Генерал-адмирал. Тетралогия - Роман Злотников

Наградой мне был короткий смешок. Отлично, мне удалось ее ошеломить, и ее злость на меня сменилась любопытством. Что ж, двинемся дальше.

— Итак… — Она сделала паузу, давая мне возможность снова развернуться лицом к ней. — О чем вы так хотели со мной поговорить, что не побрезговали организовать налет на мою усадьбу и вломиться ко мне в спальню через окно?

— Ну, во-первых, я хотел извиниться.

— За что?

— За те слова на Парижской выставке. — Я вздохнул. — Что сказать? Вы совершенно верно меня там просчитали. Я не мог позволить племяннику увлечься вами, но воздействовать на него в тот момент было совершенно бесполезно. Пришлось воздействовать на вас. У меня получилось, однако с тех пор я чувствую себя последней сволочью…

Эшли молчала долго, очень долго, минут семь. Я уже подумал, что все эти извинения зря, она не просто никогда меня не простит, но и вообще откажется что-либо обсуждать. Однако она все же разлепила губы и произнесла:

— Хорошо, я приму ваши извинения, хотя вы оскорбили меня публично, а каяться пришли ночью, как вор, пробравшись в мою спальню и, кстати, походя продолжая меня оскорблять.

— Как? — изумился я.

— А как еще расценить ваши слова насчет того, что вы предпочли бы увидеть меня без всего?

— Как комплимент, — убежденно ответил я.

— Странные у вас представления о комплиментах, которые можно говорить леди.

— И все-таки можете мне поверить, я действительно безумно мечтаю увидеть вас… ну, так. И не только увидеть. Уже при первой нашей встрече я почувствовал, что у меня уносит голову. И испугался. Испугался попасть в зависимость от вас. Испугался, что не смогу удержаться. Да много чего… — Я махнул рукой.

В спальне снова возникла тишина, но атмосфера явно изменилась. И когда спустя еще несколько минут Эшли заговорила, в ее голосе уже почти не было тех холодных ноток:

— Это что, признание в любви?

— В любви? Нет. Скорее в страсти. Знаете, какая бывает в семнадцать, восемнадцать, двадцать лет. Когда пылают щеки, а во рту сухо, как в пустыне. Когда, если ночью приснится она,утром непременно придется стирать простыни. — Я передернул плечами. — Жуткое ощущение.

Мы снова помолчали. А затем Эшли тихо спросила, причем в ее голосе я не услышал ни торжества, ни злорадства:

— Вы пришли, чтобы рассказать мне об этом?

— Да нет, что вы. Просто разговор так повернулся, а я сегодня совершенно не настроен врать и юлить, вот и выдал все возможно более точно. А пришел я для того, чтобы предложить вам… партнерство.

— Партнерство? — В голосе миссис Лоутон явственно зазвенели нотки изумления. — То есть? Вы собираетесь предложить мне стать партнером? Где?

— В САСШ, — спокойно ответил я.

— В САСШ?! Но…

— Вы же не думаете, что вся эта идиллия, — я обвел рукой спальню, имея в виду то, что располагалось за ее стенами, — надолго. Лет пять, десять — и у англичан кончится терпение, после чего они двинутся сюда. Буры, как я надеюсь, будут защищаться, и достаточно умело. А в САСШ отлично развитый рынок акций. Война же способствует таким скачкам в стоимости акций, которые очень редко происходят в мирное время. Но… я, вследствие моей крайней неопытности в этом деле и ограниченности в возможностях оперирования на биржах САСШ, не смогу выжать из ситуации максимум. Поэтому мне нужен партнер. Сильный. Жесткий. Умелый. Доказавший свою хватку. Ну и тот, о чьей связи со мной все подумают в последнюю очередь. Ну, скажите, кто еще это может быть, кроме вас?

На сей раз миссис Лоутон отреагировала с еще большим опозданием, чем в предыдущий. Она долго молчала, уставившись в одну точку, потом уперла в меня напряженный взгляд и тихо произнесла:

— Но вы ведь практически выкинули меня с рынка.

— Да, — кивнул я. — И буду продолжать пытаться это сделать. А вы будете отчаянно сражаться со мной, чтобы вернуть себе свою долю. Иначе кто поверит в то, что мы непримиримые враги? И что вы мечтаете разорить меня и отобрать компанию? К тому же, — я тяжело вздохнул, — вы бы знали, чего мне это стоило. Еще ни с одним своим конкурентом мне не было так тяжело, как с вами. Вы заставили меня восхищаться вашей хваткой. Будь вы мужчиной, я предложил бы вам партнерство сразу, как приехал в Трансвааль. Но то, что вы женщина, меня обмануло — я решил, что справлюсь с вами довольно легко. А вы… вы заставили меня изменить мнение о всех женщинах в мире.

Тут уж Эшли ответила заметно быстрее, и в ее голосе явственно прорезались нотки торжества:

— Но ваши акции еще не обращаются на американских площадках. Как вы собираетесь там работать?

— Будут обращаться, — усмехнулся я. — Лет через пять. Непременно будут. — И после короткой паузы спросил: — Ну как, вы согласны стать моим партнером и доказать уже не только одному мне, что женщина способна натянуть нос любому мужчине? Даже тем, кто считает себя самыми влиятельными финансистами мира?

Миссис Лоутон долго смотрела мне прямо в глаза, затем встала и, подойдя почти вплотную, протянула мне руку. Я тоже поднялся со стула и торжественно сжал ее пальцы. Сильно, но аккуратно — чтобы она почувствовала крепость рукопожатия, но не испытала боли. Несколько мгновений мы стояли так, близко друг к другу, а потом я с сожалением выпустил эту маленькую ручку.

— Что ж, благодарю за то, что вы выслушали меня, и еще более за то, что приняли мое предложение. Еще раз извиняюсь за столь наглое вторжение. — Я развернулся и двинулся в сторону окна. В тот момент, когда я протянул руку к москитной сетке, сзади послышалось едва различимое шуршание, а потом ее голос тягуче произнес:

— Князь…

— Да?

— Вы говорили, что мечтаете увидеть меня без одежды.

— Да.

— Ну так смотрите.

Я замер и чуть хрипло произнес:

— Если я повернусь, то… вам точно придется плохо.

— Ну, это мы еще посмотрим, кому из нас придется хуже.

И я повернулся…

— Ты скоро уезжаешь? — спросила она меня спустя три часа, лежа на моей руке и пуская в потолок дым от сигареты в мундштуке.

Странно, я всегда считал, что не переношу курящих женщин, а сейчас мне все равно. Я планировал, что все закончится сексом, — это нужно было для лучшего скрепления нашего договора. Женщины же эмоциональны, и она, проводив меня, могла заново накрутить себя, воспользоваться тем, что я вроде как ей доверяю, и попытаться меня кинуть. Вряд ли у нее это получилось бы, но кто знает точно. А тогда на моих планах биржевой игры на рынках САСШ можно было бы поставить крест… Секс призван был заметно снизить вероятность такой попытки. Женщина относится к мужчине, с которым она занималась сексом, совершенно иначе, чем к любому другому. Даже если они не женаты. Ну, если она, конечно, не профессионально зарабатывает этим делом… После постели мужчина уже становиться немножечко ее. Она, чаще всего подсознательно, инстинктивно, ощущениями, тянущимися из того невообразимого далека, когда еще не было ни церкви, ни ЗАГСов, ни каких-либо ритуалов типа прыжков через костер или надевания венка на голову и семья создавалась, так сказать, по факту, воспринимает его как свою собственность, а себя как имеющую право требовать от него исполнения неких обязательств. Но при этом оставляет и за ним право рассчитывать на ее помощь и поддержку. Так что секс я планировал. Но сейчас у меня в голове не было ни планов, ни анализа случившегося. Я просто лежал и… млел. Мне было хорошо. И это было так необычно, что я просто выкинул все мысли из головы и наслаждался ощущениями, о которых уже не помнил. Ну не было еще у меня здесь ничего подобного. Да и о том, что было в покинутом мною времени, я успел позабыть…

— Через неделю, — тихо отозвался я, задумчиво теребя ее спутанные волосы и лениво размышляя над тем, как сейчас мои казаки комментируют эти три часа женских криков, раздававшихся из спальни. Впрочем, и мужского рычания за эти три часа отсюда донеслось немало. Да-а-а, никогда бы не подумал, что могу так завестись. Впрочем, женщины-то у меня не было почитай с того момента, как я сюда перенесся. Почти восемь лет. То есть нет, были какие-то, случайные… Тишком, давай-давай, только чтобы сбросить напряжение в яйцах — а потом с глаз долой. По-собачьи, короче. И всего раз пятнадцать за все эти восемь лет. В среднем получается два раза в год. Почти как в анекдоте. Когда секс лучше, но Новый год чаще. Зато сейчас оторвался. Ну да с такой-то женщиной!

— И ты не можешь задержаться?

Я качнул головой:

— Нет. Я и так уже слишком задержался. У меня дома столько всего накопилось…

— Бизнес?

— Не только. Флот — я же генерал-адмирал. Армия. Сейчас весь мир переходит на бездымный порох, а мой брат-государь повесил на меня перевооружение армии. — Я поймал себя на мысли, что как бы хвастаюсь, и довольно улыбнулся. Эк меня пробрало…