Слепая бабочка - Мария Валентиновна Герус

покоев. Как следует зажав уши, кавалер рискнул заглянуть в соседнюю комнату. Мальчишка визжал и катался по полу. Пленный травник сидел у стены с таким видом, как будто это его не касается. Возможно, снова пребывал в обмороке. Уважаемый медикус топтался у входа, но на помощь прийти не спешил.

Зато сестрица Клара не растерялась. Вот уж хладнокровная особа. Её бы на поле боя, конный полк в атаку водить. Спокойно отложив шитьё, широкими шагами приблизилась к извивающемуся на полу исчадью ада, ухватила его за тощие плечи, поставила на ноги и, хорошенько встряхнув, влепила пару пощёчин. Косматая голова моталась из стороны в сторону.

– Прекратите! – донёсся слабый голос пленного травника.

Мальчишка завыл. Непоколебимая Клара перестала хлестать его по щекам и начала трясти как грушу.

– Э, – рискнул вмешаться медикус, – вы бы, голубушка, всё-таки полегче.

– Вы довели его до припадка, – рявкнула решительная особа, – а мне теперь расхлёбывать. Сейчас водой оболью! Вода, понял?!

Мальчишка, как видно, понял. Вой стал тише. Вывернувшись из рук Клары, крикун шустро отполз в самый тёмный угол и съёжился там, уткнувшись лицом в колени.

Стало тихо. Медленно, по-прежнему держась за стену, из мрачного логова выбрался травник. Устремился к единственному свободному от ставней окну, ухватился за высокий подоконник, жадно глотая сочащийся из глубокой ниши воздух.

– Вот видите, – заметил медикус, – смерть для несчастного ребёнка будет только освобождением. Правда, подобные больные могут жить очень долго. Какая ужасная судьба!

– Я займусь им, – раздалось от окна.

– Вот как? – притворно изумился кавалер. – Отчего же такие перемены?

Травник обернулся. На изуродованном лице вспыхнула летучая мальчишеская улыбка. Мол, знаю секрет, но вам, взрослые, не скажу. Всё равно не поймёте.

«Ого! – подумал господин медикус, – бедные горничные и дворцовые прачки».

«Ого! – подумал кавалер, которому в этой улыбке почудилось скрытое ехидство. – А парень умнее, чем кажется. Сам догадался или рассказали?»

– Вы сказали ему? – процедил он, обращаясь к медикусу.

– Нет! – возмутился медикус. – Это не только государственная, это, прежде всего, врачебная тайна.

– И сколько человек знает эту тайну? – невинно поинтересовался травник.

– Только присутствующие здесь, – сурово сказал кавалер.

– Разумеется, при дворе известно, что мальчик болен. Но никто не знает, насколько, – вздохнул медикус.

– Погодите, погодите. Кажется, все ещё хуже, чем я думал. Не просто сынок какой-то придворной шишки, а… Кто он? Последний замученный до полусмерти принц из старой династии?

– О старой династии речь не идёт, но да. Принц, – жёстко сказал кавалер. – К несчастью, это наследник престола. – Помедлил и добавил со значением: – Единственный наследник. Его величество вдовец. Имеет дочь восемнадцати лет и сына. Этого сына. Сиделке очень хорошо платят, и она почти никогда не выходит отсюда. Господин медикус связан врачебной тайной. Моя преданность его величеству не вызывает сомнений.

– Поэтому меня в случае отказа просто убьют, – подвёл черту травник.

– Спокойствие в стране превыше всего, – скривился кавалер, которому не нравилось ощущать себя негодяем. – В настоящее время положение его величества очень шатко. Дворянство развращено войной и безначалием. Наследник стал бы символом надёжности королевской власти. Если кто-нибудь узнает о его состоянии, новая война неизбежна. Он должен поправиться в ближайшее время, иначе…

– Угу. Я же сказал, что займусь им. Но на своих условиях.

– Ты уверен, что можешь ставить условия? – возмутился кавалер.

– Ага. Ещё бы. Ты же только что всё так хорошо объяснил. Даже я, дурак деревенский, понял. Новая война и всё такое. А у господина кавалера новые неприятности. Смотри, погонят тебя в лютую зиму за живой водой. Кстати, такого ингредиента в природе не существует. Это я тебе как травник говорю.

Кавалер поёжился, вообразив зимнее путешествие за живой водой и жалкий конец в сугробах на безлюдной дороге, а травник продолжал как ни в чём не бывало.

– Итак, первое. Это помещение не только ребёнка, любого взрослого доведёт до могилы. Необходимы другие покои. Светлые, прилично обставленные, без решёток, ставен и прочей дряни. Непременно с выходом в дворцовый сад и видом на город и реку. Можно остаться в этой же башне. Но наверху. Отдайте её всю в распоряжение его высочества. Какой-никакой, а всё-таки принц. У входа поставьте часовых, чтоб посторонние не совались. Ну и это, чтоб я не сбежал.

Кавалер хмыкнул. Наглость травника не имела границ, но в целом план был разумным.

– Второе. Эту тётку немедленно вон.

Клара возмущённо выпрямилась.

– Но… – поднял брови медикус, – Клара прекрасно справляется. На самом деле она единственная, кто способен с ним справиться. Ребёнка приходится кормить насильно.

– Сам он не жрёт, что ни дай, – отрезала суровая сиделка, – уж я-то знаю. Три года при нём. Насильно не запихнёшь – голодный останется.

– О, – травник почтительно склонил голову, – с таким опытом, не сомневаюсь, вам будет нетрудно найти другое место. Кстати, у вас кашка подгорает.

С этими словами он перегнулся через каминную решётку и ловко снял с крюка повешенный над огнём котелок.

– Так давай, попробуй, накорми его, – полушёпотом рявкнула сиделка. – Начинай! А я посмотрю.

Травник задумчиво поболтал в жидкой каше ложкой, зачерпнул, подул, положил в рот.

– Изумительно! Никто не хочет попробовать? М-да… Вот мне неделю вообще есть не давали. Но думаю, даже в меня это придётся запихивать силой. Так что условие третье: в Заозёрских Хлябях, в гостях у какой-нибудь Ходырихи я бы на нём не настаивал. Но это всё же столица. Более того, королевский дворец. Поэтому попытайся раздобыть где-нибудь пристойной еды. Вкусной. Например, дети любят сладкое. Нет, я понимаю, ты человек невежественный и ребёнком, возможно, никогда не был. Но господин медикус наверняка слыхал о таком любопытном факте.

– Сладкое может привести к перевозбуждению, – протянул медикус. – И вообще, я, как королевский лекарь, несу ответственность за больного и желал бы знать, что именно вы намерены делать.

– Хотелось бы, как в сказке, три условия, да, видно, не выйдет. Итак, условие четвёртое. Как и что я буду делать, объяснить не могу. Вы желали чуда? Будет вам чудо! Но отчитываться ни перед кем не стану и вмешиваться никому не позволю. Даже королю. Или дайте мне делать, что нужно, или вперёд, за живой водой, навстречу новой войне.

– Наглец! – прошипела разъярённая Клара. – Я немедленно пожалуюсь его величеству!

«А сиделку-то придётся пока под замок, – подумал кавалер. – По-хорошему, надо бы её того… чтоб не болтала. Но повременим. Нахал может потерпеть неудачу, и тогда она опять пригодится».

– Тем не менее я настаиваю на своём присутствии. Это мой пациент, и я обязан наблюдать! – возмутился обиженный до глубины души медикус.

– Наблюдайте, – позволил травник. Вручив котелок ошарашенной Кларе, напружинился, как перед хорошей дракой, и решительно шагнул в вонючий полумрак тёмной комнаты.

Скорлупа была крепка и надёжна, темнела, становилась толще и твёрже. Он знал, краски вернутся не скоро. Надо выждать в тишине, в темноте, в неподвижности. Не пускать внутрь ужаса, обитающего снаружи. Только в скорлупе можно спастись