Дитя Всех святых. Перстень с волком - Жан-Франсуа Намьяс

Но вскоре детские черты исказил ужас. Что она будет здесь делать? Где папа, мама, дядя герцог Орлеанский? Изабелла крепко прижалась к своей фрейлине:

— Мне страшно!

Госпожа де Курси попыталась приободрить малышку, как могла, но было видно, что и сама она испытывает страх. Ехавший в хвосте кортежа герцог Глостерский пришпорил лошадь и вскоре оказался рядом с Луи. Этот благородный господин, худой и холодный, раздувшийся от честолюбия, на сей раз казался чересчур воодушевленным.

— Вы видели, сир де Вивре? Что может быть смешнее, чем эта так называемая чета? И что может быть возмутительнее, чем эта толпа французов! Зато, согласитесь, приятно наблюдать реакцию английского народа!

Луи молча склонил голову в знак согласия.

— Надо ковать железо, пока горячо! Я дам праздник в своем замке Плаши и приглашу туда всех наших.

— Вы не думаете, что это несколько опрометчиво? Следует остерегаться…

— Уж не Ричарда ли? Он будет слишком занят заботами о своей прелестной малышке! Он даже не заметит нашего отсутствия. Вы всегда были чересчур осторожны, мой дорогой Вивре. Порой от нас требуется мужество!

На этих словах Глостер покинул Луи, и тот увидел, как герцог подъехал по очереди к графам Арунделу и Уорвику — очевидно, чтобы дать им такие же указания. Сейчас речь шла о настоящем заговоре.

Луи почувствовал, как его охватывает страх и одновременно возбуждение. Вероятно, именно такие чувства должны испытывать рыцари, когда уезжают на войну.

Он подумал о Маргарите. Из Дембриджа она регулярно присылала ему известия о Шарле. Холодные, равнодушные записки, в которых она называла ребенка «ваш сын», и никак иначе.

Маргарита… Против всякого ожидания, Луи не мог забыть те несколько месяцев их недолгой супружеской жизни. Он испытывал к ней уважение, он восхищался ею; она вызывала в нем сильную физическую привязанность. Как жаль, что все оказалось испорчено с самого начала, что вся их свадьба была всего-навсего политическим контрактом, и ничем больше! Если бы они встретились при других обстоятельствах, то, возможно, полюбили бы друг друга…

В тот же самый день Луи отправился на поиски Ричарда II, чтобы сообщить ему о возобновлении активности заговорщиков. Король назначил шпиону аудиенцию в своей спальне и спокойно выслушал новости. Впервые король был настроен так решительно. После долгих колебаний он решился перейти к действиям.

— Мы должны совершить ответные ходы. Прежде всего — захватить самого опасного, Глостера.

— Но он в своем замке Плаши.

— Вот именно. Я устрою охоту на лань в угодьях моего замка Хейверинг. По чистой случайности охота докатится до замка Плаши. Я попрошу дядю присоединиться к нам, отказать он мне не сможет и попадет в ловушку.

Ричард II воодушевился. Его бледное лицо вновь обрело краски. Наконец-то он сможет сам наносить удары, а не только получать их.

— В это же самое время в Лондоне будут арестованы графы Уорвик и Арундел. Надеюсь, этих двоих будет судить парламент. А вот Генриха Дерби я приберегу. Думаю, он сможет присоединиться ко мне.

Луи насторожился. Наступал решающий момент.

— А Реджинальд Синклер?

— Сейчас дойдем и до него. Его судить не будут — равно как и Глостера. Один слишком ничтожен для парламента, другой — слишком велик. Этими двумя мы с вами займемся самостоятельно.

Король посмотрел своему шпиону прямо в глаза.

— Именно вам я доверяю оба дела. Вы их принимаете?

Луи почувствовал себя на войне. Ему дали приказ пойти на приступ крепости, со стен которой сыплется град камней и льется кипящее масло, и он обязан повиноваться. Не размышлять, а повиноваться!

— Да, ваше величество.

— Вы уверены, что не дрогнете? Ведь это ваш кузен!

— Нет, ваше величество.

Ричард II склонил голову в знак одобрения. Король продолжил:

— Реджинальд Синклер всегда думал, что это я погубил его отца на охоте, подстроил несчастный случай. В отношении его отца это неправда, а вот с ним все произойдет именно так: он умрет во время охоты на лань, куда вы пригласите его от моего имени…

Лицо Ричарда исказилось от кровожадного ликования.

— Что до моего дяди Глостера, его в цепях повезут в Кале, где он и будет заключен под стражу. Вы отправитесь в этот город, как только доложите мне о результатах охоты, а вот это передадите коменданту крепости.

Король написал на пергаменте несколько слов, запечатал сургучом и приложил свой перстень.

— Вы сами должны проследить, чтобы все было исполнено как надлежит, а когда ваша миссия будет исполнена — чтобы тело было похоронено втайне от всех. О смерти герцога никто не должен узнать. Во всяком случае, в течение какого-то времени. У вас есть вопросы?

— Нет, государь. Могу ли я идти? Я должен собраться и помолиться.

***

На следующий день Луи де Вивре в компании кузена уже ехал верхом по направлению к Хейверингу. Выступили они рано на заре. По обыкновению Луи был молчалив. Он вновь и вновь вспоминал реакцию Реджинальда на приглашение короля поохотиться на лань.

— Мне немного страшно. Вам не кажется, что Ричард кое о чем догадывается и хочет загнать нас в ловушку?

— Уверен, что нет. Во всяком случае, гораздо опаснее было бы отказаться от приглашения. Это сразу бы навело на подозрения.

Успокоенный Реджинальд дружески улыбнулся кузену.

И вот теперь он скакал рядом с ним, такой сердечный и доверчивый, ни о чем не подозревающий… Какого черта Реджинальд разоделся во все белое? Зачем напялил этот белоснежный камзол, расшитый золотой нитью? И почему стоит такая прекрасная погода?

Английская деревня предстала перед всадниками во всем своем великолепии. Луга были покрыты нежной зеленой травой, деревья горделиво тянули ветки к чистым небесам, в звенящем воздухе перекликались птицы. Ну почему Реджинальд не облачился в черное или красное? Почему как раз сегодня нет дождя? Не гремит гром? О, эта кровь, которой предстоит пролиться на ослепительную белизну, эта кровь под сияющим солнцем!

— Готов дать денье, чтобы узнать ваши мысли!

Луи невольно вздрогнул.

— Я ни о чем не думал.

— Ну уж, вы-то, с вашим-то умом… Позвольте не поверить!

Луи не отозвался, надеясь, что его молчание отобьет охоту говорить и у Реджинальда.

Но не тут-то было.

— Луи Молчаливый — вот какого прозвища вы заслуживаете! Мы с вами почти никогда не расстаемся, мы разделяем одну опасность, мы больше чем просто кузены, мы почти братья, а между тем я ничего о вас не знаю.

— Просто мне нечего рассказывать.

— Ну как же! Например, вы никогда не рассказывали о моей тетке.

— Вы хотите сказать, о моей матери?