Sex Pistols. Гнев – это энергия: моя жизнь без купюр - Джон Лайдон

недостаточно рекламировали, либо не устраивали концертов в поддержку. Это две главных причины, объясняющие, почему пластинки не продаются. Если вы не рассказываете людям, что они доступны в продаже, этих пластинок с тем же успехом могло бы и вообще и не существовать. Это работа звукозаписывающей компании, и по мере того, как изменялись в то время лейблы, подобные задачи все чаще и чаще выходили за рамки их деятельности. Сама идея аутсорсинга – продвижение приобретается артистом независимо от его звукозаписывающей компании – постепенно стала в порядке вещей.

Так что поддержки было все меньше и меньше, и в конце концов меня все же изгнали с лейбла как эксцентрика – одинокого волка, – не имеющего связи с умонастроениями аудитории. Ну и проваливайте! Есть ли какая-то причина, по которой я должен ее иметь? Я пишу не для того чтобы кого-то поучать, я пишу, чтобы выразить свое отношение к тем вопросам или проблемам, которые непосредственно меня затрагивают и поэтому, как мне кажется, затрагивают всех.

* * *

Скажем так, я никому не сосал яйца. Я чертовски хорошо знал, что все вряд ли закончится гладко, когда согласился пойти на шоу «Жюри музыкального автомата»[231]. Это был старый телевизионный формат «Би-би-си», где пустоголовые знаменитости прослушивали последние поп-релизы.

С одной стороны, мне все еще приходилось иметь дело с панками-прихлебателями, занявшими в своих пистолзовских привязанностях глухую оборону и не готовыми сделать следующий шаг, и они, как правило, были самыми ожесточенными. «Это не панк, ты продался!» – «О, еб твою мать! Я дал тебе ботинки, ты их носишь, но теперь научись-ка в них ходить. И, кстати, реально лучше бы тебе их сменить – держи, вот тебе новая пара!»

С другой стороны, на «Би-би-си», вероятно, надеялись на еще один взрыв матерной бомбы, но я не намеревался доставить им это удовольствие. Я отправился туда добровольно, но только после того, как сказал: «Нет! Г-р-рр!», – а все, кто был в тот момент рядом, принялись меня уговаривать: «Нет, ты должен, все будет хорошо». Я понимал также, что, согласившись принять участие в передаче, могу вызвать недовольство некоторых членов группы, которые решат, будто я перетягиваю на себя одеяло. И так будет всегда, с этим ничего не поделать. Однако я думаю, что мне прекрасно удаются всякие открытые дискуссии. По-моему, я в них очень даже преуспеваю. Вы не получаете то, чего ожидаете, – вы должны ожидать лучшего, и это то, что даю вам я.

Я пришел в студию в довольно привлекательном красном шелковом костюме. Тогда у меня было два таких костюма, один красный, другой зеленый, оба сделаны нашим другом-дизайнером Кенни Макдональдом, который держал ателье на Кингс-Роуд. Мне очень понравился его подход к одежде. Ямайского происхождения парнишка, серьезный псих, жесткий и крепкий, и его одежда была оригинальной и очень продуманной. Все наши ранние визуальные послания исходили от Кенни: например, серый клетчатый костюм, который был на мне в видео «Public Image», одна из его работ. Он придумал красную шубу, которую раньше я частенько надевал и которую все считали халатом. Кенни также сшил мне белый костюм, в котором я был похож на белого медведя. Он придумывал очень забавные покрои из твида и тому подобное.

Во всяком случае, тот красный шелковый костюм отличался довольно разумным покроем, но был пошит из какой-то охеренно-крезанутой ткани. Ужасно смешно, просто супер. Кенни мне очень нравился, однако я слышал, что он уже много лет сидит в тюрьме. Но у нас есть терпение.

Ведущим «Жюри музыкального автомата» в то время был Ноэль Эдмондс[232] – мистер Снисходительность, подобострастный до кончиков ногтей, человек, из которого так и перла угодливость. То, что он творил, – низкопробное жульничество.

В жюри на той неделе была Джоан Коллинз – вообще-то кто она такая, чтобы рассказывать вам, что есть что в музыке? Кроме того, рядом со мной сидела Элейн Пейдж, с которой я, как ни странно, отлично поладил. Такие люди, как она, мне не враги, а вот претенциозные поп-дивы – да. Элейн поет в мюзиклах. С ней было очень весело. Она мне сказала: «Ты такой забавный, но ты прав!» Обожаю эту фразу. Элейн поняла, что там, откуда я вышел, люди реально относились весело ко всему этому, а не рассуждали с постными рожами о легкомыслии в поп-музыке.

Нужно было держать в руках маленький диск, с одной стороны которого была надпись «Хит!», а с другой – «Промах!», и показывать его нужной стороной после каждой песни, которую они нам ставили. Один раз я просто держал этот диск ребром – это не хит, но и не промах, есть как есть. А еще этот чертов тупой ведущий с бородкой очень ждал, что мне понравится одна пластинка, потому что она была выпущена моими мнимыми коллегами-панками, – какая-то вещь Siouxsie and the Banshees. «Ну уж нет, так не пойдет, я вам не штамп, я не собираюсь послушно следовать уготованной мне роли и делать то, чего от меня ждут, только потому, что они этого захотели. Я выражу свои истинные чувства, желаете вы того или нет». Мне кажется, это то, ради чего меня пригласили на шоу, и вы получили честный ответ.

В конце шоу предполагалось, что ты пожмешь всем руки и помашешь ладошкой на камеру – все это было заранее подготовлено. «Нет! Это фальшь, это вселенная Джоан Коллинз, а не моя». Я не стал обмениваться любезностями. Я сам себя подверг остракизму и покинул студию. Возможно, иногда я немного перегибаю палку, не соблюдая нормы, однако медленно, но верно это приносит свои плоды – после этого выпуска «Жюри музыкального автомата» вновь убрали на полку[233]. Хорошая работа, Джон!

Возможно, поэтому не было ничего удивительного в том, что следующий сингл Public Image Ltd «Memories»[234] в коммерческом плане не особо преуспел. Сама песня прыгает взад-вперед от одной текстуры звука к другой, как нам показалось, очень пронзительным образом – от ломкого звучания к теплому. Мне очень нравилась эта песня, но это не был хит, потому что «Memories» длится почти пять минут, и мы знали, что из-за этого композиция не попадет в эфир. Мы с Китом пришли к единодушному согласию по поводу песни: ни один из нас не знал, где ее сократить или что именно вырезать, да и какой в этом был бы смысл? Именно длина «Memories» передавала истинные эмоции. Нельзя убрать последнюю главу детективного романа только потому, что в нем прибавилось лишних двадцать пять страниц. Но тем не менее реальность такова, что это выкидывает вас