Взгляд из угла - Самуил Лурье

Эти разговоры в т.н. парламенте про нечистоплотность народа, который, к тому же, якобы настолько ленив, что не умеет заработать на зубную щетку, опрокидывают нас прямо в повесть Николая Лескова "Загон". Где, помните, офицерский денщик разделял свет на две неравные половины: к одной он причислял "себя и своего барина, а к другой всю остальную сволочь".

Лесков был неудачник. Вот, 175 со дня рождения, славы же — что прижизненной, что посмертной — чуть.

Две российские горгоны без устали преследовали его за отвращение к ним: шизофрения революции, паранойя государства.

Любили его прозу и понимали его значение лишь два-три современника: Лев Толстой да Антон Чехов — и обчелся. Ну и Достоевский кое в чем подражал.

В завещании Лесков строго-настрого запретил надгробные речи:

"Я знаю, что во мне было очень много дурного и что я никаких похвал и сожалений не заслуживаю. Кто захочет порицать меня, тот должен знать, что я и сам себя порицал…"

С тем и ушел — непризнанный гений, непрочитанный классик. До сих пор не удостоенный полного собрания сочинений.

Автор произведений, в которых русский язык так прекрасен, что практически непереводим.

И человека ведет по судьбе не идея, но страсть.

А страна несчастна оттого, что наглость правителей имеет неисчерпаемым источником своего блеска темноту масс.

27/2/2006

Секрет

Волга, действительно, исправно впадает в Каспийское море. Кума же впадает в него лишь иногда. Чаще не добегает (год на год не приходится): разобьется на рукава, ищи ее свищи. Тем не менее, долина этой непостоянной, невероятно мутной речки отделяет Европу от Азии, пора бы усвоить.

А западные бюрократы, не зная географии, суются ниже — южнее Сочи, — то есть бесцеремонно вмешиваются во внутренние дела, сугубо азиатские.

Вот опять прилетела из Брюсселя мадам в звании Верховного комиссара по каким-то правам человека. Познакомьте ее да познакомьте с условиями бытования hominis sapientis на Северном Кавказе. Чисто из вежливости кое-какие местные чины допустили ее до себя, показали отчетность. Дескать, бытуем нормально, чего и вам, закумским, желаем.

А она достает, не знаю откуда, самопальные списки каких-то бедняг и при списках некрасивые фото — и задает нетактичный вопрос. Разве это норма, — интересуется внаглую, — разве это норма, что ваши органы так жестоко пытают похищенных?

Ей культурно разъясняют: мадам! у нас тут горы, то есть рельеф сильно пересеченный. Поплетется человек и гражданин на почту — отправить в Страсбург бандероль, — зазевается на красоту природы, оступится — и бух в пропасть! Вот откуда все эти трупы и кровоподтеки. А похищенных у нас меньше день ото дня: поступают, в основном, задержанные. С которыми обращаются не ваше дело как, но разговорчики о каких-то, как вы с чужого голоса поете, ис-тя-за-ни-ях, — на руку исключительно клеветникам России.

Дамочка, однако же, сдается не сразу. Видать, накрутили ее праволюбители, обучили здешнему дискурсу. А давайте, говорит, дружно-вместе вырвем у клеветников ядовитые жала из ихних смрадных пастей. Установим, говорит, телекамеры non-stop в тех помещениях, где ваши естествоиспытатели неумолимой своей логикой припирают задержанных к стенам. А также и в тех, куда неоткровенных уносят с допроса. Чтобы, значит, наш якобы цивилизованный мир поглядел на вашу диктатуру закона и перестал злопыхать.

А насчет финансов, — перебивает (хитрая!) не беспокойтесь: всю видеотехнику доставим и смонтируем за счет Совета Европы. Ну как, заметано?

И смотрит с торжеством: дескать, какие могут быть разумные возражения? дескать, четыре сбоку — ваших нет.

Тут один прокурорский не выдержал. Выложил ей аргумент — единственный, заветный. Рискуя, между прочим, сам сыграть в ущелье. Поскольку, с одной стороны, выдал гос. тайну. Зато с другой — сформулировал нац. идею.

Которая звучит гордо. А именно — буквально так:

— Для видеокамер в наших местах содержания время еще не пришло.

Усекли, мадам? Вот и зарубите на носу. И расскажите своим, хоть их и не касается. Не про теле-еле-видение в разных там обезьянниках (что даже и смешно), — а про самую суть текущего у нас ист. процесса: время, конечно, идет — но никогда не приходит. Сколько бы ни прошло. Задерживается в пути. Мы ждем-пождем, а его нет как нет. Хоть тресни — не наступает.

Не пришло даже сосчитать заключенных того еще, вчерашнего ГУЛАГа, или убитых на той еще, на Отечественной войне.

Не пришло — раскрыть архивы якобы тех еще органов. (Но, как миленькое, пришло — закрыть.) Тем более не спешит к нынешним братским могилам.

Ну и, само собой, не пришло — и не думает приходить — на помощь несчастному т.н. защитнику отечества. Вот под которого столько цистерн алкоголя приговорено 23-го сего месяца. И он того же числа в городе Ростове затягивает на своем горле петлю. Пока главнокомандующий чокается с военным министром. Как и мы в своих компаниях.

Поскольку когда время не приходит — оно уходит, а значит, надо немедленно выпить. Хотя смысл праздника давно провалился внутрь самого себя, как все равно Басманный рынок или Советский Союз.

Это просто именины условно сильного пола. Так сказать, день ствола.

Пусть это будет ствол пушки американского линкора "Миссури". Разместим его изображения на столичных магистралях как символ советской обороноспособности, — не все ли равно?

Так уже делалось: однажды газета (по-моему, "Смена") перепутала клише — поставила под кадром, где какие-то в камуфляже (предположительно — американская военщина) позировали с чьими-то отрубленными головами, — провидческий текст: Так работают парни с "Электросилы"! Цензура в истерике, публике — в кайф.

Вот и в этом году Вторая Пальмира переплюнула Третий Рим: по случаю ДЗО разыграла возле Артиллерийского музея (сокровищницы стволов)… штурм линии Маннергейма. Как живой, в натуральную величину: окопы зияют, "катюши" стреляют, и переодетые в белофиннов сдаются переодетым в красноармейцев. А кто на всамделишной финской войне защищал свое отечество и кого, наоборот, гнали поработить чужое, — патриоту по фиг. Спросить у совести — время, как обычно, не пришло.

Так что лично я не удивлюсь, если почин углубится — и доброй традицией станет праздновать в этот день сразу два события (благо даты совпадают): не только поражение от немцев (1918 год), но и победу над ингушами и чеченцами (1944). Тоже увеселять публику живыми картинами. Например, на площадях городов — напротив портретов генералиссимуса — строить амбары, наполнять их манекенами, поджигать. Право факела — исключительно отличникам боевой и политической подготовки.

А что? Никто из тогдашних исполнителей — ни один — не швырнул свою медаль к подножью кремлевской стены. Не пришло потому что время. Потому что ушло.

Бывают, значит, такие реки, которые никуда не впадают, мадам.

6/3/2006

Шум в голове

Больней, чем быть укушенным змеей, — иметь неблагодарного ребенка, — сказано у Шекспира. В этом смысле я сочувствую Милошевичу и неодобрительно поглядываю в сторону его сына.

Папа, небось, ничего не жалел — джинсы фирменные так джинсы, велосипед так велосипед. Образование дал и в люди, можно сказать, вывел.

А теперь сынка, получается, жаба душит — двум докторшам из Бакулевского института оплатить проезд Москва — Гаага плюс командировочные-суточные (причем день приезда — день отъезда, обратите внимание, считаются за один)? Чтобы сделали папе кардиограмму, померили давление, прописали таблетку. От шума в голове.

Какая черствость. И супруга пациента помалкивает, словно так и надо. Чтобы, значит, глава семьи оставался без врачебной помощи, раз его не этапируют на прием за счет РФ.

Ну, дорого. Но ведь не дороже денег. А если по правде — такие ли бывают расходы! Такие ли диагнозы. В нашем-то с Милошевичем возрасте. Скажите спасибо, что в данном медицинском случае спецоборудования почти не требуется. Кардиограф, стетоскоп, тонометр и халатов накрахмаленных две штуки — это же ручная кладь.

Ни лекарств — по пенсии за упаковку. Ни, опять же, сверхчувствительных экспертиз.

Вот экспертизы, те кусаются. Как и анализы. В Калининграде местный раввин — тоже, видать, от шума в голове — обратился в прокуратуру. Дескать, хорошо ли, что сочинение А. Гитлера "Моя борьба" продается на каждом углу нашего исконно славянского города? Не есть ли это акт — или факт — пропаганды фашизма? Прокуратура моментально — в ответ: поставленная вами проблема заслуживает тщательного изучения. В частности — дорогостоящей (подчеркнуто) научной экспертизы, естественно — с предоплатой. Просьба подтвердить согласие, сумму не замедлим уточнить.

Оно и понятно: наука нуждается в поддержке, особенно — теоретическая. Но Милошевичу-то, наоборот, необходим специалист-практик.