Убийство номер двадцать - Сэм Холланд

списки персонала – короче, нас интересуют абсолютно все, кто когда-либо оказывался в этой клинике.

– Не хотите, чтобы я съездила пообщаться с Коулом?

Все взгляды обращаются к Ромилли. Предложение прозвучало совсем тихо, но это было как раз то, о чем все думали.

– Нет, – решительно говорит Марш. – Всем нужно держаться подальше от этого урода. Он все равно не скажет нам, где Адам, а я не собираюсь скакать вокруг него как собачонка, выпрашивая подачки. Не доставлю ему такого удовольствия.

Ромилли никак не реагирует.

– Слышите меня? – повторяет он, и она медленно кивает. – Действия опергруппы будет координировать детектив-сержант Хокстон, которого я назначаю своим заместителем. Если вдруг что-нибудь выплывет – пусть даже совершеннейшая мелочь, – сразу же ставьте нас в известность.

Марш делает паузу, поддерживая напряжение в комнате. Все уже готовы сорваться с места, чтобы поскорей приступить к работе.

– Сейчас это ваша главная – нет, ваша единственная задача, – говорит он. – Никто не спит, никто не срет, никто не уходит домой, пока я не скажу. – Марш оглядывает собравшихся, на секунду встретившись взглядом с Ромилли. – На данный момент нет ничего важнее, чем найти старшего детектива-инспектора Адама Бишопа. И найти его живым.

* * *

Он здесь. Наконец-то.

Такой красавчик, такой храбрец… Такой охрененный злюка. Он смотрит на меня своими прекрасными голубыми глазами, так и сверкая ими, тяжело дыша, с силой раздувая ноздри при каждом вдохе.

Рот у него опять заклеен скотчем. Как только он понял, кто я, то сразу начал орать на весь дом, а этого нельзя было допустить. Это его явно не обрадовало. Он отчаянно вертел головой из стороны в сторону во время моих попыток залепить ему рот. Орал, ругался. Пришлось схватить его за волосы и сильно оттянуть ему голову назад. Но даже тогда он не заткнулся, и мне потребовались все мои силы, чтобы удержать его на месте, обматывая скотчем ему голову поверх рта, петлю за петлей, пока у него не осталось ни малейшего шанса разинуть рот.

Я отпускаю его, и он по-прежнему пытается вырваться, но кресло стоит надежно. Оно большое, тяжелое, и у него нет ни малейшего шанса его опрокинуть. Он быстро сознает это и останавливается, чтобы сберечь силы.

Издает какой-то звук, бубнит что-то из-под ленты. Пытается заговорить со мной, и я улыбаюсь.

– Думаю, что ты уже сказал достаточно – так ведь, Адам? – отвечаю я. – Тебе уже была предоставлена возможность высказаться. Теперь моя очередь.

Смотрю на рассечение у него на лбу – в том месте, куда пришелся мой удар. Кровь уже запеклась, и я протягиваю туда палец, вдавливая его во влажное липкое месиво. Он тихо стонет, глаза у него закатываются, а затем опять нацеливаются на меня.

Перевожу взгляд на трубки, свисающие у него с рук, на канюли, аккуратно вставленные мной, пока он был без сознания. Я знаю, что он всячески старается не смотреть на них, но теперь я подхожу к нему сзади и опять хватаю за голову. Толкаю его в затылок, заставляя опустить ее.

Он издает протестующий стон и зажмуривается. Лицо у него бледное, кожа липкая.

– Посмотри на это, Адам, – говорю я. Он опять начинает часто дышать – скотч так и ходит туда-сюда у него на лице. – Посмотри на это! – кричу я.

Он отчаянно пытается помотать головой, говоря «нет». Меня злит его отказ подчиниться. Еще раз пытаюсь нагнуть ему голову, и в руке у меня остается клок его волос.

Отпускаю его, и он снова выпрямляется. Подхожу к столу в дальнем конце комнаты и беру нож – маленький скальпель, все еще в стерильной упаковке. Вскрываю ее, и на острой нержавеющей стали вспыхивает лучик света. Теперь его глаза открыты и неподвижны. Иду со скальпелем обратно.

– Видишь это, Адам? – говорю я. Он не двигается. – Видишь это? – кричу я.

Он кивает, быстро двигая головой вверх-вниз.

– Делай, как я говорю, и мы прекрасно поладим. – Я бросаю взгляд на часы. Только что перевалило за полдень. – Сейчас я открою трубки, чтобы потекла кровь, и все у тебя будет хорошо. Умрешь ты чисто и безболезненно. Как Пиппа Хокстон.

Я знаю, что все это ложь, что она умерла в страхе и в муках, подвешенная к потолку, точно свинья, приготовленная на убой, но ему ни к чему это знать. Он не мигая смотрит мне прямо в лицо.

– Сомневаюсь, что твои ребятки успеют тебя найти, но, по крайней мере, ты не будешь страдать. Но если ты не будешь слушаться… Если создашь проблемы…

Я подношу лезвие ему к носу – так близко, что он смотрит на него, почти скосив глаза. Затем опускаю скальпель к его руке.

Рука уже зафиксирована ладонью вверх, чтобы мягкая бледная поверхность предплечья и сгиб локтя были открыты для введения иглы. Подношу туда лезвие.

Хорошо вижу синие линии под кожей – прекрасные, толстые мужские вены, в полной боевой готовности. И это хорошо, что он сейчас в стрессе – сердце бьется чаще, отчего они надулись и выступают еще заметней.

Прижимаю лезвие к его коже. Какой-то миг та сопротивляется, но тут давление ослабевает, и острый скальпель прокалывает ее, погружаясь внутрь.

От боли он сдавленно всхлипывает. Нажимаю сильней и вижу, как напрягаются мышцы его предплечья. Порез расширяется – глубокий, но длиной всего около дюйма. Убираю скальпель, чтобы он мог его видеть.

И сейчас он все-таки смотрит на него. В глазах у него испуг, он быстро моргает, когда из пореза начинает струиться кровь, растекаясь по подлокотнику кресла и капая оттуда на пол.

– Будешь дергаться, и я продолжу в том же духе. Одну за другой выдерну тебе вены наружу. Буду обрывать с тебя кожу, и плевать мне, как ты при этом будешь орать.

Его взгляд падает на канюлю, торчащую у него из руки, но тут же возвращается к моему лицу.

– Так ты еще быстрей истечешь кровью. Тогда можешь и не надеяться, что тебя найдут.

Он опять стонет, быстро и прерывисто. Я смотрю на него – на слезы, навернувшиеся ему на глаза, на его лихорадочно ходящие бока – и понимаю: моя взяла. Он издает еще какой-то звук, пытаясь что-то сказать, так что я протягиваю руку и, разрезав скальпелем скотч, медленно и осторожно отвожу отрезанный лоскут ото рта.

Он делает несколько судорожных вдохов, затем смотрит мне прямо в глаза.

– Ты все понял? – тихо спрашиваю я.

– Иди ты на хер! – отвечает он.

Глава 61

В животе у Джейми поселилась противная