В огненном плену - Карен Монинг

Это уже чертов тысячный раз, когда она повторяет чертово одно и то же, и я уже задолбался это выслушивать. «Как хорошо, что я пришла повидать тебя! И еще лучше, что ты ничего этого не запомнишь!» В задницу этот шум. Я запомню все до мельчайшей чертовой детали.

— И в чем именно Риодан круче? — Ну не верю я в это. — Что такого он делает, чего не делал я?

Поверить не могу, что я это сказал. Но я в последнее время делаю много всякой фигни, которой обычно не делал: поддаюсь магии, заключаю сделки с Мак, сплю с брюнеткой впервые за целую вечность.

У меня, чтоб вы знали, есть иерархия, узнав о которой блондинки, скорее всего, перестали бы выстраиваться в очередь у моей постели. Чем светлее блондинка, чем идеальнее корни ее волос, тем слабее искушение оставить ее рядом с собой. Ни одна женщина старше двадцати пяти не сохраняет платиновых корней. Не бывает такого, если только крошка не Фея. А женщины, которые красятся под платину, выходят на охоту именно за тем — и только за тем, — что я им даю: за сексом.

Чем темнее волосы, тем сложнее дело. Если девушка не одержима состоянием корней волос, ногтей, одеждой, она же ждет разговоров, свиданий, откровений. Она, черт побери, хочет уважения. Которое я вполне могу ей дать. Я уважаю женщин все время, которое они проводят в моей постели, я отлично с ними обращаюсь вне ее, флиртую с ними, говорю, какие они красивые, но затем указываю на следующего мужчину, который поможет им меня забыть. Я даже достаю еду для их детей, лекарства и всякое такое, потому что времена сейчас сложные. Но если одна из них начинает слишком уж цепляться, у меня внезапно появляется много работы. Причем в другой стране.

Ну и вот, к тому времени, как спустишься по этой иерархии до брюнетки, ты получишь на руки женщину, которая знает, кто она такая, и любит себя достаточно, чтобы не меняться, и, скорее всего, попытается изменить тебя.

Напористые они, брюнетки. Даже те, что хрупкие и миниатюрные.

Блондинки с большими сиськами любят веселье, шик, побрякушки, жар, живут моментом. Я их обожаю. У меня от них крышу сносит. Жить с ними просто и весело. Они не вызывают чувств, которые сделали меня Костедробителем.

— Речь не о том, что Риодан делает, — медленно говорит Джо. — Речь, скорее, о том, кем он является.

Глаза у нее становятся серьезными.

— Он ведь невероятно умен, всегда на десять шагов впереди.

Да фигня это. Не настолько он умный. Я победил его в Триадах. Однажды. Примерно десять тысяч лет назад.

— Я раньше думала, что Риодану наплевать на всех и вся, но это неправда. Просто я не важна для него. Его страсть сильна и глубока. Вот почему он всегда так сдержан.

Да не смеши меня. Риодан сдержан, потому что помешан на контроле, вот и все. Почти каждый раз, как он нас перемещает, он в итоге рулит империей: как Король, как диктатор, а то и как чертов языческий бог.

— Я думаю, что именно Риодан — тот клей, что держит вас, ребята, вместе. Вы его семья, и он сделает что угодно, чтобы ее сохранить.

Ладно, по поводу этого Джо права. Были у нас темные времена. Не будь босса, не знаю, где бы мы все оказались. Расшвыряло бы нас по миру, если не по галактикам. Жили бы поодиночке. И жили бы плохо. Но Риодан заставил нас остаться вместе. И мы рады, что он это сделал. Ну, большинство из нас рады.

— Я вижу, как Риодан относится к миру, и хочу быть одной из тех частей мира, которыми он дорожит. Я хочу, чтобы за меня стоило сражаться. Хочу стать достойной усилий, которые он вкладывает в то, что для него важно. Как с Дэни.

Я не говорю Джо, что никто из людей не значит для босса столько же, сколько Дэни.

— И каким же боком все это относится к сексу? Ты говоришь не о крутизне в постели, детка. Ты говоришь о том, что хочешь мужчину, который не хочет тебя так же сильно, как ты хочешь его, в чем и заключается причина, по которой ты его хочешь. Босс ни фига не подарок.

Девчонки. Господи. Иногда до них просто не доходит.

— Риодан… — Джо замолкает и резко трясет головой, и я вижу момент, когда она решает все это дело смягчить — спасибо! — но потом берет и все портит, с тихим смехом говоря: — Ну, начнем с того, что он не блондин.

Я с подозрением смотрю на нее и запускаю руку в свои светлые волосы. Я отказываюсь верить, что женщина — любая женщина — практикует мою иерархию наоборот.

— А какое отношение это имеет к сказанному?

— Светловолосые парни круты и сексуальны, и… ну… с ними весело и все такое, но отчего-то я обычно их избегаю. А вот на брюнетов западаю. Не знаю, я просто серьезнее к ним отношусь. Воспринимаю их более… — Джо мечтательно вздыхает, — опасными. Риодан определенно опаснее тебя. В смысле… ну вот что ты делаешь? Спишь с блондинками и ведешь себя как первобытный человек. Но что бы я действительно хотела знать: умеешь ли ты читать мысли и сможешь ли помочь мне организовать мои? И если да, то что ты хочешь взамен?

— Риодан… — умудряюсь я произнести без рычания. Ладно, не умудряюсь, я немного рычу. — Ты считаешь его более опасным.

Мало Джо того, что она оскорбила мой óрган и все, что я им делаю, теперь она перешла к оскорблениям моего чертова существования.

— Я не хочу говорить о Риодане. Я пришла сюда, чтобы забыть его. Можем мы о нем не говорить?

— Ты сама подняла эту тему.

— Неправда.

— Пусть не прямо. Но не говори мне, что я самый крутой любовник, если это не так.

— Я вообще удивляюсь, что ты способен вести разговор. Я думала, что при-йа почти теряют способность мыслить. Почему бы тебе не занять рот чем-нибудь более приятным?

— О, милая, мне определенно есть чем его занять. И я сделаю это лучше, чем любой тип за пределами этой комнаты.

И я ей это докажу. Джо нравится опасность? Я покажу ей опасность.

— А некоторым из нас не помешало бы поменьше думать.

Джо смеется.

— Тебе? Ага.

Я рычу. Парочка цепей определенно бы мне пригодилась. Ничего, посмотрим, кого она будет считать лучшим, когда я с ней закончу.

Когда Джо пытается снова на меня забраться, я толкаю ее обратно и скалюсь:

— Руки за голову, женщина.

Она с хриплым смехом падает на спину и подчиняется. Ничего, очень скоро она перестанет смеяться.

Продолжая сердито скалиться и жалея, что в этой комнате нет цепей, — черт возьми, как она может смотреть на мое лицо и не видеть опасности? — я шарю по простыням в поисках шарфов, которые мои блондинки пожертвовали ради такой же цели, завязываю их у Джо на запястьях и накрепко привязываю к столбикам изголовья.

А затем делаю то, чего никогда себе не позволял: привязываю ее и за ноги, думая, «черт, она не должна позволять мне этого», а потом «черт, я же знаю, что не стоит себе этого позволять».