Боже, спаси русских! - Андрей Ястребов

Среди россиян был проведен опрос, хотят ли они стать богатыми. Хотят! Да, хотят! Особенно молодые. Таков результат социологического исследования, проведенного Фондом «Общественное мнение». Большинство (58 %) из 1,5 тысячи опрошенных жителей регионов и 600 москвичей заявили о том, что стремятся иметь как можно больше денег. Причем больше всего деньги любит молодежь – 78 %. О своем нежелании быть богатыми сообщили 36 % респондентов, чаще всего это люди пенсионного возраста, которые в большей степени давали реальную оценку своим возможностям, нежели высказывали принципиальную позицию.

Одним из парадоксальных выводов этого опроса стало то, что, с одной стороны, россияне мечтают стать богачами, а с другой – уверены в губительном воздействии этих самых денег на Родину вообще. Кроме того, деньги, по общему мнению, хороши, но счастья они не гарантируют.

Как показал опрос ВЦИОМ, 34 %, респондентов, в их числе 13 % – безусловно, желали бы, чтобы их дети когда-нибудь оказались в списке самых богатых россиян журнала «Форбс». Однако половина опрошенных не хочет такого будущего для своего потомства, в том числе 23 % – категорически. Слишком большое богатство внушает россиянам опасения – как в духовном смысле, так и в житейском. Нам бы их заботы...

Может ли богатство являться главной целью жизни россиян? Нет, вовсе нет и еще раз нет. По мнению русских, немало есть на свете вещей дороже любого богатства.

На что готов русский человек ради богатства? Во всяком случае, отвечая на вопрос о том, на что бы они согласились, чтобы получить миллион долларов, 28,4 % ответили, что вообще не стремятся иметь миллион долларов. Не хотят, и все.

Уехать в другую страну ради миллиона готовы 23 % опрошенных. Среди богатых респондентов таких больше – около 35 %. Не очень-то патриотично, но что поделаешь!

Нарушить закон ради миллиона долларов согласны около 8 % (!). Вообще-то довольно много. Но вот отказаться от своих убеждений и принципов ради богатства готовы только 5 %. Интересно, кстати, и довольно характерно, что для русских убеждения важнее закона.

Позволить себя унижать ради огромных денег готов только 1 % населения. Отказаться от любимого человека – менее процента. В общем, неплохо: почти никто у нас не согласен отказаться от любви ради любой, даже астрономической, суммы, и человеческим достоинством поступаться тоже люди не собираются.

И вот что самое замечательное! Почти 50 % не согласились ни на что из предложенного им списка различного рода «жертв», которые надо принести ради миллиона долларов. Конечно, бедные мы, поэтому – хочешь не хочешь – гордые.

Вообще, с представлением о том, что богатство – это хотя бы в какой-то степени хорошо, русским свыкнуться непросто. Эта мысль является для русской культуры даже революционной. Потому что нас с детства приучали, что от денег один вред и опасности.

Православие и традиционная культура России не придавали деньгам особой значимости, хотя никто от них не отказывался. Советская власть использовала традицию декларативного отрицания мирских благ, хотя придала ей иную идеологическую направленность. В. И. Ленин в одной из работ писал: «Когда мы победим, мы сделаем из золота общественные отхожие места на улицах. Это было бы самым справедливым и наглядно-назидательным употреблением золота». Очень символично. Вполне в русле фольклорной традиции, которая соединяла деньги с «нижним миром», с отходами. Известное дело: увидите во сне навоз – к деньгам. Процитируем Фрейда: медвежатник на месте вскрытого сейфа оставляет «кучу» в качестве эквивалента украденного. Известная латинская поговорка non olet pecunia – деньги не пахнут – связана с тем же комплексом смыслов – она приписывается римскому императору Веспасиану Флавию, введшему плату за пользование общественными туалетами.

Русская литература внушала: за стремление к деньгам могут покарать свыше. Германн из пушкинской «Пиковой дамы», как мы помним, желая разбогатеть, лишился рассудка. Герой повести Гоголя «Портрет», неожиданно получив большие деньги, утратил талант и опять-таки сошел с ума. Чичикова стремление к копейке тоже до добра не довело – не в сумасшедшем доме, так в тюрьме оказался. В «Преступлении и наказании» автор не позволяет убийце воспользоваться плодами кровавого деяния. Да и добыча-то копеечная вышла. Безумная гонка за деньгами в «Двенадцати стульях» не дает героям вожделенного богатства и приводит к катастрофе. В «Мастере и Маргарите» деньги оказываются дьявольским порождением и наваждением.

Дмитрий Галковский в своем «Бесконечном тупике» писал о том, что русская литература обладала двумя фундаментальными свойствами: креативностью и револютативностью: все, что происходило на страницах русской прозы, воплощалось в жизнь, причем в утрированной, карикатурной форме.

Вадим Руднев тоже находит, в чем упрекнуть классическую литературу. Он считает, что наши писатели «вменили русскому сознанию, как минимум, пять злокачественных идей, связанных с отрицательным отношением к деньгам». Деньги как объект «фетишистского влечения», невротизирующие субъекта. Деньги как «объект, полностью выключенный из товарного обращения и содержащийся втайне у частного лица и, таким образом, не приносящий никакой пользы обществу». Деньги как «объект, апроприированный лицами некоренной национальности и тем самым ослабляющий экономику государства». Где деньги, там, разумеется, убийство и насилие. Деньги как инструмент «деменциализации субъекта», то есть «человек, у которого много денег, непременно сойдет с ума, если вовремя не одумается».

Впрочем, русская культура не была в этом смысле исключением. Традиционное европейское сознание с начала христианских времен трактовало символическое значение денег как грязное, низкое. Однако нигде эти представления так не впитались в плоть и кровь, как у нас.

Наша литература особенно рьяно нападает на такое качество, как бережливость, которая непременно переходит в патологическую скупость. Скупой рыцарь у Пушкина чахнет над своим златом, обижая не только вдов и сирот, но и собственного сына. Крутицкий, «подпольный миллионер» в пьесе Островского «Не было ни гроша, да вдруг алтын», сам в обносках ходит и родичей побираться заставляет. Плюшкин из «Мертвых душ» вообще вычеркнул себя из нормальной жизни, утеряв сходство с представителями рода человеческого. Жадность, неумеренность в стремлении к наживе, как известно по пушкинской сказке, ведут к «разбитому корыту».

Вместе с тем отсутствие денег героям тоже на пользу не идет. Раскольникова крамольные мысли с голодухи посетили. Жадов из «Доходного места» А. Н. Островского, не вынеся бедности, идет на поклон к нечестным людям. Кисельников из «Пучины» того же автора от отчаяния и нищеты вообще подлог совершает. Есть деньги – плохо, нет – совсем беда. Получается, что деньги и их отсутствие в равной степени лишают нас свободы.

Иными словами, не любишь деньги – значит, неудачник, не умеешь зарабатывать – помалкивай. А любишь деньги – значит, негодяй, на других наживаешься, народ обираешь. Куда ни кинь – всюду клин.

Быть сытым некрасиво...

Что теряешь с появлением денег? Журнал «Начало» перечисляет следующие блага жизни: дневной сон, дневной секс, одиночество, свобода общения, вера в людей, широкий кругозор. Ну, допустим, если стоишь у станка, у тебя тоже немного шансов на дневной сон и секс, да и возможность расширить кругозор не так уж велика. Единственное, что остается, – вера в людей.

Задолго до социалистов, со стародавних времен богатые на Руси стыдились того, что они богаты. Конечно, некоторые решали эту проблему: уходили в монастырь, а имущество нищим раздавали. Пожалуй, это слишком радикально. Другие просто помогали беднякам, богадельни строили. Интересно, что даже купцы не считали деньги главной ценностью. В современной России статус денег выше, чем во времена расцвета русского купечества. Деньги стали равняться силе, власти, независимости, ограниченной конечно же непредсказуемостью русской судьбы.

Режиссер Андрей Кончаловский справедливо считает, что столь значительной роли денег, как сегодня, в России не наблюдалось никогда: «При советской власти этого не было, и при царе не было. Деньги в России играют пока разрушающую роль в сознании людей. Поскольку у нас нет буржуазии, нет и этического отношения к деньгам. Несмотря на небоскребы, нефтепроводы и торговые центры, русские люди на самом деле все еще живут в эпоху глубокого феодализма, если говорить о культуре устройства общества».

Слово «буржуй» мы привыкли считать ругательным. Как и «мещанин». Хотя, в общем, что в этих словах плохого? «Мещанство подразумевало спокойное следование большинству – для ведения средней, умеренной жизни, – оно пытается осесть посредине между крайностями, в умеренной и здоровой зоне, без яростных бурь и гроз», – писал Герман Гессе. Русской душе «умеренность» представлялась чем-то постыдным. Вот как герою бунинской «Жизни Арсеньева». Он вспоминает свой детский разговор с братом, который говорил: «Ты куда-нибудь поступишь, когда подрастешь, будешь служить, женишься, заведешь детей, кое-что скопишь, купишь домик, – и я вдруг так живо почувствовал весь ужас и всю низость подобного будущего, что разрыдался...»