Демидовы: Столетие побед - Игорь Юркин

Торжество Демидовых. 1736—1737

От десятины к доменному обложению

В то время, когда кабинетский эмиссар «прессовал» действующих лиц нашей истории в Туле, Комиссия следствия о заводах — и главная ее штаб-квартира в Петербурге и Московская контора, подталкиваемые сверху, продолжали переваривать горы наработанной собственными и чужими трудами бумаг, составляя из них «мнения». Впрочем, сказанное касается прежде всего Москвы. П.П. Шафиров ожидал помощников, мы оставили его только что их получившим.

Благодаря подключению сотрудников Коммерц-коллегии (которую, как мы помним, Петр Павлович возглавлял) работа пошла. Многие дела были завершены и «некоторые, а особливо Акинфея Демидова, яко главнаго заводчика» в Кабинет «со мнением» переданы. 19 июля 1736 года Комиссия своим решением определила донести Кабинету, что «ево, Акинфиевы, в той Комиссии имеющийся дела в сих днях окончаны» и вскоре будут «взнесены в доклад»[544].

Пока Комиссия обрабатывала материал, пока Кабинет рассматривал ее предложения, составляя доклады для апробации императрице, жизнь продолжалась. Из домен выходил чугун, из ворот молотовых фабрик — железо. Вот только качество его на демидовских заводах стало вызывать беспокойство.

Еще недавно, в июне 1733 года, Берг-коллегия требовала от казенных заводов, чтобы они делали железо по качеству «против Демидова»[545], тем самым признавая его продукцию образцовой. Без присмотра хозяина дела на уральских заводах шли не так успешно. И все же, хотя разрешение Акинфию ехать на заводы давалось не раз[546], заводчик долго не рисковал отлучаться от столиц дальше Тулы. Не уезжал, даже узнав, что туда отправляется давний его неприятель Василий Татищев.

Акинфий избегал прямой встречи с Татищевым не из трусости и не по недомыслию. Он был уверен, что сейчас переменчивая фортуна прячется от него не в теснинах уральских гор, не в чащах лесов, не в водах быстрых речек, а в императорских дворцах, домах знатных вельмож, в присутственных местах российских столиц. И жертвуя им свое время и деньги, в расчете не ошибался. Его дела постепенно приходили в порядок. Выходившие один за другим акты высшей власти содержали вполне устраивавшие его распоряжения. Коснемся тех, в которых разрешались вопросы, ради которых было затеяно следствие.

Вопрос о недоимках был из основных основным. Именно их расчеты и перерасчеты так все затянули. В отношении Акинфия его решила резолюция императрицы на докладе, составленном в Кабинете министров на основе экстракта Комиссии, поданного еще 15 апреля 1735 года. По оценке Комиссии, Акинфий задолжал казне очень большую сумму — один Васильев насчитал более 85 тысяч рублей[547]. Готовя вопрос, его дробили, доводили «до ума» по частям. Схема была такой. Комиссия выявляла недоплату по отдельным статьям и предъявляла претензии Акинфию. Тот претензии опротестовывал, указывая основания, недоплату позволявшие оспаривать. Мнения Комиссии и возражения заводчика поступали в Кабинет министров, в нем составляли доклад для императрицы. Принимая решение по каждому пункту, она, как правило, утверждала не сумму, а подход к ее расчету. Сумму предстояло уточнить, что делалось в рабочем порядке. Неудивительно, что сумма, которую Акинфий после перерасчетов фактически платил, в документах Комиссии отсутствует.

Интересно сравнить три взгляда на предмет: мнение Комиссии, возражения Демидова и решение императрицы. Приведем пример. Комиссия, опираясь на данные ревизоров, решила, что Акинфий не заплатил попудные деньги в общей сложности за 1 миллион 237 тысяч пудов чугуна. Заводчик заявил, что более половины его произведено на трех новых заводах, налог с которых он имел право в течение трех лет не платить. Комиссия, не отрицая существования льготы, высказала мнение, что Демидов должен был попросить разрешение воспользоваться ею. А поскольку не попросил — хотя по указу взыскивать с него «не надлежит», следует «за своеволие его попудныя деньги с того чугуна 7811 р. 20 к. взыскать в штраф». И тут же продемонстрировала совершенно противоположный подход, решая вопрос об Акинфиевых Томских (алтайских) заводах, которые также были на время освобождены от десятины. В этом случае неплатеж в вину Акинфию поставлен не был, более того, Комиссия посчитала уместным наложить штраф на заявившего о нем доносителя. Резолюция императрицы: «…И это определение коммиссии одно с другим весьма не согласно, ибо дела равны. Штраф не взыскивать, ибо Демидову бить челом о том не почто, уволен был по привилегиям»[548].

Пример не уникален. Во многих предложениях Комиссии чувствуется предвзятость, настроенность против Демидова. (Приведенное ниже ее заключение по доносу Игнатьева, в целом благоприятное для Демидова, — скорее исключение. При его составлении, полагаем, возобладало желание наказать принесшего ей столько хлопот доносителя.) В обоснование неблагоприятных для Демидова решений часто приводились явно несостоятельные, противоречащие элементарной логике аргументы. Не сознательная ли это игра в поддавки? Глупые предложения, на выработку которых потребовалось два года работы, как бы подсказывали императрице мудрые (в действительности — просто устранявшие очевидную ахинею) решения. Какие же? В пользу Демидова. Не в этом ли объяснение замеченного Б.Б. Кафенгаузом факта, что «резолюции императрицы исключительно благоприятны, можно сказать, пристрастны к Демидову»[549].

То же можно сказать в отношении резолюции императрицы Анны Иоанновны на доношение Демидова в Кабинет министров. Последовавшая 12 ноября 1736 года, она фактически поставила точку в затянувшемся следствии. Налогов и других вопросов, упоминаемых в исходном, 1733 года, указе, документ не касается, поэтому рассмотрим его позже. Отметим лишь, что его появление — иллюстрация к народной мудрости «Нет худа без добра». Не было бы Следствия, не факт, что Акинфий смог бы в такой степени «оптимизировать» законодательство с учетом своих интересов.

Следствие показало, что введенная петровской Берг-привилегией система начисления металлургического налога была неудобной для практического применения. По его завершении была введена важная новация, упрощавшая расчеты и устранявшая ситуации, подобные той, в которой начиналось Следствие. По предложению Акинфия в расчетах с ним было решено отказаться от использования в качестве расчетной базы объема выплавленного металла. От попудного обложения перешли к доменному, при котором владелец (пока один Акинфий) должен был платить постоянную сумму с каждой домны. Всего в расчет включили шесть печей на Невьянском, Ревдинском, Уткинском, Верхне- и Нижнетагильском заводах. Общая сумма налога с них с учетом таможенных сборов составила 18 тысяч 352 рубля. Правительству такая система была выгодна — согласованная сторонами расчетная ставка определялась по максимальной (без простоев) производительности заводов. Была выгодна она и Демидову — его освобождали от подачи ведомостей в Генералберг-директориум и уплаты отдельного таможенного сбора[550]. Опираясь на идеально поставленную заводскую статистику, Демидов, несомненно, хорошо просчитал финансовую составляющую своего предложения и внакладе не остался.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});