У восточного порога России. Эскизы корейской политики начала XXI века - Георгий Давидович Толорая

государства со времен установления контактов между Российской империей и Кореей – является рубежным событием в отношениях двух стран-соседей. Вообще, многое в визите было первым: это был первый визит иностранного лидера по личному приглашению Ким Чен-ира, первые официальные переговоры с ним на высшем уровне в Пхеньяне после прихода его к власти (если не считать “внутрикорейский” саммит), первый подписанный лидером КНДР международный документ (Пхеньянская декларация).

О протокольной части визита немало писалось в СМИ, и можно только добавить, что встречи подобной теплоты Пхеньян давно не видел[298]. Глубоко символичны детали: например, Ким Чен-ир не только встречал и провожал российского президента у трапа самолета, но и совместно с ним возложил венок к памятнику советским воинам, погибшим за освобождение Кореи в 1945 г., тем самым связав нынешние события с традициями скрепленной кровью боевой дружбы. Лидеры двух стран провели вместе более семи часов и не только обсудили широкий круг проблем двусторонних отношений и международной жизни, но и существенно углубили взаимопонимание, установили ориентированный на будущее доверительный контакт. Ким Чен-ир с удовлетворением принял приглашение об ответном визите в Россию. Добавим, что после саммита в практику вошел обмен посланиями между руководителями двух государств.

В ходе визита была подписана основополагающая Пхеньянская декларация, в которой:

– подчеркнута важность “формирования многополярного мира и создания нового справедливого и рационального международного порядка, основанного на принципах равноправия, взаимного уважения и взаимовыгодного сотрудничества”;

– подтверждены обязательства “воздерживаться от заключения договоров и соглашений с третьими странами, участия в каких-либо действиях, мероприятиях или союзах, направленных против суверенитета независимости, территориальной целостности друг друга”;

– отмечена необходимость “способствовать дальнейшему укреплению и обновлению Организации Объединенных Наций, упрочению ее центральной роли в мировых делах”;

– подчеркнуто “суверенное право каждого государства на выбор собственных путей политического, экономического и общественного развития”;

– стороны выступили “против вмешательства во внутренние дела других государств, в том числе под предлогом “гуманитарной интервенции””;

– стороны поддержали “усилия друг друга, направленные на защиту своей независимости, суверенитета и территориальной целостности”[299].

Лидеры двух стран еще раз отметили закрепленные в двустороннем межгосударственном договоре принципы взаимного общения, которые отвечают не только коренным интересам двух стран, но и “тенденциям формирования многополярного мира и создания нового рационального международного порядка”, призванного обеспечить “надежную безопасность всех стран в политической, военной, экономической, социально-культурной и иных областях”. Особый акцент был сделан на важности укрепления роли ООН, выражено намерение взаимодействовать в ее рамках, подчеркнуто решительное несогласие с практикой вмешательства во внутренние дела государств. Стороны высказались за снижение роли фактора силы в международных отношениях, осудили международный терроризм и сепаратизм. Таким образом, была зафиксирована созвучность оценок и озабоченностей относительно кардинальных проблем сложившейся международной ситуации, важных для обеих стран.

Особое значение для российской стороны имела выраженная в декларации поддержка КНДР усилий России по укреплению стратегической и региональной стабильности, в том числе по сохранению Договора по ПРО 1972 г., выполнению Договора СНВ-2 и по скорейшему заключению Договора СНВ-3. Наибольшее внимание иностранных наблюдателей привлекла констатация “полной несостоятельности ссылок” на так называемую ракетную угрозу со стороны некоторых государств в качестве обоснования планов ревизии Договора по ПРО 1972 г.

Сенсационно прозвучало неожиданное заявление Ким Чен-ира в контексте обсуждения этой проблемы о том, что если какое-либо государство, озабоченное ракетной программой КНДР, согласилось бы на безвозмездной основе ежегодно осуществлять запуски для КНДР двух-трех спутников, КНДР не понадобились бы собственные ракеты, способные выводить спутники на орбиту. С согласия корейского руководителя В. В. Путин довел эту идею до сведения мировой общественности и политических деятелей заинтересованных государств. Выдвижение и последующее обсуждение данной инициативы вызвало оживленные комментарии во всем мире, поскольку открылась реальная возможность развязки “ракетного узла” и дальнейшего укрепления безопасности в регионе.

Следует признать, что обсуждение этой новости в мировой прессе не всегда было доброжелательным. Со ссылкой на встречу Ким Чен-ира 12 августа 2000 г. с южнокорейскими корреспондентами ряд западных СМИ запустил в оборот версию о том, что Ким Чен-ир сказал об этом якобы “в шутку”[300]. На самом деле Ким Чен-ир и на указанной встрече с южнокорейцами фактически подтвердил высказанную им ранее идею, заявив (цитирую по материалам прессы РК): “Я сказал российскому Президенту Владимиру Путину, что мы не будем разрабатывать ракеты, если США согласятся запускать на орбиту наши спутники для нас”[301].0 степени серьезности разговора с В. В. Путиным на эту тему (который состоялся в ходе официальных переговоров в узком составе) можно судить и по тому, что Ким Чен-ир даже предлагал включить ее в Совместную российско-корейскую декларацию. Упоминая о “шуточном” контексте обсуждения, северокорейский лидер, скорее всего, имел в виду действительно выраженную обоими руководителями иронию по поводу того, сколь сложно эту идею всерьез воспринять тем, кто больше всех говорит о своей озабоченности ракетными программами КНДР. Описанный эпизод с инсинуациями прессы именно данный факт и доказывает. Вместе с тем подходы администрации США, которая выразила готовность рассмотреть возможность запуска спутников КНДР в обмен на прекращение разработок последних баллистических ракет большой дальности, свидетельствуют о том, что в коридорах власти Вашингтона данный ход северокорейского руководителя восприняли всерьез[302].

Для КНДР важна зафиксированная в декларации российская поддержка усилий по самостоятельному решению вопроса воссоединения Кореи объединенными усилиями корейской нации, по недопустимости внешнего вмешательства в этот процесс. Россия и КНДР договорились о взаимодействии в интересах того, чтобы Северо-Восточная Азия стала зоной мира и добрососедства, стабильности и равноправного международного сотрудничества, и в этом контексте выразили намерение внести достойный вклад в работу Регионального форума АСЕАН (членом которого КНДР официально стала через несколько дней после визита, в том числе благодаря поддержке России).

Разумеется, короткий визит после длительного периода ограниченных контактов не мог сразу разрешить все вопросы восстановления двусторонних связей. К тому же понятно, что глубокий экономический кризис на Севере и недостаток возможностей для оказания экономического содействия у продолжающей реформы России делали резкий подъем экономического сотрудничества делом весьма сложным. Тем не менее эти проблемы начали обсуждаться (в том числе и в ходе переговоров “по направлениям” во время визита). Межправительственной комиссии по торгово-экономическому и научно-техническому сотрудничеству поручили активизировать проработку крупных проектов сотрудничества в металлургии, на транспорте, в лесной отрасли, нефтяной, газовой, легкой и других отраслях промышленности. При этом особое внимание стороны уделили реконструкции предприятий, построенных при советском техническом содействии. Речь шла о завершении строительства Восточно-Пхеньянской ТЭЦ, расширении Пхеньянской ТЭЦ, сотрудничестве в налаживании производства на металлургическом комбинате им. Ким-чака, выделении корейской стороне новых территорий в России для лесозаготовок, переработке нефти на нефтеперерабатывающем заводе “Сынни” в Сонбоне при условии восстановления его мощностей.