Любовницы по наследству - Вячеслав Школьный

— Может, не стоит этого вообще делать? — несмело предложил я.

— Стоит, Андрюша, очень даже стоит. Я несколько вечеров подряд специально для тебя разучивала новый танец. А ты говоришь, — не стоит… Главное, верь мне, дорогой, и все будет в порядке.

Я не знал, как следует вести себя в данный момент. Женщина так обворожительно на меня смотрела и так ласково гладила мои волосы, что в затуманенном мозгу от насущных проблем, которые мы обсуждали несколько минут назад, не осталось и следа. Сейчас я был полностью в ее власти, мое лицо самопроизвольно уперлось в ее мягкую грудь, а внутри тела почувствовался необычный и всегда желаемый прилив сил.

— Ну, ничего, — еще более нежным голосом промурлыкала Люба, — думаю, что так даже лучше. Мы сегодня словно почувствовали на расстоянии желания друг друга и пришли сюда практически в одно и то же время. Только ты все же подожди здесь минут десять, — я приведу себя в божеский вид.

Не дожидаясь от меня ответа, она резко вырвалась из моих объятий и быстро убежала в ванную комнату.

Из-за двери послышался легкий непринужденный шорох, — я сразу понял, что это небрежно упал с плеч на пол старый домашний халат, после чего ненавязчиво зажурчала в душе вода. Каждая падающая на ее тело капля отзывалась повышенной частотой стука моего сердца… Может быть, наиболее правильным решением было бы просто сейчас отсюда уйти? Бог с ним, с этим Глебом Черновым, — встреча с ним для меня не настолько уже и важна. Держало что-то другое, непонятное, что не позволяло просто так встать и бессовестно удалиться из этой уютной квартиры…

Предстоящая близость с женщиной радовала и пугала меня одновременно. Радовала по вполне понятным причинам, а пугала потому, что я все же в некоторой степени сомневался, не последует ли за ней какого-то наказания в виде мести со стороны Любиного мужа или кого-то еще… Нет, я просто, наверное, боялся увлечься ею; в свое время мне с большим трудом удалось перебороть себя и отказаться от второго близкого контакта с Еленой Батуриной и Аллой Шевчук. С Лесницкой проблема решилась сама собою, поэтому она в расчет не бралась, а вот что мне при ближайшей встрече запоет Тамара… об этом думать пока не стоило… Но сейчас рядом находилась женщина, в корне отличавшаяся от других, женщина, которую невозможно было отговорить от ее затеи ни под каким предлогом. Да я особо то и не старался ее отговаривать…

Из-за двери ванной комнаты послышалось негромкое мелодичное пение. Мне пришлось констатировать тот факт, что слух и голос у Любы были просто божественные. Ей свободно можно было со своими вокальными данными выступать на большой сцене. Какая же все-таки в мире несправедливость: кто-то абсолютно безголосый имеет право хрипеть за огромные деньги перед многотысячной аудиторией, а действительно талантливый человек должен поневоле уединяться в ванной комнате и исполнять там свои мелодичные арии под музыку водных струй. Да, деньги сейчас творят настоящие чудеса, и помешать им в этом не может никто…

Я встал с дивана, неторопливо прошелся по квартире и как бы невзначай заглянул в кабинет Глеба Семеновича. Вряд ли, чтобы после всего случившегося его бумаги продолжали оставаться здесь в столе, — они наверняка уже были спрятаны совершенно в другом месте или же вообще уничтожены, но соблазн проверить данное обстоятельство не давал мне покоя.

Люба увлеченно продолжала петь. По всей видимости, еще несколько минут выходить из-под душа на не собиралась. Я смело вошел в кабинет и прикрыл за собой дверь. Интересующий меня ящик стола по-прежнему оставался запертым. Махнув рукой на все возможные последствия своего взлома, я тщательно порылся в других ящиках и среди многочисленного хлама нашел там небольшую отвертку. Мои действия, конечно, носили не очень тактичный характер, но перебороть в себе внезапно нахлынувшее огромной волной чувство любопытства не было никаких сил.

Воткнув отвертку под крышку ящика, я со всей силы нажал на нее и, услышав соответствующий щелчок, понял, что замок сломан. В душе возникла какая-то чисто детская вина за содеянное. Как чем-то нашкодивший вредный ученик просит прощения перед учительницей, так и я поспешил мысленно попросить прощения перед собственной совестью, после чего быстро открыл ящик.

Никаких книг и конспектов, естественно, в нем не оказалось. Как я и предполагал, все исчезло в неизвестном направлении, — на дне ящика лежала лишь какая-то вырезка из журнала. Я машинально поднял ее и пробежал глазами обрывки нескольких статей. Писалось о каких-то самолетах времен Первой Мировой войны и о советских подводных лодках, — наверняка вырезка принадлежала одному из старых номеров журнала «Наука и жизнь» и служила в ящике просто подстилочной бумажкой.

Я уже хотел, было, положить ее обратно, но в последний момент невзначай перевернул и взглянул на листок с обратной стороны. Мой взгляд в упор встретился с угрюмым взглядом нарисованного графикой портрета высшего офицера царской армии. Что-то знакомое было в этом лице, но я сразу не мог сообразить, что именно. В том, что мне раньше приходилось видеть этот волевой взгляд, не возникало никакого сомнения. Какие-либо надписи вблизи портрета отсутствовали, поэтому оставалось лишь догадываться, кому именно он принадлежит.

Я спешно прикрыл ящик и спрятал на место отвертку. Мозг внезапно пронзила совершенно абсурдная мысль… Нет, этого не могло быть! Еще раз внимательно взглянув на лицо, изображенное на портрете, я быстро сложил вырезку вчетверо и спрятал ее в задний карман брюк.

В коридор мы с Любой вышли почти одновременно. Женщина в ванной полностью обновила свой туалет, — на этот раз она выглядела просто сногсшибательно, что заставило меня раскрыть от изумления рот. На ней было надето длинное красочное платье, смоделированное в испанском стиле, плотно облегающее весь верх туловища вплоть до талии и свободно ниспадающее до самых щиколоток. Мокрый распущенный волос придавал ей излишней экстравагантности и соблазнительности.

— Ну, как тебе я? — демонстративно подобрав полы платья, спросила женщина.

— Полный отпад, — развел руками я, внимательно вглядываясь в ее полностью преобразившееся лицо. Красиво накрашенные глаза и губы, а так же розовые румяна на щеках делали Любу совсем другим человеком, совсем не похожим на ту загнанную работой домохозяйку, с которой я общался всего десять минут назад.

— А сейчас я все-таки покажу тебе обещанный танец! — гордо подняв кверху нос, произнесла она.

— Опять со стриптизом?

— Ну, конечно же, дорогой, а как же иначе может быть?..

Она разноцветной бабочкой впорхнула в зал и ловко стала в танцевальную позицию. Заранее приготовленный музыкальный центр стоял как раз за ее спиной.

— Сходи, пожалуйста, в спальню, — там, на столе лежит новая кассета, я сегодня специально принесла ее с работы, — чуть ли не приказным тоном сказала женщина.

Я беспрекословно выполнил ее просьбу. Кассета была красочно оформлена, — на пестрой цветной фотографии был изображен испанский матадор и танцовщица, одетая наподобие хозяйки квартиры.

— Ты подбирала себе костюм под нее? — шутливо сказал я, протягивая Любе коробку.

— А что, разве не нравится? — Она несколько раз расковано прокружилась по комнате. Полы длинного платья разлетелись в стороны, слегка обнажив соблазнительные стройные ноги.

— Нравится, и даже очень. — Я пытался выглядеть как можно более спокойным, хотя сердце старалось выскочить из груди при каждом ее движении. Такой соблазн не любому мужчине было под силу выдержать.

Я отошел как можно подальше от нее, остановился в самом дверном проеме и, приняв деловую позу, скрестил руки на груди.

— Что же, включаем музыку! — восторженно воскликнула женщина, вставляя кассету в гнездо магнитофона и нажимая соответствующую клавишу.

При первом же раздавшемся из колонки звуке она резко повернулась ко мне и неторопливой походкой двинулась в мою сторону…

Все дальнейшее произошло в какую-то секунду. Совершенно случайно мой взгляд уловил внезапно вспыхнувшую где-то в углу панели управления магнитофоном тусклую красную лампочку. Она была еле-еле заметной, но почему-то сразу же бросилась мне в глаза. И я понял, почему это случилось. Ведь в прошлый раз, в тот день, когда Люба танцевала здесь передо мной неделю назад под музыку, звучавшую с этого же самого магнитофона, никакой красной лампочки на нем почему-то я не заметил. Это моя голова помнила уж доподлинно точно…

На раздумывание не оставалось ни секунды времени.

— Ложись! — панически выкрикнул я, не понимая, куда именно мне лучше всего бросаться, — то ли на Любу, чтобы повалить ее на пол, то ли в прихожую, как можно подальше от смертельно опасной штуки…

Музыкальный центр разорвался именно в этот момент. Находившаяся на половине пути между мной и ним Люба, сама того не желая, заслонила своим телом меня от страшной взрывной волны. Я машинально отпрыгнул в сторону, пытаясь спрятаться за тонкой кирпичной стенкой, и плашмя упал на пол. Звук взрыва резко ударил меня по ушам и, как показалось, безжалостно разорвал мои барабанные перепонки. Тело мое импульсивно вздрогнуло, словно его в один единый миг пронзило сразу тысячей разрывных пуль.