Sex Pistols. Гнев – это энергия: моя жизнь без купюр - Джон Лайдон

немного чересчур, когда твой лучший костюм, приберегаемый для подходящего момента, оказывается весь заляпан пятнами – и далеко не все они от пива, – и вот ты весь такой, будто в сене извалялся. Мог бы и в химчистку сдать! Дерзкая обезьяна, ха-ха.

«No Birds Do Sing»[237] – отсылка к стихотворению Китса «La Belle Dame sans Merci» (фр. «Безжалостная красавица»). «Ax, что мучит тебя, горемыка, / Что ты, бледный, скитаешься тут?»[238] – и так далее и тому подобное. Навязчивое, призрачное стихотворение, поэтому я решил адаптировать эту штуку о несчастной любви к жизни в пригороде. Довольно раздражающая песня, но попробуйте поживите в Тринге.

Не думаю, что кто-либо до того момента атаковал синтезаторы так, как это делали мы, чтобы создать столь напряженную атмосферу. «Careering»[239] – песня о проблемах в Северной Ирландии. Этнические разногласия наложились на религиозный бред, и все это позднее вылилось в бандитские разборки. Я не могу поддержать ни одну сторону, которая полагает, будто, убивая противников, она делает это ради общего дела. На мой взгляд, если ты кого-то убил, у тебя вообще нет никакого «общего дела».

В музыкальном плане песня должна была быть такой резкой, чтобы достичь своей цели – заставить слушателя осознать. Во всей этой католико-протестантской чепухе, с моей точки зрения, есть «бактерии» по «обоим берегам реки» – я не собираюсь делать выбор между двумя сторонами. Я не собираюсь спорить с людьми о том, какая «бактерия» лучше. В самом деле, все религиозно или политически окрашенные ситуации одинаково токсичны. И по ту, и по другую сторону имеют место грязные манипуляции, о которых последователи не вполне осведомлены, и люди должны об этом знать. Ты всегда должен знать, когда тебя используют.

Эта песня вызвала у меня много проблем в Ирландии, особенно на юге, где решили, что я не имею права оскорблять ИРА. Очень жаль. То же самое и с песней «Религия»: мне приписали прямые нападки на Католическую церковь, но, я думаю, это то, что просто необходимо было сделать. В жизни не должно быть священных и неприкасаемых предметов, потому что именно они приводят ко всем бедам. Вооруженные банды убийц никогда не получат моей поддержки. И они никогда не приведут к миру добра и счастья.

На Radio 4 я не мог вписать вокал в композицию, поэтому решил не петь вообще. Я вырезал свою часть, чтобы предоставить группе немного больше пространства. Я был более чем счастлив отбросить требование, будто ты должен петь на всем. Я же занимаюсь многими другими вещами, не только пою. Разного рода решения, связанные с записью, продюсерские штуки, я добавляю маленькие вставки здесь и там и все такое, так что это очень хорошая комбинация.

Мы хотели нарушать каждое правило, любой порядок. Это было все равно что запустить в магазин игрушек четырех детей, изголодавшихся по развлечениям. Мы хотели, чтобы от бас-гитары исходил самый глубокий рык, да такой, чтобы он почти разрывал ваши барабанные перепонки. Или то, что вы могли бы принять за какую-нибудь электронную примочку, на самом деле было обычным телевизором, записанным на двух дорожках, ускорявшихся и замедлявшихся. Все это довольно абстрактно, но и здесь всегда присутствовала танцевальная основа – хотя, как говорили мне многие мои друзья: «Тебе понадобится три ноги, чтобы танцевать под это, Джон!»

Каждый трек был из серии «быстренько разберись и жахни». Часто кому-то из нас приходилось играть на барабанах – Кит вставал за установку на «Poptones», а Уоббл на «Careering». Мне все это ужасно нравилось. Нравился страх. Это было похоже на огромный грузовик, несущийся с горы без тормозов. Мы надеялись, что в конце нас ждет подъем.

Вскоре после того, как в 1978 г. «Пистолз» распались, я поучаствовал в кастинге для фильма The Who «Квадрофения»[240], потому что меня об этом попросил Пит Таунсенд. Он хотел, чтобы я попробовался на главную роль, на которую в итоге взяли английского актера, этого крысиного персонажа с черными волосами, Фила Дэниелса[241]. Достаточно быстро выяснилось, что я не понравился менеджеру The Who, и они решили, что я не смогу выдержать весь процесс съемок. Откровенно говоря, они, вероятно, были, абсолютно правы, поскольку мне понадобился бы какой-то инструктаж или обучение, чтобы понять, как у них там все устроено со съемками, а я просто не был готов слушать что-либо от кого-либо.

На протяжении всей моей карьеры Пит Таунсенд всегда выказывал ко мне доброжелательное отношение и готовность помочь. Наши пути впервые пересеклись в самом начале существования Sex Pistols, когда мы писали демо в студии The Who. Мистер Таунсенд узнал, кто пользуется его оборудованием, и сказал: «Мы не будем брать с вас денег», – так что я испытываю к нему исключительно самое глубокое уважение. Он также сделал несколько одолжений для группы моего брата Джимми, 4» Be 2».

Пит Таунсенд один из тех недооцененных персонажей, о которых многие люди из музыкальных кругов – если бы они потрудились поделиться информацией – могли бы рассказать, что он часто делал все возможное, чтобы помочь, сохраняя при этом свое имя в тайне. Разрешал работать в студии, мог поговорить с тобой, обсудить песни, обратить внимание, если чего-то в них не хватает. Когда он рассказывал о The Who, возникало ощущение, будто ты сам являешься участником команды. Это было вовсе не типичное «А потом я…» – нет, он говорил с тобой от имени группы. Так что, встретив много лет спустя Роджера Долтри[242], я понял, что это первое, что у нас общего. «А, так вы были с Питом? О, бла-бла-бла-бла…» Так что у нас состоялась очень любопытная беседа.

Трудно дать этому точное определение, но тебя не покидает ощущение защиты и покровительства, если рядом Пит. Он всегда настроен благожелательно и непредубежденно, и даже если Пит не понимает твоих идей, он не будет вступать в споры. Поддержит даже в этом, очень по-отечески. Я знаю, что он тот, к кому я всегда мог бы обратиться, если бы захотел, но я существо независимое и не хочу решать проблемы таким образом. Однако я абсолютно уверен, что Пит всегда готов прийти на помощь. Он именно такой человек.

Во всяком случае, когда я был на пробах, все это снималось на пленку, и потом эти короткие кинозарисовки доставили на Гюнтер-Гроув – они прибыли в огромных металлических круглых коробках. Оказалось, что Дэйв Кроу, который в то время еще квартировал на Гюнтер-Гроув, знал компанию, производившую эти коробки в Британии, потому что их завод находился в Борхемвуде, где он