Генерал-адмирал. Тетралогия - Роман Злотников

— Бизнес?

— Не только. Флот — я же генерал-адмирал. Армия. Сейчас весь мир переходит на бездымный порох, а мой брат-государь повесил на меня перевооружение армии. — Я поймал себя на мысли, что как бы хвастаюсь, и довольно улыбнулся. Эк меня пробрало…

— Жаль… — тихо произнесла она, а через некоторое время спросила: — А ты еще… собираешься залезть ко мне в окно до отъезда?

— Угу, — лениво кивнул я. — Сегодня же ночью. И… устроить тебе грязную месть за все, что ты сделала со мной за эти три часа. Так что если хочешь сохранить свою честь в неприкосновенности — держи револьвер наготове. И стреляй сразу, как заметишь в окне мою тень.

— Ладно, — отозвалась она. — Тогда вечером я отпущу прислугу. Они мирные люди и могут начать нервничать, услышав выстрелы в моей спальне… То есть Лили и Якоб останутся. Здесь одиноким женщинам опасно ночевать в одиночестве. Но они такие старые, глухие и слепые… Они мне уже не раз говорили, что если в этот дом поздним вечером приедет какой-нибудь одинокий джентльмен, то они этого нипочем не заметят…

Когда я выбрался наружу, младший урядник невозмутимо доложил мне, что за ночь никаких происшествий не случилось. Все в доме и пристройках спят, и даже сторож еще не проснулся. Хотя вату с «фиром» уже со всех сняли, аккурат, как услышали, что я спускаюсь с балкона (я ушел тем же путем, что и пришел, — так, мне показалось, будет правильней и… романтичней, что ли). Но глаза его смеялись. Как и у остальных казаков.

Когда мы уже отъехали от усадьбы, я остановил коня и развернулся к отряду:

— Значит, так, урядник, всем по сто рублей, тебе на червонец больше. Но если я услышу со стороны хотя бы звук о том, что здесь произошло… — Я обвел всех выразительным взглядом. Казаки тут же посерьезнели. Наказаниями я не увлекался, но если дело доходило до моего личного разбирательства, то мало не казалось никому.

— Не извольте сумлеваться, ваш сочство, — отозвался урядник, — мы — могила!

— Вот и ладно, — кивнул я, а потом добавил: — И это, выспитесь все. Ночью вам опять работа будет…

Глава 9

— Ну что ж, господа… — Я отложил ведомости результатов стрельб последней роты, коими закончилась моя полуторанедельная инспекция Морского полка, и развернулся к полковнику Рыльскому и остальным офицерам. — На этот раз я вполне удовлетворен вашей работой. Семь лет прошли не зря. Вы добились всего того, чего я и хотел. А теперь, — я улыбнулся Рыльскому, — должен вам сказать, господин полковник, чтобы вы готовились сдавать полк.

Все удивленно воззрились на меня. Я пару мгновений понаслаждался произведенным впечатлением, а затем смилостивился и пояснил:

— А что вы думали, господа, мы лишь одним полком ограничимся? Как бы не так! Нам по такому полку на каждую из наших главных военно-морских баз надобно. И в Кронштадт, и в Севастополь, да и на Дальний Восток не помешало бы. Так что готовьтесь. Начнем разворачивать целый специальный учебный центр, командир коего будет пользоваться правами начальника над дивизией. Потому, господин полковник, вас ждут генерал-майорские погоны. А всем остальным, господа, скажу, что и ваше повышение не за горами. Ну, ежели вы меня не подведете. Чему и как учить, вы уже, я надеюсь, разобрались. Через три года я собираюсь принять рапорты от командиров полков, прибывших для несения службы на наши главные базы флота, о том, что вверенные им части полностью готовы к исполнению любых возложенных на них задач. Мне же остается только поблагодарить вас и попрощаться…

Из Трансвааля я прибыл в начале мая. И сразу же был «обрадован» сообщением о нападении японцев на племянника. [46]Правда, к моменту моего прибытия уже было ясно, что его жизнь вне опасности, так что волновался я недолго, и больше по поводу того, не было ли это неким косвенным результатом моего вмешательства. Ну плохо я знаю историю, плохо!

На следующий день после моего возвращения состоялось очередное и, как выяснилось, последнее заседание Комиссии по испытанию магазинных ружей. На этот раз представлены были три лучших образца, отобранных в прошлый раз, — Нагана, Роговцева и Мосина. Все они в прошлом году прошли расширенные испытания по программе, которую изложил мне генерал Чагин, а в этом было представлено по триста единиц каждого образца для еще более расширенных испытаний. Уже окончательных. Со времени последнего испытания все ружья претерпели изменения. И не только они. Патрон тоже весьма изменился. Пуля у него уже была остроконечной, как я и помнил, а гильза не имела закраины. Причем мое влияние на эти изменения было не таким уж и большим. Я ничего никому не приказывал и даже не советовал, а просто выразил удивление — почему, мол, снаряды пушек, кои летят со скоростью куда меньшей, чем пули, уже делают остроконечными, ибо считается, что такая форма лучше подходит для скоростей полета выше скорости звука, а в предложенном патроне используется пуля с округлой головной частью. И поинтересовался, проводил ли кто сравнительные испытания.

Испытания провели, когда я уже был в Трансваале, и пришли к выводу, что его высочество прав и пули с остроконечной головной частью выгоднее во всех отношениях. Так что полковник Роговцев переделал патрон наново, заодно поменяв и гильзу по «немецкому» образцу. То есть по образцу патрона к немецкой комиссионной винтовке образца 1888 года. А потом долго готовился убеждать меня, что таковой патрон, хоть и обходится несколько дороже и требует более жестких допусков при изготовлении, куда выгоднее во многих других отношениях. Но я, выслушав его проникновенную речь и возражения оппонентов, которые в основном свелись к двум вышеозвученным причинам, сразу же принял сторону полковника, заявив, что удорожание не столь существенно, а возражения насчет того, что его производство требует более высокого технического уровня, чем тот, каким обладают нынче наши патронные заводы, считаю скорее благом, чем недостатком, ибо культуру производства и технический уровень надобно повышать. Потому как если мы этого делать не будем, то можем снова скатиться к петровским фузеям. Так что все, что способствует этому, я считаю нужным поощрять.

А вот принятие на вооружение мосинской винтовки прошло буднично и просто. Моя практика оперировать фактами и результатами испытаний, а не пространными рассуждениями и ссылками на иностранные образцы и мнения авторитетов, прижилась в ГАУ довольно быстро и принесла свои плоды. По результатам испытания «мосинка» оказалась вне конкуренции — и по удобству, и по надежности (ну да Мосин и в той истории сделал очень неплохую машинку, а уж сейчас, после того как я его «подгрузил» с помощью зарубежной командировки и усилил людьми…), и как ни странно, по цене. Когда разговор уперся в цену, Мосин потребовал предоставить ему возможность сделать закрытый доклад, на котором заявил, что предусмотрел использование в производстве винтовки двух новых технологий — горячей и холодной «вырубки». С помощью холодной вырубки должны были производиться заготовки для ствольной коробки, крепления антабок, спусковой скобы, некоторых пластинчатых пружин и защелок, а с помощью горячей — заготовки для затвора. И в случае внедрения данных технологий стоимость производства его винтовки будет наименьшей из всех представленных образцов. Поскольку его доклад состоялся уже после обсуждения патрона и соответственно моего спича о необходимости технологического развития, вопрос о принятии на вооружение «7,62-мм магазинной винтовки Мосина», как она была названа здесь, [47]решился просто и без споров. Принятый на вооружение образец весил менее четырех килограммов, то есть был легче винтовки Бердана, имел отъемный штык, открытый прицел-планку с дальностью прицеливания до тысячи двухсот аршин и магазин на шесть патронов. После замены патрона на новый, без закраин, в тех же габаритных размерах, что занимал прежний магазин, оказалось возможным разместить шесть патронов. Так же шестипатронными стали и обоймы.

Некоторые проблемы были с выбором образца бездымного пороха. Кое-кто из членов комиссии активно проталкивал французский пироксилин, уж не знаю, искренне ли считая его наиболее подходящим либо будучи неким образом «заинтересованным» в его продвижении, но я помнил еще с училища, что он жутко гигроскопичен. Между тем Дмитрий Иванович Менделеев активно работал над другим типом пороха — пироколлоидным, причем при активной поддержке моего министра адмирала Чихачева. И я был склонен подождать результатов его усилий. Впрочем, надо было посоветоваться с Дмитрием Ивановичем и посчитать. Возможно, будет удобнее действительно сначала купить технологию у французов, оснастить производство, а потом уже просто переключиться на порох Менделеева. А пока решено было просто закупать порох у французов.