В погоне за Алой - Изабель Ронин

дал мне остаться наедине с собой, не спрашивая, что у меня случилось. За это я ему была благодарна.

Через какое-то время я посмотрела на него. Я уже видела его раньше. В этом я была уверена. Волосы у него были густые и темно-каштановые, почти черные. Они чуть вились и почти доходили до плеч. Они растрепались, как будто он несколько раз поправлял их руками. Черты лица были острые и красивые и напомнили мне статую ангела-воителя, которую я видела раньше.

На нем была старая черная футболка с короткими рукавами, потертые джинсы с дырами на коленях и кеды. Удобно устроившись, закинув ногу на ногу и положив гитару, на колено, он продолжил играть. Он был само спокойствие.

Парень резко откинул волосы, упавшие на лицо, открыв три серебряных гвоздика в правом ухе. Черный кожаный напульсник на запястье износился по краям, как будто он не снимал его годами. На пальцах я заметила несколько колец.

Он остановился и вытащил из заднего кармана черную резинку для волос. Зажав ее между зубами, он поднял руки, собрал длинные, темные волосы в кулак и связал их в небрежный пучок. Затем он продолжил играть.

В нем было что-то дикое и мужественное, заметила я, рассматривая его, – от него веяло свободой. У него была аура человека, которого ничто не беспокоит. Меня даже кольнула зависть.

Поразительно голубые глаза посмотрели на меня с любопытством. На губах появилась улыбка, а на щеках проступили глубокие ямочки.

– Ты еще хранишь мое полотенце? – Блеск в его глазах, казалось, предупреждал о том, что от этого малого стоит ждать неприятностей. А мне их и самой хватало.

Полотенце? О чем он говорит?

У него был легкий акцент, но откуда, я не могла понять. Я вдруг осознала, что даже не знаю его имени и что он тут делает, а потом услышала, как кто-то зовет меня.

– Вер?

Кара. Я заставила себя успокоиться, взять себя в руки. Повернулась я к ней уже со спокойным взглядом, но она все равно спросила:

– Что случилось?

Я думала, что уже пришла в себя, но довольно было всего одного взгляда лучшей подруги, взгляда, который говорил, что она знает, что случилось что-то плохое, знает, что мне больно, – и все эмоции, которые я отчаянно пыталась скрыть, тут же вырвались на волю.

– Кара, – всхлипнула я.

– Ох, милая. – Она обняла меня, и я залилась слезами.

– Деймон! Что ты с ней сделал, подонок? Постоянно девушек до слез доводишь. Что ты ей наговорил?

Он поднял руки.

– Я ни в чем не виноват.

Кара покачала головой.

– Пойдем в дом.

Она повела меня на кухню.

– Присядь, Вер. – Она налила стакан воды и вручила его мне. – Что случилось?

Ледяная вода полилась по иссохшему горлу. Я сосредоточилась на этом чувстве, желая, чтобы сердце стало твердым как лед, звеневший о стекло.

Мои глаза метнулись к Деймону, который теперь лежал на полу. Половина его туловища исчезла под раковиной. Он, не глядя, потянулся к коробке с инструментами, стоявшей возле его ноги. Кара подтолкнула ее к нему.

– Не обращай на него внимания. Он пришел устранить протечку. – Тут она показала на свои уши. – Он всегда работает в наушниках, он нас не услышит. Так, Вер, рассказывай, пока я не взорвалась и кого-нибудь не убила. Калеб в моем списке будет первым. Как он облажался?

Я покачала головой. Мне не хотелось разговаривать, не хотелось пересказывать. Я хотела просто свернуться в клубочек и все забыть. Может, я усну, а когда проснусь, окажется, что это все сон.

Когда я не ответила, Кара потрясла меня за плечи.

– Кара, просто… я сейчас хочу поспать. Можно остаться у тебя в свободной спальне? Когда проснусь, я все тебе расскажу.

– Нет. Рассказывай сейчас.

Я подпрыгнула на месте от звонка в дверь.

– Оставайся тут, – велела Кара. – Я жду курьера. Как вернусь, лучше сама во всем признайся.

Когда она ушла, я положила руки на стол и уткнулась в них лицом. При звуке звонка в груди появилось отвратительное чувство надежды и страха. Какой жалкой надо быть, чтобы надеяться, что это Калеб? Естественно, он за мной не пойдет. Зачем ему? Да и нужно ли это мне самой?

Нет, не нужно. На самом деле я не хотела бы увидеть его снова. Если у него хватило сил, пренебрежения, чтобы обидеть меня так сильно, я не хочу, чтобы он оставался в моей жизни. Ему с самого начала в ней было не место.

Услышав шум в гостиной, я зажала уши руками. Я просто хочу, чтобы меня оставили в покое.

– Алая. – Я застыла.

Нет. Нет. Нет.

Сердце колотилось о ребра, но я не смела шевельнуться. Это его голос. Голос Калеба.

– Алая, – повторил он мягко.

Это правда он. Он пошел за мной.

Во мне смешались эмоции – облегчение, потому что он пришел за мной, и злость на предательство.

Я сжала руки в кулаки, желая оказаться в другом месте. Желая, чтобы прошлой ночи не было вовсе. Чтобы Беатрис-Роуз не приходила… но она пришла. Это могло случиться когда угодно. Но случилось бы обязательно.

Ощутив его руку у себя на плече, я вздрогнула. Я оттолкнулась от стола, лязг стула по полу царапнул слух.

– Не трогай меня! – закричала я. Плечо горело от прикосновения.

Я увидела искреннюю боль на его лице, и дыхание перехватило. Я думала, что не сломаюсь, если увижу его снова, но при виде красивого лица и боли в глазах меня точно огнем обожгло.

Калеб всегда был собран, но, стоя тут, передо мной, он выглядел таким потрепанным. Одежда неопрятная, волосы взъерошены.

– Не надо было тебя отпускать, – шепнул он.

Я на мгновение закрыла глаза, собираясь с мыслями. Я прикусила со всей силы губу.

Может, если укусить посильнее, эта боль вытеснит ту, что бушует в сердце.

– Пожалуйста, уйди, – выдавила я из себя.

– Выслушай. Тогда уйду, – взмолился