Любовницы по наследству - Вячеслав Школьный

— Может быть, конфликт между ними возник просто на почве разносторонних интересов? — спокойно предположил я. — Ведь Глеб Семенович помешан на технике, он — инженер от Бога. А Николай Федорович больше отдает предпочтение гуманитарным наукам. В связи с этим, они имеют совершенно разные взгляды на жизнь и не находят общих тем для задушевной беседы.

— В частности ты прав, — более спокойно согласилась Люба. Ее пыл заметно утих, и теперь с ней можно было говорить вполне нормально. — Но только не это здесь главное. Батурину ведь всегда везло в жизни. У него было очень много женщин, — даже будучи женатым, он не знал отбоя от молодых девушек. Я поначалу сама потеряла от него, тогда еще молодого учителя истории, голову. И все подружки мои лучшие тоже: и Ленка, и Алка, и даже скромница Томка. Последнее всех нас очень раздражало, — когда мы все втроем наперебой пытались сами влезть к нему в постель, он хотел только лишь нашу недотрогу Тамару. И все бы у них в последствии отлично получилось, да судьба преподнесла неожиданный сюрприз. Томка была тогда девочкой-паинькой, и не давала Николаю для сближения никакого повода. И вот, когда ее изнасиловал Пашка Ишаченко, ты ведь, надеюсь, знаешь об этом?.. — Я молча кивнул головой. — Так вот, узнав об этом, Николай резко от нее отвернулся. Перестал уделять внимание, да и вообще общаться, будто бы она не человек, а пустое место. Видать, требовалась ему не сама Тамарка, а только ее девственность. А она тогда в результате этого резко отвернулась от всех нас. Ну, это тоже не столь важно… Главное, что я хочу сказать, — Кусалина была единственной из нас, которую Батурину не удалось раскрутить на интимную близость. Но сильно насчет данного обстоятельства он не страдал, — после изнасилования она стала ему просто противна. И это дало нам шанс. Ленке первой из всех удалось переспать с Батуриным, — она тогда прямо визжала от счастья и кричала об этом, дура, на всех углах. Разве я могла не попробовать того, что так громко расхваливала она?..

— То есть, ты тоже спала с Батуриным?

— Это была самая глупая ошибка моей молодости. — Люба недовольно скривила лицо. — В отличии от Ленки, мне он в постели совершенно не понравился. Так, средней паршивости мужик, в отличии от тебя, — обычный мешок с тряпками. Я очень жалела тогда о том, но изменить уже ничего не могла. После него меня даже на несколько лет отвернуло от всех мужчин… До самой встречи с Глебом.

— И твой муж об этой ошибке твоей молодости знал?

— Конечно, а зачем мне ее было скрывать? — Чернова непринужденно пожала плечами. — Перед свадьбой мы открыли друг другу все свои тайны. У него прошлое было еще поинтереснее моего.

— И все у вас было хорошо до тех пор, пока Елена не вышла замуж? — высказал предположение я.

— Именно так. Когда Глеб познакомился с Николаем, я заметила, что он понемногу начал меня к нему ревновать, хотя я не подавала для этого никаких поводов. Ленка выглядела тогда самой настоящей дурой — так потеряла голову от счастья. Она вообще не придавала значения личной жизни Николая до их брака. Не ревновала ни к бывшей жене, ни ко мне, ни к Алке Шевчук…

— Алла тоже с ним спала?

— Да, буквально через несколько недель после меня, — спокойно ответила Чернова. — Я пыталась ее, было, убедить не делать этого, убеждала, что мужик — тюфяк, ничего не стоит в плане своей мужской пригодности, но «реклама» Возковой для нее оказалась более веским аргументом, — Алке удалось затащить Батурина в свою постель. После, где-то через месяц или через два, она все же призналась мне, что я была права. Николай действительно оказался полным фуфлом.

— И в каком году эти события происходили? — спросил я.

— Точно не помню, — задумчиво ответила женщина, — то ли в восемьдесят первом, то ли в восемьдесят втором. То ли год прошел, то ли два, как мы школу закончили. А зачем тебе это знать?

— Да так, — усмехнулся я, — просто интересно, — не может ли Вадик Шевчук быть сыном Николая Батурина?

— Мы сразу тоже так думали, как и ты, — без малейшей тени удивления произнесла Люба, — но Алка категорически утверждала, что это не так. У нее тогда было несколько постоянных любовников, которых я, по правде говоря, не знала. С одним из них, горкомовским работником, имеющим жену и троих детей, она встречалась довольно долго. Получала от него дорогие подарки, большие суммы денег, наверное, и Вадика он ей тоже «подарил». Алка не любила об этом распространяться, поэтому мы и не спрашивали. Она вообще баба скрытная — вечно плачется, что такая несчастная, а сама, стерва, постоянно на стороне кого-то заимеет, а с подругами делиться не хочет…

— Ну ладно, хватит подробностей. — Я расслаблено откинул голову на спинку дивана и тупо уставился в аккуратно выбеленный потолок. — Мы почему-то отвлеклись темы. Стало быть, ты уверена, что версия майора Порошкова не верна, — Глеб никак не мог быть сообщником Батурина.

— Не мог, — решительно покачала головой женщина, — это однозначно. При одном упоминании о Николае Глеба бросало в дрожь. Он был слишком разборчивым насчет женщин, слабо пользовался у них успехом, поэтому может где-то там, в глубине души, в некоторой степени и завидовал обаятельному и так легко делающему себе карьеру Батурину. Когда мой муж был тяжело травмирован и окончательно осознал, что он инвалид, у нас с ним состоялся разговор, заключавшийся в том, что Глеб дает мне полную свободу в общении с мужчинами, конечно, в определенных рамках, но только с условием, чтобы с Батуриным я ему никогда не изменяла. Я поклялась, что так оно и будет, и до сих пор пока не нарушила клятвы. Теперь ты понимаешь, какие отношения могли быть между двумя этими мужчинами?

— Ты говорила о данных обстоятельствах следователю?

— Говорила. Только что толку, — он ничего и слушать не хочет. Все равно, говорит, я докажу, что Чернов причастен к убийствам. И все ваши алиби, добавил, лопнут, как мыльный пузырь.

— Не бойся, Люба, — попытался успокоить ее я, — Порошков больше пугает, чем действует.

— Хорошее пугало! — Черновой снова овладело пессимистическое настроение. — Свалить такую глыбу как Батурин. Доказать его вину, добиться признания от человека, имеющего депутатскую неприкосновенность. Такое не каждому обычному следователю под силу. Для этого талант нужен.

— Ну, предположим, во всем том, что ты назвала, не только его заслуга, но и тех товарищей, что сидят гораздо выше, чем он, так что управа есть пока на каждого. Я только вчера с ним беседовал. Прокурор не дает ему ордера на обыск в вашей квартире и в доме стариков-Черновых. А это что-то все-таки значит.

— Да пускай ищут, — скептически махнула рукой женщина, — все равно ничего не найдут. У нас в квартире вообще не осталось никаких следов от Глебовых разработок, а Семен Кондратьевич, я думаю, тоже не дурак, — все возможные улики постарался уничтожить. Так что обыск им ничего не даст.

— Будем надеяться, — сказал я, — мне ведь, знаешь, тоже не хочется, чтобы твой муж пострадал. Я, признаться, и пришел сюда только потому, чтобы увидеться с ним и поддержать в трудную минуту.

— Да что ты такое говоришь! Какие мы стали благородные! — всплеснула руками Люба. — Ты не заметил, что начинаешь сам себе противоречить. Сначала здесь заявляешь, что собираешься бросать всех нас на произвол судьбы, а потом резко решаешь увидеть Глеба и поддержать его.

— Ты насмехаешься, — немного покраснев, опустил голову я, — а мне ведь действительно вас жалко. Ведь вы, в принципе, — неплохие люди, и, вдобавок ко всему, очень несчастные. Честно сказать, — и бросать то вас на произвол судьбы как-то неудобно. Но с другой стороны, — не в каждой ведь ситуации следует давать волю эмоциям. Нужно ли это делать вообще? Увидеться с Глебом, поддержать его, — это да. Но продолжать то, что произошло между нами…

— Тоже да! — не дав мне возможности докончить фразу, восторженно вскликнула Люба. Ее лицо снова приобрело прежнюю яркую окраску, а хмурость и раздражительность резко куда-то улетучились, будто бы и не было их вовсе. Женщина радостно вскочила с кресла и снова вплотную приблизилась ко мне. — У меня есть для тебя дельное предложение. — В ее глазах шаловливо заиграли игривые искорки. — Если ты уж так хочешь повидаться с моим мужем, то мы можем проехать к нему за город прямо сегодня. Но только не раньше, чем через пару часов…

— Разве ты на работу сегодня не пойдешь?

Ласковые руки плавно легли мне на плечи, мои же ладони инстинктивно потянулись к мягким податливым ягодицам и притянули женщину поближе.

— Сегодня я отпросилась пораньше. — Глаза ее еще сильнее засверкали бесноватыми зайчиками. — Работала всего лишь до десяти, а потом пришла домой, как раз незадолго до твоего прихода. Нужно было тщательно подготовиться к предстоящей этим вечером встрече с тобой и как-то решить проблему с сыновьями. Но, как видишь, ты явился намного раньше положенного срока и даже не дал мне привести себя в порядок.