Желтая жена - Садека Джонсон

«Восславим Господа! Аминь», и на кафедру поднялся пастор Райленд. Он тепло приветствовал собрание.

Коррина промокнула носовым платочком уголки губ и одновременно быстро проговорила:

– Здесь слишком много посторонних глаз и ушей. Встретимся в нашей кондитерской, когда пойдешь на рынок.

Я кивнула.

– Скажешь женщине с раздвоенным подбородком, что пришла повидаться со мной.

Теперь моя рука накрыла пальцы Коррины. Я снова кивнула и стала слушать проповедь пастора Роберта Райленда.

* * *

На рынок я ходила по средам. Заглянув в галантерейный отдел универмага Талхимера, где раз в неделю заказывались разные мелочи для швейной мастерской, и к конкуренту Хильды на Франклин-стрит, чтобы приобрести несколько готовых платьев для девушек-невольниц, я направилась в кондитерскую. Мне нравилось бывать в этом уютном заведении, где всегда вкусно пахло корицей и мускатным орехом. За прилавком стояла женщина с раздвоенным подбородком. Двое белых покупателей дожидались своей очереди. Когда их обслужили, я подошла вплотную к прилавку и прошептала, что пришла повидаться с Корриной. Продавщица, даже не взглянув на меня, молча протянула миндальное пирожное и указала на стол в укромном уголке подальше от окна. Я ела как можно медленнее и ждала, что будет дальше. Минут через десять подошла маленькая девочка, примерно ровесница Эстер, и принялась вытирать столик тряпкой. Закончив уборку, девочка едва заметно повела плечом, призывая следовать за ней.

Мы прошли за стойку, миновали кухню и спустились по узкой крутой лестнице в подвал. Здесь пахло цементом и пылью. Справа от лестницы находился вход в тоннель, мы свернули туда и двинулись по длинному проходу. Шагать приходилось впотьмах. Боясь споткнуться, я держалась рукой за беленную известью стенку. Наконец впереди показался проблеск света – где-то там мерцала свеча. А вскоре я увидела небольшой стол, за которым сидела Коррина. Перед ней стояла чашка чая и лежала раскрытая книга.

– Прости, не смогу угостить тебя чаем: у меня нет второй чашки, – извинилась Коррина.

Я опустилась на шаткий стул по другую сторону стола. Девочка-провожатая молча развернулась и ушла тем же путем, которым мы явились сюда.

– Спасибо, – сказала я, когда мы остались одни.

– Я еще ничего не сделала, – улыбнулась Коррина.

Тогда я набрала в легкие побольше воздуху и выложила подруге всю мою историю, начиная от жизни на плантации Белл и обещания мастера Джейкоба дать мне свободу и до наших отношений с Эссексом, от которого родила сына. Я рассказала о том, как в день маминых похорон меня схватили работорговцы, а закончила повествование тем, как в наказание за мои ночные визиты к заключенному Тюремщик продал Джули.

– Это лишь вопрос времени, когда он снова захочет отомстить и продаст Монро, – подытожила я. – Нужно вытащить отсюда сына, пока не поздно.

– Одного?

– Вместе с Эссексом.

Глаза у Коррины расширились.

– Как ты собираешься вывести их за ворота?

– Я думаю над этим.

– Для побега потребуются деньги.

– У меня есть накопления.

Коррина отхлебнула из чашки.

– Рубина Лапье боятся в городе. Знаешь, как его прозвали? Тиран.

– Да, слышала.

– Хорошо, я посоветуюсь с друзьями, подумаем, что можно сделать.

– Спасибо, Коррина.

– Пока рано благодарить. Твою просьбу не так-то легко выполнить.

* * *

Тюремщик лишил меня возможности навещать Монро. Днем я работала в мастерской, а вечерами меня заставляли играть на пианино до самого закрытия таверны. Также Тюремщик настоял, чтобы отныне я до утра оставалась у него в спальне. Рубин Лапье зорко следил за мной. Улизнуть незамеченной удалось лишь на рассвете, пока все в доме крепко спали. Я пересекла двор, ёжась от утренней прохлады и прижимая к груди пакет с яблоками и грушами – угощением для Монро и Томми. Приближаясь к конюшне, я издали увидела сына: чуть свет он уже спешил к колодцу за водой. Томми подметал стойла и застилал их свежим сеном. Я подошла к юноше вплотную, потянула за мочку уха, заставив наклониться ко мне, и прошептала несколько слов.

– Вы уверены, мисс Фиби? – Томми смотрел на меня с неподдельным ужасом.

– Не хочу, чтобы вас постигла та же судьба, что и Джули.

При упоминании имени девушки глаза Томми налились слезами.

– Моя бедная сестра! – Юноша разрыдался.

Так, значит, они брат и сестра! Ни один из них не упоминал при мне об этом! Я обняла паренька, прижала к себе и начала покачивать, словно младенца. Непривычный к ласке, Томми замер в моих объятиях.

– Слушай меня и делай то, что я скажу. А я со своей стороны не останусь в долгу. Обещаю!

Выйдя из конюшни, я остановилась, наблюдая за тем, как сын тащит на коромысле два полных ведра воды – непосильная работа для такого ребенка. В его возрасте я училась играть на пианино, решала задачки и читала детские книжки. Идя обратно через двор, я мельком взглянула на чердачное окошко под самой крышей тюремного барака, моля Бога о том, чтобы Он не оставил Эссекса. С нашего последнего свидания прошла неделя, и мне не хотелось, чтобы за время нашей разлуки возлюбленный пал духом и утратил веру.

* * *

В следующее воскресенье я, как обычно, собрала девочек в церковь. Томми тоже шел с нами, он нарядился в чистую белую рубашку и новые брюки. Эбби оставили дома присматривать за Бёрди, а Хэмп сказал, что ему нужно починить расшатавшиеся рессоры коляски. Сисси вела за руки младших девочек, Эстер шагала впереди рядом с Элси, а мы с Томми замыкали процессию. Когда наша компания свернула из переулка Лапье на главную улицу, Томми замедлил шаг и произнес едва слышно, почти одними губами:

– Я все выяснил, мисс Фиби. Нужно подождать еще несколько дней.

– Хорошо. Помни, никто не должен знать об этом.

– Я очень осторожен, мисс.

Вскоре показалось здание Первой африканской баптистской церкви. Мы поднялись по каменным ступеням, поздоровались с помощниками пастора, которые встречали прихожан у входа, и прошли в зал. Элси и Сисси направились прямиком к кафедре: они любили сидеть поближе к проповеднику; можно подумать, слово Божие достигает лишь тех, кто занимает первые ряды. Коррина устроилась на своем обычном месте в конце зала. Я опустилась на скамью рядом с ней. Мы заговорили, как только хор запел вступительный гимн.

– Мои друзья боятся. Помогать такому заключенному – слишком опасно. Мы сможем вывезти только твоего сына.

– Я должна спасти их обоих, иначе Эссекс погибнет.

Коррина мягко опустила руки на колени.

– Пожалуйста. Если нужно, я заплачу больше.

– Прости, не могу, – пропела подруга. – Мне очень жаль.

Глава 38

Сломленный Не знаю, что именно пугало Коррину, но я не