Марта из Идар-Оберштайна - Ирина Говоруха

в любимое лицо и переспросил:

– Ты точно счастлива?

Учительница, прежде чем ответить, подняла голову вверх, кивнула церкви в скале и торжественно, как на венчании, произнесла:

– Да!

Мужчина облизал сухие губы и, слегка заикаясь, начал:

– Ты прости, что делаю предложение таким образом и без кольца, но, когда увидел на аукционе эту вещицу, готов был продать душу, только чтобы ее приобрести.

Константин достал из кармана коробочку с логотипом Jakob Bengel и осторожно открыл. На зеленом бутылочном бархате лежал кулон в виде желтого солнечного круга с черной точкой в правом нижнем углу и, кажется, тяжело дышал. Анна ощутила, как ее сердце забилось щеглом в клетке, а горло атаковал спазм.

– Ты понимаешь, это редчайшая вещь. Они ведь до тридцатых годов не делали бижутерию и даже еще не мыслили ни о каком ар-деко. Специализировались на цепочках для часов и шателенах[51], а тут вдруг такая изящная вещь, датированная двадцать пятым.

Анна дотронулась до кулона и тут же отдернула руку, будто ударенная током. Сделала еще одну попытку и вздохнула. Кулон оказался теплым. Пальцы осторожно ощупывали его, покуда не наткнулись на резьбу по ободку в виде надписи, вот только буквы, плотно прижатые друг к другу, слились в одну длинную нечитабельную линию.

– Ничего не вижу. Попробуй ты.

Константин произнес первое слово, но оно соскользнуло и ударилось о зубы. Со второго раза родилось посвящение:

– Нашей пропавшей дочери Марте. Думаем о тебе каждую минуту…

P. S. На облаке сидели два ангела и спорили о том, что такое Родина. Один в пролетарском костюме, состоявшем из кожаной комиссарской куртки, фуражки и гимнастерки, перепоясанной потертым ремнем, второй – в коротких штанах, гетрах, сюртуке и шляпе с узкими полями. Первый, практичный, протоптавший землю вдоль и поперек, сиплым, прокуренным голосом рассказывал о стране, высоком звании гражданина, Петрограде и Великом Октябре. Вещал о духовно-нравственных ценностях, святынях, идеологической иконе…

Второй с жалостью поглядывал на идейного и пытался донести:

– Родина не там, где ты знаешь каждое деревце, а там, где деревья знают тебя…