дело./

Баварцы сделали непростительную ошибку, вооружившую угров и ускорившую кровавую развязку. Они пригласили к себе на пир начальников угорских и умертвили их. В 907 г. произошла ужасная битва немцев с утрами; об отдельной битве их с мораванами не упоминается в летописях. Остается предполагать, что там же, где пал цвет немецкого дворянства, там же и мораване оставили свои лучшие силы, потерпев полное поражение. Самостоятельность Моравии пала, население ее весьма ослаблено, угры заняли всю ее территорию. «По смерти Святополка, когда начался раздор между сыновьями его, угры совершенно истребили мораван, заняли страну их и владеют ею до настоящего времени, — писал Константин Порфирородный, — часть населения, пережившая этот погром, разбежалась по соседним странам/, особенно к болгарам и туркам (т. е. уграм) и хорватам»./

Прекращение политического существования Моравского государства, происшедшее в такой роковой обстановке, что трудно восстановить как хронологию, так и ближайшие обстоятельства, при которых произошла катастрофа, изгладившая самое имя Моравии из истории, является событием неизмеримой важности в судьбах славян и в восточноевропейской истории вообще. Битва угров с баварцами и славянами, относимая к 907 г., имела огромное влияние на международные отношения на среднем Дунае. Этой битвой угры сразу приобрели политическое влияние в Европе, ужасающее впечатление одержанных ими военных успехов надолго обеспечило за ними непререкаемый боевой авторитет. Они раздвигали свои опустошительные набеги на юг и запад без всякого страха, так как сопротивления им нигде не было. Прежде всего угры нанесли большой удар немецкому, собственно баварскому, движению на юго-восток, отняв у них Восточную марку и Паннонию и уничтожив здесь культурные и церковные насаждения.

Произведенный поселением угров в ныне занятой ими стране политический и этнографический переворот отразился главным образом на судьбах славян. Равнина по течению реки Тиссы, в северных и восточных окраинах ее, была заселена славянами; славянские поселения не были, однако, здесь достаточно густы, и завладение этой равниной не могло составить никаких затруднений. В Паннонии, где были княжения Коцела и Прибины, население было плотней, но в нем была значительная примесь немецкого элемента, и Моравское княжество, несмотря на большое территориальное расширение его при Святополке, не в состоянии было поставить границы немецкой колонизации в нижней Паннонии. Угорское вторжение отразилось здесь своими непосредственными и весьма тяжелыми следствиями, но когда миновал период погромов и когда наступило время устроения на новых землях, славяне под господством угров подвергались меньшей опасности, чем прежде, вследствие победоносного движения баварцев. Покорив Моравию, угры едва ли имели интерес истреблять ее население, вообще оказавшее слабое сопротивление и, по-видимому, легко, как греки после османского погрома, примирившееся с господством полукочевой орды. Целых 50 лет, до знаменитой битвы при Лехе в 955 г., угры совершали походы в Западную Европу, безнаказанно опустошая и наводя ужас на Германию и Италию; о противодействии им на востоке, среди славян, нет и помину. И тем не менее вторжение угров в долину Тиссы и основание ими здесь независимого государства [100] в ту эпоху, когда у славян лишь начали складываться государственные союзы, не могло не сопровождаться весьма печальными последствиями в будущей истории юго-западных славян.

Вторжение угров, совершенно изменившее взаимное соотношение политических сил в придунайских областях, не могло не отразиться на положении дел на Балканском полуострове вообще и, в частности, на северных границах империи. Здесь с давних пор поселились болгаре и образовали в конце IX в. значительное политическое тело, соседства с которым империя не могла выносить, если она претендовала удержать в своей власти юго-восточные части Балканского полуострова. Прежде всего угры приняли деятельное участие в войнах между империей и Болгарией, ознакомились с плодородными странами на Балканском полуострове и переселились с прежних своих становищ в равнину Дуная и Тиссы.

Блистательная эпоха царя Симеона породила новую политическую идею, которая составляет глубокую национальную черту болгар и сделалась их политическим верованием, разумеем идею господства в Константинополе и устранения гегемонии греков на Балканском полуострове. Ввиду угрожающей опасности царь Лев предложил Симеону вступить в переговоры, но болгарский князь заговорил о своих правах на самый престол императора и требовал ни более ни менее, как отречения Льва. Тем не менее были заключены условия для мирного соглашения, согласно которым Византия должна была признать фактическое расширение болгарской границы и высылать ежегодно дань в пограничный город Девельт, близ Бургаса.