Иная. Песнь Хаоса - Мария Токарева

следующий день, когда вновь вспыхнули пожары возле деревянной стены.

Во многих местах от нее оставались угольки поверх земляной основы. Прорехи заваливали камнями и мусором, который собирали на месте сожженных домов. Котя мучительно разглядывала, как раскрываются новые и новые пламенные цветы, бьющиеся в безумном танце. Где-то там снова шел бой, и снова приносили раненых. Котя научилась перевязывать руки и ноги, накладывать корпию на рассеченные клинками края плоти. Но многие быстро умирали от тяжелых ран. Котя не считала, скольких проводила на тот свет.

«Ой, лето-то богатое случилось… Листопадное! Лето-то красное», – только застывало в ее голове искаженное причитание. Теперь воспоминания детства о первом столкновении со смертью не казались такими уж страшными. В цельном гробу-колоде тогда лежала почившая с миром старушка. Совсем другие чувства овладевали, когда на двор вносили молодых гридней с проломленными головами, отсеченными ногами или пробитыми животами.

Стоял жуткий смрад: от запаха копоти, крови и облитых потом тел кружилась голова. Котя вместе с остальными женщинами помогала, как ее наставлял престарелый знахарь. И в кружении от раненого к раненому ей казалось, что она побывала вместе с ними в гуще сражения. Тогда она радовалась «жадной» кузнице, ведь Вен Аур был надежно спрятан в ее пасти. Оттуда выносили починенные кольчуги, наконечники стрел, перекованные или распрямленные мечи. Зачастую они забирались у павших. И исцеление оружия проходило менее страшно, чем исцеление людей.

Удел женщин и немощных – видеть другую сторону войны. Не боевую удаль, не столкновение на поле брани, а его последствия. Неизвестно, что еще хуже. Зрелище множества окровавленных изувеченных тел после очередной атаки наемников Аларгата сводило с ума.

«Только бы Вен Аур не попал в этот ужас! Только бы…» – исступленно заклинала Котя, утирая редкие слезы. Но они иссякли, когда прямо на ее руках умер раненный в грудь парень, по виду ровесник возлюбленного. Она наклонилась и поднесла к посиневшим губам плошку целебного отвара, да они судорожно раскрылись в последнем вдохе. Котена вблизи увидела, как исходит из тела жизнь, отлетает и уносится под сень десяти духов. Лучше уж верить, что они где-то есть, что где-то заботятся обо всех умерших.

«Только бы Вен Аур оставался в кузнице!» – твердила Котя, но ее слабые мольбы не сбылись.

Это случилось в конце лета, когда город хоть немного преодолел мор и голод – в уцелевших садах и огородах кое-как поспели плоды. Болезнь откатилась за стены, настигая все больше лагерь противника. Основные силы наемников Аларгата постепенно рассеивались после многочисленных штурмов и попыток проникнуть в город тайными путями.

Один отряд поймали у детинца еще утром, их допросили, а потом посадили на кол и для устрашения выставили на внешнюю стену. Но за пределами города все еще пенилось буйное море дружины и обычных ратников Молниесвета. Сам же князь не собирался уступать. Видно, давно искал предлог захватить земли брата. Но разве есть какой-то интерес в этом у обычных людей? Котя даже не осталась на казнь.

Толпа поднялась с факелами в ночной мгле, чтобы показать неприятелю тела неудачливых лазутчиков. На земляной стене велись какие-то переговоры, а если по-простому – обмен угрозами. Значит, атаки не обещалось какое-то время. Значит, даже у кузнецов нашлась бы свободная минута. Котя устремилась к заветному строению, откуда доносился нестерпимый жар, но тут ее дернула в сторону до боли знакомая мозолистая рука.

– Котя!

– Вен!

Больше слов не требовалось, остались только суетливые, мучительно сладкие поцелуи. Исхудавшие лица, обветренные губы, полубезумные от измотанности взгляды – не для сказок картина, не для красивых песен. Они оказались вдвоем возле прогалка между каменной стеной и деревянной избой, скрытые от посторонних взглядов. Над ними только вилась густая паутина. Сквозь нее трепетал темно-синий отблеск неба.

– Наконец-то! – сладко вздыхала Котя. – Тебя отпустили отдохнуть?

– Да куда там отдохнуть! – потупился Вен Аур, не выпуская из крепких объятий.

Руки его совсем огрубели, от светлой бороды устойчиво пахло паленым, да и на рубахе оставались следы от шальных искорок. Но кузнецы укрощали огонь, учили этого хищника служить человеку. Недаром кузнеца в каждой деревне считали почти колдуном. Да не хватало настоящей магии, чтобы дать новые силы изможденному телу и чтобы отвести угрозу от града.

Вен Аур вновь привлек к себе Котю, зарылся в ее макушку, трепетно вдохнул запах волос, обнимая за талию, гладя спину.

– Как же я устал, Котя, как я устал! – воскликнул он. – Я и раньше уставал, но не так. Это хуже, чем сидеть в клетке у кудесников. Да нет, почти так же. Скажи, ты знала, что случится такое?

Его руки дарили покой, ощущение защиты. Зато его надрывные слова обескураживали, заставляя вновь напоминать себе, что Котена обязана быть сильной.

– Нет, не знала. Поверь, никто не хочет сидеть в этой ловушке. Но выбора у нас нет, – твердо ответила она и снова потянулась губами к его лицу, чтобы успокоить.

Но он отстранился, заглянув в глаза:

– Поэтому надо разомкнуть эту ловушку! Я знаю, как звери отгрызают себе лапы, чтобы освободиться из капкана. Похоже, нам предстоит проделать что-то похожее.

Ладони его легли на плечи, но Котя ощутила лишь холод. Его до дрожи нежные объятия, его странные речи и еще этот напряженный, слишком ясный взгляд – прощание. Нет, он не бросал, он прощался, как это делали воины перед битвой. За что? За что, духи милосердные?

Так же ушел страж, который долго ухаживал за вдовой из прядильни. Ушел, чтобы через пару часов его принесли на собственном щите, окровавленного, с отсеченной ногой. Вдова перевязывала его раны, причитала, молилась духам, обещала родить много сыновей. Но он все равно не выжил.

Теперь и Вен говорил так, словно собирался уйти в это страшное месиво. Почему? Зачем? Обычно лучшие подмастерья кузнецов ценились наравне с мастером и до последнего оставались за безопасными стенами. Хотя бы за него сердце не болело вечной тревогой. А теперь заболело и почти разорвалось.

– Что случилось, Вен? – глухо спросила Котена, сжимая кулаки и опуская голову.

– Я не должен тебе рассказывать, никому не должен, потому что в городе много шпионов, – мрачно отозвался Вен Аур, отводя взгляд в другую сторону.

– Но я-то не шпион.

– Да. Тебе можно. Мы же с тобой как одна судьба. Почти…

– Вен! Что же случилось? – почти выкрикнула Котя, чувствуя, как разговор уплывает от темы, от ужасающей правды.

Возлюбленный вновь посмотрел прямо в глаза и молвил негромко, почти шепотом:

– Собирают отряд храбрецов, чтобы поджечь вражеский лагерь.

– И… и что? При чем здесь ты? Ты здесь при