Краткая история Латинской Америки - Джон Чарльз Частин

с неолиберальной розы уже 11 сентября 2001 года, когда террористы разрушили башни-близнецы Всемирного торгового центра в Нью-Йорке. Неолиберальный президент Мексики Карлос Салинас к тому времени успел заслужить всеобщее презрение из-за массовой коррупции своей администрации. В 1994–1995 годах в Мексике состоялся худший экономический кризис за последние десятилетия. Городская преступность достигла новых высот как в столице, так и в других крупнейших городах региона, спровоцировав едва ли не самые массовые демонстрации протеста в истории Латинской Америки. Оптимизм 1990-х в большинстве стран постепенно испарился, несмотря на появление новых автомобилей и компьютеров, которыми пользовался средний класс, поскольку глобализация не смогла обеспечить всеобщее процветание. Аргентина, выполнившая все строгие рекомендации Международного валютного фонда, в декабре 2001 года потерпела экономический крах и объявила дефолт по внешним долгам. Нищета и социальные лишения достигли высот, которых в Буэнос-Айресе не было, возможно, никогда.

Постепенно в одной стране за другой по всей Латинской Америке избиратели начали отвергать неолиберальное видение превосходства свободного рынка, избирая президентов, которые воплощали националистические традиции середины XX века. Среди этих традиций встречались упоминания о социализме и революции, но все президенты нового левого поворота сохраняли надежную связь своих стран с капиталистической мировой экономикой. Они не собирались свергать капитализм и тем более заменять его чем-то; они хотели использовать его для националистических целей – во благо страны. В отличие от своих неолиберальных противников, эти лидеры не считали свободный рынок безоговорочным благом. Они рассматривали капитализм как мощный и опасный инструмент, подобный динамиту, идеальный для одних целей и абсурдно неподходящий для других. Прежде всего новое поколение лидеров поклялось поставить благополучие уязвимых слоев населения выше логики капитала – вот что было их главной привлекательной чертой и причиной избрания. Более того, они вместе выступали на международных форумах, решительно демонстрируя отказ подчиняться любой политической линии, проводимой США. К 2010 году большинством стран региона правили президенты, более или менее соответствующие этому описанию.

В 2002 году бразильцы избрали Луиса Инасиу да Силву по прозвищу «Лула», бывшего токаря и лидера профсоюза, руководителем этой крупнейшей, самой густонаселенной и наиболее экономически динамичной страны Латинской Америки. Прежде чем стать президентом, Лула потратил двадцать лет на создание сплоченной и демократической низовой лейбористской Партии Трудящихся (ПТ). Снова и снова он баллотировался на пост президента и наконец выиграл – с четвертой попытки. Самой насущной целью Лулы было добиться того, чтобы ни один бразилец не ложился спать голодным, однако эту инициативу «нулевого голода» оказалось трудно реализовать, учитывая огромные долговые обязательства Бразилии. Лула поклялся выполнить свое обещание и продвигался к цели с осторожностью, которая разочаровала многих его наиболее радикальных сторонников. Однако «семейная стипендия», учрежденная правительством ПТ и обеспечивающая поддержку бедных семей до тех пор, пока хотя бы одного ребенка не забрали из школы, начала сокращать бедность и побудила бразильцев переизбрать Лулу в 2006‐м. Бразильская экономика заметно продвинулась, продемонстрировав замечательную устойчивость во время глобальной рецессии, начавшейся в 2008 году. В целом новое националистическое правительство Бразилии представило устойчивую и содержательную альтернативу неолиберальному управлению в духе Вашингтонского консенсуса.

Президент Венесуэлы Уго Чавес, бывший армейский офицер, предложил иной националистический вариант. Яркий, безрассудный и откровенный, Чавес во всех отношениях контрастировал с Лулой. Его первая попытка захватить власть в Венесуэле еще в 1992 году была попыткой государственного переворота. Позже, в 2002-м, он пережил попытку переворота уже против себя как президента и закрепился у власти до конца десятилетия. Чавес передавал ресурсы бедным венесуэльцам в основном в форме покровительства, рассчитывая получить взамен поддержку своих политических инициатив. Этот, по общему признанию, не самый желательный подход был все же лучше многого, что венесуэльские бедняки получали в прошлом, и они вознаградили Чавеса невероятной лояльностью. «Боливарианские» образы и цитаты, которые он использовал, возрождали идею латиноамериканской солидарности против США. С другой стороны, яростная риторика Чавеса и безудержное использование государственной власти против политических противников принесли ему непримиримую враждебность со стороны венесуэльского среднего класса. Тем не менее в 2009 году он выиграл референдум, отменивший ограничения на срок полномочий и разрешивший ему переизбираться, по сути, бесконечно. И это помимо того, что Чавес уже был самым известным из новых президентов-националистов Латинской Америки, активно участвуя в международных проектах региональной интеграции. К сожалению, его смерть в 2013-м выявила серьезные институциональные слабости и оставила Венесуэлу глубоко разделенной.

Третий известный новый президент-националист, Эво Моралес из Боливии, вступил в должность в 2006 году. Моралес – первый представитель коренного народа аймара еще со времен испанского завоевания, возглавивший страну, населенную в основном коренными жителями. Ребенком он пас лам, а в молодости возглавлял союз производителей коки – листьев, которые жители Боливии жевали с незапамятных времен и которые покупали как сырье торговцы кокаином. Таким образом, Моралес начал политическую карьеру с сопротивления попыткам уничтожить урожай коки, спровоцированным США. В конце концов, от этого зависели его и его последователей средства к существованию! Став президентом, Моралес сохранил поддержку в высокогорных районах Анд, населенных по большей части индейцами кечуа и аймара, и ему систематически противостояли избиратели низменного региона на востоке, близ Санта-Крус – главного полюса экономического роста страны. Оппозиция опиралась не только на региональную экономику, но и на стремление Моралеса расширить политические права своих сторонников из племен аймара и кечуа. Несмотря на сопротивление, в 2009 году Моралес созвал учредительное собрание и сумел проконтролировать создание новой конституции, которая значительно улучшила положение угнетенного на протяжении веков коренного большинства Боливии.

Между тем президентом Чили была в 2006 году избрана социалистка Мишель Бачелет. В 2010-м ее сменил бизнесмен-неолиберал, но уже в 2014 году она вернулась на пост. Бачелет – одна из многих лидеров региона, чья личная история красноречивее любой попытки идеологического определения. Отец Мишель был чиновником революционного правительства Народного Единства. Его, как и саму Бачелет и ее мать, не раз арестовывали и пытали приспешники Пиночета, поддерживаемые США.

Хосе Мухика, президент Уругвая с 2010 по 2015 год, был повстанцем Тупамарос и много лет провел в тюрьме за свою политическую деятельность. Вступив в должность, Мухика оказался президентом-гражданином, жил в скромном доме, отказывался от лишних почестей и помпы и тратил 90 % своей зарплаты на помощь другим.

Дилма Русеф, возглавлявшая администрацию Лулы до того, как в 2011 году сменить его на посту президента Бразилии, – еще одна представительница современного поколения латиноамериканских президентов, бывших во время холодной войны молодыми революционерами.

Мощный символизм соответствовал результатам. Президенты – противники неолиберализма добились реальных перемен. В то время как добывающий бум поддержал национальную экономику, часть льгот были направлены непосредственно беднейшим гражданам посредством