Королева Бедлама - Роберт Маккаммон

— По крайней мере незамужних, — согласился Мэтью.

— Да, и это поднимает еще один вопрос. — Третий орех был взят из тарелки, расколот об лоб и съеден. — Здешним молодым людям нельзя верить. У тебя бы волосы на голове встали дыбом, расскажи я тебе кое-что из того, что устраивают субботними вечерами молодые джентльмены с девчонками!

— А слышал ты это от вдовы Шервин, я полагаю?

— От нее и от других тоже. Эти молодые люди — как голодные волки, готовые разорвать и сожрать любой кусок невинности, что попадется им на глаза. Что-то такое тут, наверное, в местной воде.

— Слова заботливого деда. — Мэтью отсалютовал ему чашкой.

Григсби оперся спиной на спинку стула, сдвинул очки на лоб и потер переносицу.

— Я-то… Знаешь, когда я снова увидел Берри… я просто вернулся назад. Она так напоминает мне Дебору: эти рыжие волосы, свежее лицо, эта цветущая молодость. Да и я в молодости не был такой смешной и уродливый, даже хорошенькие девушки на меня внимания обращали. Ну, и печатня моего отца отлично процветала и мы жили в хорошем доме — это тоже во вред не было. Но я тогда не был таким вот сухопутным крабом, как ты видишь, Мэтью, далеко нет. Знаешь, говорят, что у человека уши, нос и ноги растут всю жизнь. В моем случае очень даже верно. К сожалению только, другие части тела становятся меньше. Да не смотри ты на меня так!

— Я не смотрю, — сказал Мэтью.

— Штука вот в чем. — Григсби надел очки на нос, на секунду зажмурился и посмотрел на гостя прямо. — Я бы хотел, чтобы ты в эту молочную на время переехал и мог присматривать за Берри. Держать ее подальше от греха и тех молодых гадов, что я говорил. Ты же знаешь этих юнцов с Голден-хилл, что шляются по тавернам и заканчивают вечер на подушках у Полли Блоссом.

— Знаю, — сказал Мэтью, хотя для него это было новостью.

— Мне за ней не угнаться. И она не захочет, чтобы я таскался за ней. Так что я подумал, что ты мог бы ее познакомить с кем-нибудь из ее сверстников. Вымостить, так сказать, ей путь.

Мэтью ответил не сразу, потому что постигал эту фразу — «Я бы хотел, чтобы ты в эту молочную на время переехал».

— Если ты еще не заметил, — сказал он наконец, — я не в самом центре общественной жизни. И пока еще я не слышал, чтобы клерков приглашали вступать в «Молодые нью-йоркцы», в «Светский лоск» или «Кавалеры». — Он назвал три общественных клуба, где круглый год устраивались танцы и вечеринки. — Я не любитель шумных сборищ и так называемого веселья.

— Я знаю. Ты человек серьезный и ответственный, и вот почему я тебя прошу быть для Берри примером.

— Ты хотел сказать «сторожем».

— Вы могли бы кое-чему другу у друга научиться, — предложил Григсби, шевельнув бровью. — Она — быть более ответственной, а ты более… оживленным.

— Переехать в молочную? — Мэтью решил выгрести к берегу потверже. — Это же каземат!

— Прохладный и уютный летний дом — лучше так сказать.

— Обычно в летних домах есть полы и хотя бы одно окно. А тут даже задвижки на двери нет с внутренней стороны. Меня могут во сне зарезать.

— Задвижка не проблема. Я в момент ее поставлю. — Мэтью молчал, и Григсби продолжил уговоры: — Ты можешь там жить бесплатно сколько захочешь. Есть можешь здесь, если тебя устраивает. И иногда будешь мне помогать печатать, шиллинг-другой заработаешь.

— Работа у меня и так есть. Надеюсь, она станет моей профессией. — Григсби навострил уши. — Ты же видел объявление, что я тебе приносил? Агентство «Герральд»? Меня туда приняли.

— Радостная новость, но чем они занимаются?

Несколько минут подряд Мэтью описывал печатнику свою встречу с Кэтрин Герральд и назначение агентства.

— Она считает, что я могу быть полезен, и я жду с нетерпением начала работы. Я так понимаю, что она и ее помощник, мистер Грейтхауз, вот-вот снимут помещение под контору.

— Решение проблем? — Григсби пожал плечами. — Думаю, это пойдет. Особенно если агентство будет нанято Сити-холлом для раскрытия уголовных преступлений. Не знаю, правда, что скажут на это Байнс или Лиллехорн, но это открывало бы возможности. — Он метнул проницательный взгляд на Мэтью: — Ага! Ты работаешь над поисками Маскера, да? Город уже передал эту задачу?

— Нет. Я работаю над поисками Маскера для миссис Деверик. На основе частной договоренности. В данный момент я жду ее ответа на несколько вопросов, которые послал ей в письме. А в агентстве сейчас другие дела. — Он не решился упомянуть Королеву Бедлама, потому что решил оставить это дело исключительно для себя. Имя профессора Фелла он также не стал называть. — Так что, как видишь, у меня есть будущее. То есть работа, — быстро поправился он.

— Никогда в этом не сомневался. — Григсби допил чай и только тогда заговорил снова: — Я все равно хотел бы, чтобы ты переехал в молочную и присмотрел за… то есть составил бы компанию Берри. Если захочешь как-то переоборудовать этот сарай поудобнее — я к твоим услугам. У меня есть кое-какие деньги, их можно на это пустить.

— Я ценю твою щедрость, но надеюсь снять себе где-нибудь комнату. Хотя не против буду помочь тебе печатать, когда время позволит.

— Очень с твой стороны великодушно, очень. — Григсби уставился на сучок в столешнице. — Но знаешь, Мэтью, очень мне трудно будет воздержаться от обнародования некоторых сведений о магистрате Пауэрсе, если ты… ну, скажем… не будешь жить в моем доме.

У Мэтью отвисла челюсть.

— Скажи мне, — попросил он. — Скажи, что мне почудилось, будто ты до этого опустился.

— До чего?

— Сам знаешь! Марми, я не могу ходить нянькой за твоей внучкой! И спорить могу, она тебе вышибет мозги сковородкой, если только узнает, что ты такое предлагал!

«Толку-то от той сковородки», — подумал он.

— Значит, она не должна знать ради моих мозгов.

— Ей нужно найти свой путь! И моя помощь ей не нужна! Как по-моему, она отлично может о себе позаботиться, есть там дурной глаз или нет.

— Возможно. Но я не прошу тебя быть при ней нянькой или следить за каждым ее шагом. Я просто прошу тебя немножко ее вывести. Познакомить с людьми. Сводить пару раз поужинать. Послушай, прежде чем что-либо решать, ты можешь просто с ней поговорить? Попытаться узнать ее чуть лучше? Мне не хочется думать, что вы оба встали сразу не в ту позицию. — Он глянул в нахмуренное лицо Мэтью. — Ты очень близкий мне человек, а второй такой — она. Пойди просто поговори с ней. Можешь ты это сделать для старого сумасшедшего деда?

— Сумасшедшего — это точно. — Мэтью глубоко вздохнул, шумно и долго выдохнул. В конце концов, поговорить с этой девицей он вполне может. Ничего Григсби про магистрата Пауэрса не напечатает, это он блефует. Или нет? Он встал и отодвинул стул. — Куда она пошла, ты сказал?

— По Квин-стрит вверх. Ищет…

— Помню, место, где поймать солнечный свет. — Он направился к двери и обернулся: — Марми, если она мне откусит голову, я не буду с ней больше иметь дела. Договорились?

Печатник посмотрел на него поверх очков:

— Я прямо сейчас иду к слесарю заказать задвижку. Договорились?

Мэтью вышел из дома, чтобы не говорить слов, которые джентльмену произносить не полагается. Поскольку ему предстояло идти, он решил занести грязные вещи вдове Шервин, а потому заглянул в молочную — тут на самом деле теснее, чем показалось ему ночью? — и вытащил сумку из-под топчана. Вот с блокнотом непонятно, что делать. Оставлять его валяться на столе не хотелось, раз сегодня придет слесарь, таскать по городу — тоже не слишком удачное решение. Приподняв край парусинового покрывала, Мэтью обнаружил под ним — откуда только она тут взялась? — мешковинную мишень для стрельбы из лука, довольно сильно издырявленную. Из прорех выпирала сенная набивка. Мэтью расширил одну пробоину побольше, просунул туда блокнот и опустил парусину на место. Тут он заметил в углу одну вещь, стоящую рядом с топором и лопатой: рапира с рукоятью вроде бы из слоновой кости. Без ножен, на лезвии пятна ржавчины. Мэтью стало интересно, как сюда попали клинок и мишень, но времени размышлять не было. Волоча сумку, он вышел из молочной и запер за собой дверь.

Лишь затратив двадцать минут и прошагав целую милю, он увидел Берри Григсби. Она шла на север по Квин-стрит, миновав людную суету доков и причалов, пока не отыскала пирс по своему вкусу. Он был затенен нависшими кронами, река омывала валуны величиной с дом, помещенные здесь рукой Господа. Берри сидела футах в пятидесяти от берега у самого конца причала, в соломенной шляпке, и на коленях держала лист бумаги для рисунков. Одета она была в платье, сшитое будто из лоскутов кричащих — вырвиглаз — маскарадных костюмов, абрикосовых, ярко-синих, голубых, лимонно-желтых. То ли девушка, то ли тарелка с фруктами.

Прикусив губу, Мэтью окликнул ее: