Домой приведет тебя дьявол - Габино Иглесиас

него нож. Нет, не несколько ножей один за другим, а один нож вонзает в тело снова и снова. И опять кряхтение донеслось до меня.

Где-то за его спиной из темноты донесся скрежет. Я весь похолодел, несмотря на липкость моей кожи и пот, струившийся у меня по бокам. Мой рот открылся, вопрос уже был готов сорваться с языка, но воспоминание о словах Хуанки остановило меня. Любопытство не могло убить этого кота.

Хуанка продолжал вонзать нож в мертвеца, но уже медленнее. Он устал. Его кряхтение перешло в мучительные рыдания. Наконец он перестал рыдать. На этот раз крик исходил из него.

После крика Хуанка ударил мертвеца кулаком и слез с него, вытащил пистолет и несколько раз выстрелил ему в голову.

Хуанка отер лицо, убрал пистолет.

– Ты готов в путь?

Я хотел, чтобы уверенность в себе вернулась к нему.

– Да, чувак. Теперь я в порядке. Я получил то, что хотел.

Он улыбнулся, подошел к спортивной сумке, набитой деньгами, поднял ее с земли.

– Somos ricos[329], Марио.

Глава 35

Мы ехали прочь из темноты, оставив позади разбросанные по склонам холма окровавленные тела. Карта на экране телефона Хуанки не показывала никаких дорог, но он, казалось, знает, куда ехать. Сейчас или никогда, подумал я.

– Я помню – ты сказал: вопросы до добра не доведут – кончишь с пулей во лбу, но мне нужно знать кое-что, в особенности если мы возвращаемся в Остин и больше никогда не увидимся или никогда не будем говорить об этом.

– Ты думаешь, что ответы помогут тебе спать спокойно? Что знание о том, как Брайан собирался избавиться от тебя, заставит его гребаный призрак реже тебя посещать?

– Я не хочу ничего знать о Брайане. Я только хочу знать, как сделать так, чтобы после того, что мы сделали с этими фотографиями, никто не пришел за нами…

Хуанка положил телефон и обеими руками вцепился в баранку. Он не посмотрел на меня, но я видел, как злость пульсирует за его сжатыми челюстями.

Наконец:

– Мы не можем сделать так, чтобы они не пришли, но мы можем исчезнуть. Если они за кем и придут, то за мной, а меня там не будет, ты меня понимаешь. Я отправляюсь на север и забираю с собой мать. Я очищу лицо и отращу волосы. Я покончил со всей этой херней.

У меня был еще один вопрос. Я вжался в сиденье, ощущая, как пистолет упирается мне в спину. Это придавало уверенности.

– Можно еще один вопрос?

Его молчание я воспринял как разрешение.

– Что за дела с партнершей Васкеса – Ла Рейной?

Мышцы Хуанки напряглись под кожей. Можно было подумать, что он чуть ли не улыбается.

– Она вовсе не его новый партнер.

– Мне показалось, что ты говорил, что она красотка первый класс.

– Так оно и есть, только это не Ла Рейна.

– Так кто же она, черт возьми? – Я был не в том настроении, чтобы выслушивать очередную манипуляцию сознанием, изобретенную Хуанкой. Слишком много крови других людей застывало коркой на моем теле, чтобы прямо сейчас устраивать подобные игры.

– Глория.

Перед моим мысленным взором промелькнул образ ведьмы, обсасывающей окровавленный рот Родольфо, а потом выблевывающей высосанное. Желчь подступила к моему горлу.

– Глория? – У меня это не укладывалось в голове.

– Это только одно из ее имен, – сказал Хуанка.

– А какие другие?

– Si te digo, no me crees[330].

– А ты попробуй.

– El Chamuco.

– Так Глория – дьявол?

– Один из. Дьявол повсюду. Иногда он поселяется внутри людей. Он поселился внутри Глории.

– Но она…

– Женщина. Я знаю. Она старая женщина, которая имела дело с опасным говном и получила демона, поселившегося в ней. Ты что, будешь в этом сомневаться, после того, что видел?

Я вспомнил, как она оторвала ноги от земли. Я вспомнил, что выходило из ее беззубого рта. Я вспомнил, что Брайан с трудом удерживал ее. Потом я посмотрел в темноту и подумал о Родольфо. Он был наполовину человек и наполовину демон. Я верил Хуанке. Не поверить ему было невозможно, к тому же я к тому времени знал, что дьявол – повсюду. Я закрыл глаза и пожелал нам обоим, чтобы он целыми и невредимыми доставил нас двоих до дома.

Глава 36

Несмотря на поздний час, в «Эль Империо» было полно народа. Хуанка заглушил двигатель, вышел из машины, схватил спортивную сумку. Когда мы завернули за угол, впереди нас оказалась Марта. Она нахмурилась и посмотрела туда, откуда мы пришли. Ее мощные плечи лоснились от пота.

– ¿Quе́ pedo con el gringo?

– El gringo se hizo comida de coyote.

– ¿Neta?

– Mario le metiо́ plomo en la cabeza[331].

Марта посмотрела на меня.

– ¿Por quе́ te chingaste al gringo?

– El gringo me quería chingar a mí[332].

Марта улыбнулась.

– Pues quе́ bueno que te lo chingaste primero[333].

Может быть, она флиртовала со мной. Может быть – нет. Мне было все равно. Ее лоснящаяся кожа и мышцы были лучшим, что я видел за последнее время. Даже ее татуировки выглядели сексуальными и таинственными. Я подумал о Мелисе, о том, что, может быть, через несколько месяцев я расскажу ей об этой ночи, когда некая женщина, которая, сжав своими бедрами мою голову, вполне могла сплющить ее, флиртовала со мной.

Марта шла впереди. Мы вошли в бар через задний вход.

В воздухе висели тяжелые запахи пота и алкоголя, они смешивались с табачным дымом и горько-сладким запахом травки. Ничего этого я почти не замечал.

Но Ла Рейну я увидел, она говорила с какими-то чуваками у стойки. Ее улыбка заставила их расположиться потеснее. Она увидела нас и подошла. Наше присутствие ее вполне устраивало, ничего другого ей и не требовалось. Она долго обнимала Хуанку. Музыка била по барабанным перепонкам. Жара и влажность одержали победу в сражении, которое они вели с кондиционерами. Она наклонилась и обняла меня. Есть такие милые люди. Она была выше меня и пахла ванилью, клубникой и текилой. Ее объятие застало меня врасплох, но мои руки вспорхнули, и я обнял ее в ответ. Что-то соединяет затраханных граждан этого мира. Страдания делают нас одной семьей. Эта женщина, вероятно, подвергалась дискриминации не меньше, чем я. Трансгендерная женщина и смуглокожий мужчина. Это было прекрасно и странным образом утешительно.

Ла Рейна отстранилась от меня. Ее глаза были влажны. Я вообразил