Чердак на Куин-стрит - Карен Уайт

дождалась рассвета. Лишь тогда я убедилась, что Нола в безопасности. Пока.

* * *

Пока Джек после обеда вез нас в Чарльстонский музей на Митинг-стрит на нашу встречу с Мэнди, я всю дорогу клевала носом. Даже обсуждение вчерашнего телефонного звонка моей бабушки было бессильно заставить мои глаза оставаться открытыми.

– Приехали, – сказал Джек, осторожно тряся меня за плечо.

Я подняла взгляд и увидела, что он припарковался на небольшой стоянке за зданием музея из коричневого кирпича, на последнем свободном пятачке.

– Ты самый удачливый парковщик в мире, – сказала я, отстегивая ремень безопасности.

– Обычно да, но сегодня в этом моей заслуги нет. Мэнди сказала, что зарезервирует для меня место, и оставила конус. Ты не знала, что я вышел из машины, чтобы убрать его, потому что ты храпела, как циркулярная пила.

– Я не храплю.

Джек приподнял брови:

– Как бы ты узнала, храпишь ты или нет?

– А ты как? – ответила я, тотчас пожалев о словах, которые слетели с моих губ.

– Срезала, – сказал он тихо, признавая поражение, и улыбка сползла с его лица.

Мы вышли из минивэна. У входной двери музея нас встретила хорошенькая рыжеволосая женщина лет тридцати, которую Джек представил как Мэнди Ривз. На ней было мини-платье в обтяжку – наглядное свидетельство о том, что она никогда не рожала детей, не говоря уже о близнецах. Хотя ненавистные совместные утренние пробежки с Джейн помогли мне сбросить большую часть набранного во время беременности веса, моя талия уже никогда не будет прежней.

Мэнди дружески поприветствовала нас, и я вспомнила, как Джек признался, что они когда-то встречались. Лишь заметив на ее левой руке массивное обручальное кольцо с изумрудом, я расслабилась. Что вообще-то было глупо. За время нашего недолгого брака я поняла: ничто и никто не способны разлучить нас. Кроме меня самой.

Мы последовали за Мэнди в вестибюль музея, где поднялись по лестнице под гигантским скелетом кита, свисавшим с потолка двухэтажного дома. Мэнди вела нас мимо антикварного серебра, индейских артефактов и старинного оружия, и я слышала, как бормотание голосов, поначалу звучавшее почти как слабый шепот, становилось все громче и громче. Я начала напевать Mamma Mia. Тем временем мы приблизились к выставке текстиля и моды. Здесь вокруг стеклянной витрины с расшитым бисером вечерним платьем темно-синего цвета начался всплеск бурной потусторонней активности, имевшей целью привлечь мое внимание. Вместо этого я схватила Джека за руку и замычала еще громче. Наконец Мэнди открыла дверь и провела нас внутрь.

– С вами все в порядке, Мелани? – Ее зеленые глаза смотрели на меня с тревогой.

Джек похлопал меня по руке:

– Иногда она так ведет себя, когда пытается вспомнить слова песен ABBA. Она непременно должна напевать себе под нос.

Мэнди рассмеялась:

– Какая прелесть! Моя мать тоже любит группу ABBA. Я не большая фанатка. Они определенно для людей постарше.

Она пошла дальше, как будто не осознавая, что только что намекнула, что я гожусь ей в матери. Я пыталась придумать, как дать ей понять, что я всего на десять лет старше ее, но не смогла найти подходящих слов. Джек накрыл мою руку своей ладонью и слегка прижал, как будто боялся, что я могу ударить.

– Вот мы и пришли, – сказала Мэнди, открывая еще одну дверь и заходя в пустой кабинет. Несколько картин – все с картонными защитными уголками на рамах – были прислонены к стене. Четыре небольших портрета лежали на столе лицом вниз на пленке с пузырьками.

– По идее это все произведения искусства семейства Вандерхорстов в коллекции нашего музея. Я выбрала пустой кабинет, чтобы вы могли все хорошенько рассмотреть. Только, пожалуйста, ничего не трогайте, предварительно не надев перчаток. – Она указала на коробку с резиновыми перчатками. – И ничего не выносите из этой комнаты, иначе у нас у всех будут проблемы. – Она украдкой выглянула за дверь, затем тихо закрыла ее за собой. – Я не должна этого делать, поэтому, если кто-то спросит, скажите им, что вы рассматриваете возможность крупного пожертвования.

– Понятно, – сказал Джек, подмигнув.

Бледные щеки Мэнди вспыхнули милым румянцем.

– У меня встреча через пять минут, так что я оставлю вас тут одних. Если вы закончите до окончания моей встречи, пожалуйста, заприте за собой эту дверь и попросите администратора в вестибюле сообщить мне, чтобы я могла вернуть все обратно. Не стесняйтесь фотографировать, но только без вспышки.

Мы попрощались, и она ушла. Я подождала, когда дверь закроется, и лишь тогда сказала:

– Она немного властная, тебе не кажется?

Джек улыбнулся своей фирменной улыбкой:

– А по-моему, замечательно, когда женщина не боится показать, что она главная.

Волна тепла захлестнула меня, стоило мне вспомнить, сколь замечательным он это находил. Поставив свою вместительную сумку на пол, я вытащила ручку и блокнот, а также телефон, чтобы делать снимки.

– Давай делать это систематически, – сказала я. – Двигаемся слева направо, сзади наперед. Ты держишь портрет, а я записываю имя, которое написано на табличке на раме, а потом сфотографирую. Я уже подготовила таблицу, в которой мы сможем сопоставить…

– Мелли! – прервал меня Джек.

Я подняла голову от блокнота, в котором до этого нумеровала строки.

– Что?

– Можем мы просто посмотреть на портреты? Вдруг на них есть что-то такое, что способно помочь нашему расследованию? Их всего двенадцать, так что это не займет много времени. Если мы что-то найдем, тогда мы сможем делать и все остальное. Хорошо?

Я посмотрела на портреты. Они так и просили, чтобы их систематизировали и классифицировали с помощью моих методов, которые наверняка превосходят методы любого музея.

– Пожалуй. – Я положила блокнот рядом с сумкой, взяла из коробки две пары перчаток, присела на корточки рядом с Джеком и протянула ему одну пару.

Для меня стало приятным сюрпризом, что картины были расположены в хронологическом порядке, причем самые старые – впереди. Было приятно осознавать, что, если мне когда-нибудь надоест продавать дома, я могу подумать о карьере музейного куратора. Или библиотекаря.

На первых четырех портретах были изображены самые ранние Вандерхорсты, жившие раньше в доме на Трэдд-стрит. Поскольку я жила в доме их потомков и была близко знакома с некоторыми членами их семейства, сопоставлять лица с именами на генеалогическом древе было сродни тому, как если бы я обнаружила давно ушедших родственников. С той разницей, что они не были моими родственниками и они не совсем исчезли.

Джек быстро пробежался по картинам. На одной была изображена скаковая лошадь, на другой – куст камелии в полном цвету. Затем помедлил у третьей, на которой был изображен