Деревянная грамота - Далия Трускиновская

* * *

Масленицу Стенька и любил, и недолюбливал. Уж больно много было с ней хлопот - и без того на Москве пили немало, а тут, накануне Великого поста, многие норовили напиться впрок, что и кончалось плачевно: иной в драке получал поленом по лбу, иной, десятка шагов не дойдя до дому, падал в сугроб и замерзал насмерть. Всякого рода ворье ликовало - когда по улицам и торжищам шатаются толпы подвыпивших и безалаберных москвичей, при небольшом везении на весь остаток зимы себя обеспечишь...

А куда несутся, малость протрезвев, обиженные и осиротевшие? Да в Земский же приказ!

Понедельник выдался не слишком суетливым, и вечером Стенька положил на следующий день добежать до двора Ивашки Шепоткина - не век же он будет по чужим клетям прятаться, да еще с женкой! И что за баба, когда она на

Масленицу у себя дома блинов не заведет? Стенька даже вздумал взять с собой пристава Никона Светешникова - вдвоем сподручнее добиваться, куда подевались мнимый купчина Рудаков и неотесанный детина Нечай!

Но во вторник Стенька вышел на торг, походил, потолкался, съел дармовой гречишный блин - и проникся отчаянной завистью. Все Москва гуляля - один он при деле состоял! Подумав, что один день ничего уже не изменит, что и правые, и виноватые - все сейчас пьют, гуляют и забавляются, Стенька решил хоть сбегать на реку, поглядеть бои. Благо бежать было недалеко.

И попы в церквах, казалось, норовили поскорее управиться - сразу после утренней службы народ хлынул к Москве-реке.

Шли семьями - хозяин с хозяйкой, чада с домочадцами, особенно выделялись

нарядные девки на выданье. Для них потеха была особо волнующей молодцы, что схватывались биться, казались наикрасивейшими, и сердце замирало при мысли, что и жених будет таков же! Шли все - и старухи с клюками, и молодые женки, многие, невзирая на морозец, - с младенцами на руках. Пропустить мужскую потеху - это было немыслимо.

На расчищенном льду с утра шли приготовления к первому сегодняшнему бою. Хорошо, ночью выпал снежок, присыпал кровавые пятна. Расквашенный нос вроде и невелика беда, а с головы до ног окровянит, еще и соседям достанется.

Приходилось сообразовываться с тем, что сам государь и его приближенные захотят потешиться боями. Место поэтому выбирали между Тайнинской и Благовещенской башнями, смотревшими на Москву-реку. Сверху, с башен, как раз все отлично видно. А коли государь захочет разгляднть бой подробно - о том предводителей стенок нарочно известят, и их даже искать не придется, потому что они сами на видном месте торчат. Прибегут молодые стольники и всякий мелкий дворцовый чин, разгонят простой народ, и на санях, посреди которых нарочно устроено высокое сидение, прибудет сам Алексей Михайлович.

По расчищенному льду провели черту и присыпали золой. На этой черте, боевой, полагалось сходиться двум стенкам. Другие две располагались каждая саженях в десяти от главной, назывались они - потылье. Если одной стенке удастся вытеснить другую за потылье - бой выигран!

И еще несколько боев состоится тут же - пока не ударят церковные колокола, созывая к вечерней службе. Тогда возбужденные зрители сойдут с утоптанных мест и побредут к ближайшим храмам.

Время было начинать - уже и бойцы-кулачники тех двух стенок, которые должны были сразиться первыми, спустились на лед, каждая ватажка в три десятка человек - особо, и выпроваживали на берег увязавшихся следом и норовящих устроить свое сражение парнишек. Стояли они кучно - до поры, чтобы противник раньше времени не догадался, кем сильны чело и крылья.

По обоим берегам, словно бы и в толпе зрителей, стараясь слишком не выделяться, стояли записные бойцы, похвалявшиеся тем, что еще не решили, на чьей стороне выступить. Иной купец, немало поставивший на свою стенку и при начале боя совсем Божий страх и стыд потеряв, хватал такого хитреца за плечи и рукава, сулил деньги неимоверные. Коли удавалось сговориться - били по рукам, и надежа-боец, как его теперь называли, торопливо сбегал вниз, стягивал с головы шапку, складывая ее нужным образом и закусывая. Он влетал в третий ряд терпящей бедствие стенки, чтобы в нужный миг прорваться вперед, разметать противника на обе стороны и, пробивши вражескую стенку, обеспечив победу своей, тут же возвращался назад.

Стенька, покрикивая, проложил себе дорогу к хорошему месту - на крутом берегу, чтобы сверху видеть все тонкости боя. И тут же его обступили шумные люди, тут же принялись показывать руками, называя знакомых бойцов поименно. Бабы и девки пока еще негромко ахали да перешептывались, но Стенька знал, какой они в нужную минуту подымут визг.

Он посмотрел направо - там была стенка, которую возглавлял молодой Трещала. Этого бойца Стенька признал сразу. И тут же вспомнил всю ту ересь, которую незадолго до Масленицы плели знатоки в приказе: Трещала-де пьет не просыхая, сам сделался пьянее вина, Трещала-де бойцов растерял, Трещала-де против Одинца не устоит...

Сам герой этих россказней уже присутствовал, совещался с бойцами. Сам он, надо полагать, вставать в стенку не собирался - берег себя для государевой потехи. Потому был одет в хорошую шубу и шапку, которую жаль было бы закусывать, бросаясь в бой. Закушенная шапка спасает зубы, пускает иной удар вскользь, но бывало и так: шапка летит в сторону, а во рту у бойца - лишь клок меха.

Стенька посмотрел налево - там он увидел знакомые лица ямщиков из Тверской слободы. Ямщики уже выдержали вчера бой с молодцами из Рогожской слободы, хотя с трудом, а побили их, раззадорились и решили выйти против стенки самого Трещалы.

Ямщики привели с собой языкастого деда. Пока младшие наводили боевую черту, он вышел вперед, очень собой гордый и довольный. Дед драться не собирался - а лишь задирать противника.

- Что затосковали, молодцы! - крикнул он Трещалиной стенке. - Не печальтесь - за одного битого двух небитых дают, да и то не берут!

Бойцы держались стойко, делая вид, будто никакой дед к ним не цепляется. Он же старался что было силы - может, свои у него в стенке стояли, а может, наняли деда, поди разбери.

- Эй! Ги-и-ись!!!

Народ посторонился - и, замедляя бег, крепкий возник подвез санки к самой боевой черте и встал, ударив еще в лед копытом.

В санках стоял с вожжами в руках статный человек в распахнутой шубе, которого приветствовали общим криком. Стенька узнал его - это был гостиной сотни купец Веретенников.

- Скидай рукавицы! Я новые привез!

Новенькие меховые рукавицы для бойцов, сцепленные веревочками попарно, лежали в санях кучей. Купец выскочил, сгреб их в охапку и вывалил на лед.

- Разбирай, молодцы! Пусть - по честному! А старые - в сани кидай! Потом отдам!

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});