Легенды и мифы Древнего Востока - Анна Овчинникова

Пришла пора позаботиться о сыновьях — и одного из них царь сделал правителем Каркемиша, другого — правителем Халеба, а третьего послал военачальником в Сирию.

К тому времени митаннийцы успели оправиться от зрелища 1200 сторонников своего низложенного царя, посаженных Суппилулиумасом на кол вокруг их столицы Вашшукканне. (С прискорбием следует признать, что первая акция подобного рода была проведена именно хеттским царем. Правда, у хеттов такие мероприятия не прижились, зато это новшество с энтузиазмом подхватили ассирийцы и стали проводить в жизнь со свойственным им размахом.)

Итак, митаннийцы решили взять реванш и снова захватили Каркемиш. Суппилулиумас поспешил на помощь сыну, осадил город… И во время этой осады с ним произошло преудивительное событие: хеттский царь получил послание от вдовы фараона Тутанхамона. Вот что писала успевшему прославиться победами владыке юная царица Анхесемпамон:

Мой муж умер. Сына у меня нет. А у тебя, говорят, много сыновей. Если бы ты мне дал из них одного твоего сына, он стал бы моим мужем. Никогда я не возьму своего подданного и не сделаю его своим мужем! Я боюсь такого позора![142]

Суппилулиумас был поражен и (как свидетельствует его сын Мурсилис), собрав совет, откровенно заявил своим сановникам:

— Прежде со мной ничего похожего не случалось!

Да, прежде такого еще не случалось ни с кем! За всю многовековую историю Египта на трон этой великой державы никогда не всходил чужеземец. Хотя фараоны частенько брали в наложницы дочерей иноземных царей, еще ни разу не бывало такого, чтобы вдовствующая царица взяла себе мужа «со стороны». А ведь если поверить в искренность просьбы вдовы Тутанхамона, это означало, что сын хеттского царя станет первым чужеземным фараоном Египта и (по обычаю страны Та-Кемет) — живым богом!

От подобной перспективы у любого могла закружиться голова. Но Суппилулиумас, закаленный в политических и военных баталиях старый лис, усомнился: а не ловушка ли это? Царь послал в Египет доверенного человека с наказом разузнать, что же в действительности творится в этой стране и вправду ли Анхесемпамон осталась бездетной вдовой.

Сам же он продолжил осаду Каркемиша, на восьмой день взял город, восстановил сына в царских правах и с чувством выполненного долга вернулся в Хаттусу зимовать.

А время неудержимо бежало, драгоценное время! Анхесемпамон не написала Суппилулиумасу, что в Египте рвется к власти хитрый честолюбец Эйя, что именно для того, чтобы избежать брака с этим сановником, она и решилась поступиться древними египетскими традициями и своей гордостью.

Только весной вернулся наконец гонец Суппилулиумаса, и вместе с ним прибыл посол от Анхесемпамон, вельможа Хани. Новое послание молодой царицы было похоже на вопль отчаяния:

Почему ты так говоришь: «Они меня-де обманывают?» Коли у меня был сын, разве стала бы я писать в чужую страну о своем собственном унижении и унижении моей страны? Ты мне не поверил и даже сказал мне об этом! Тот, кто был моим мужем, умер. Сына у меня нет. Но я никогда не возьму своего подданного и не сделаю его моим мужем. Я не писала ни в какую другую страну, только тебе и написала. Говорят, у тебя много сыновей. Так дай мне одного своего сына! Мне он будет мужем, а в Египте он будет царем.

Но Суппилулиумас все никак не решался поверить. А вдруг египтяне просто задумали отомстить ему за победоносный поход в страну Амка, находящуюся в сфере влияния Египта, и замышляют захватить его сына в заложники? И лишь когда вельможа Хани клятвенно подтвердил, что каждое слово его госпожи — правда, и хеттские агенты донесли то же самое, царь ухватился за столь блестящую возможность.

Он послал к Анхесемпамон своего младшего сына Циннанцаса… И тогда началась гонка, ставка в которой была неслыханно велика. Царевич спешил, как только мог, от египетской столицы и красавицы Анхесемпамон его отделяло уже только полдня пути! Но Эйя недаром поседел в дворцовых интригах: бывший доверенный вельможа Эхнатона повсюду имел свои глаза и уши. Хеттского царевича и всю его свиту убили на постоялом дворе на подъезде к египетской столице.

Для вдовы Тутанхамона это было крахом всех надежд. Она вышла замуж за человека, брака с которым так старалась избежать, и Эйя, бывший «носитель веера по правую руку царя», завершил свою карьеру на самой верхней, поднебесной ее ступеньке, сделавшись владыкой Верхнего и Нижнего Египта.

А хеттскому царю оставалось только отомстить за подлое убийство сына. Суппилулиумас двинулся войной на новоявленного фараона и даже сумел одержать ряд побед, но закончился этот поход так же трагически, как и свадебная поездка Циннанцаса. Египетские военнопленные занесли в хеттское войско чуму, и ее жертвой стал сам Великий Табарна. Так закончил жизнь Суппилулиумас — Рожденный от чистого источника — царь, снова сделавший страну Хатти мировой державой.

Мурсилис II — воин и литератор

После недолгого правления Арнувандаса, тоже погибшего от чумы, на хеттский престол взошел другой сын Суппилулиумаса, Мурсилис II — тот, благодаря «Летописи» которого нам стали известны драматические перипетии со сватовством Анхесемпамон. Вообще в личности этого правителя удивительным образом сочетался дар военного с даром литератора: мало кто из царствующих особ древности оставил такие талантливые записки, как Мурсилис II. Чего стоит хотя бы его рассказ о том, как от сильного испуга во время грозы он сперва потерял, а потом вновь обрел дар речи!

«Я направлялся в разрушенный город Кунну. Разразилась гроза. Бог Грома ужасающе прогремел. Я испугался. Слов, что были в моем рту, стало меньше, и слово с трудом выходило из моего рта. Но я не обратил тогда внимания на это свое состояние. Потом пришли и прошли годы. И так случилось, что это мое состояние стало мне сниться. И во сне меня коснулась рука бога, и дар речи от меня ушел».[143]

Далее все с той же подкупающей простотой царь повествует о том, как он обращался к оракулам — сперва к одному, потом к другому — и как те прописали больному жертвоприносительную терапию и сложные очистительные обряды. Лечение помогло, хотя, надо думать, обошлось Мурсилису не дешевле, чем благотворительная деятельность его мачехи…

Мачеха Мурсилиса, третья супруга Суппилулиумаса Маль-Никаль,[144] в девичестве вавилонская царевна, пользовалась таким доверием своего грозного супруга, что хотя и не была матерью его взрослых сыновей, тем не менее в обход традиций уважительно величалась Тавананной.

Тут надо сделать отступление и объяснить, что же это за титул. Дело в том, что в древнехеттском царстве наследование престола велось по женской линии. Родоначальницей первой хеттской династии считалась некая Тавананна, имя которой сделалось таким же почетным титулом матери или жены правящего государя, как имя Табарна — почетным титулом царя. Впоследствии наследование перешло от кудели к мечу, но хеттские женщины все-таки не стали безгласными безропотными существами, какими были, к примеру, ассирийские. В стране Хатти слабый пол сохранил достаточную независимость и ухитрялся участвовать даже в таких сугубо мужских делах, как охота и скачки. А чего стоил параграф 26(а) хеттских законов, начинавшийся словами, от которых любого ассирийского законотворца хватил бы удар: «Если женщина прогоняет (от себя) мужчину…»! «Прогоняет от себя мужчину» — нет, каково?! Если дело так дальше пойдет, до чего же мы тогда докатимся, а?! Эдак, чего доброго, женщины начнут выходить замуж за рабов, сохраняя при этом личную свободу! Или станут совместно с мужем решать вопрос о браке своих дочерей! Или даже (сохрани нас от этого боги) получат право наследовать имущество покойного супруга!

Трудно поверить, но хеттские женщины обладали всеми вышеперечисленными правами, и Тавананна Маль-Никаль широко воспользовалась последним из них. После смерти Суппилулиумаса она раздала в память о муже все его богатства заупокойному храму и просто гражданам Хаттусы. Но в ту пору Мурсилис II вел дорогостоящие войны с касками и с союзом Хайаса-Ацци, поэтому столь щедрая благотворительность Тавананны отнюдь не пришлась ему по вкусу… И все-таки недостаток средств не помешал Великому Табарне разбить сильное царство Арцаву и сделать тамошними правителями членов верной хеттам семьи, потом превратить в своих вассалов Миру, Хаппалу и Страну реки Сеха, разгромить Милаванду, восставшую еще при Суппилулиумасе, и заключить выгодный договор с Амурру.

Но наряду с торжеством побед этот хеттский царь знавал в жизни и немало горестей. В то время как он сражался с многочисленными врагами, обстановка в его дворце тоже напоминала фронтовую: жена Мурсилиса терпеть не могла чужеземку-тавананну, и та отвечала невестке полной взаимностью. Обе женщины всеми силами старались сжить друг друга со света, не гнушаясь при этом даже чародейством и колдовством. В конце концов заклинания вавилонянки оказались сильнее: жена Мурсилиса испустила дух. Во всяком случае в ее смерти заподозрили именно Маль-Никаль, и царь созвал во дворце суд, чтобы решить судьбу тавананны…