Принцесса крови - Дмитрий Агалаков

— В Вокулер, — сухо ответила девушка.

Наступил январь, и Жанна решила — ждать больше нельзя. Она знала это, так ей сказали. Зимой мало кто воюет, но весной все должно решиться. И к этой самой весне она должна быть у дофина в Бурже. За это время ей должны были поверить многие люди, которые поначалу обязательно примут ее за сумасшедшую. Опасной и полной горьких обид представлялась ей эта дорога. Но отказаться от нее она не могла.

— Повтори… — Жак д’Арк не поверил своим ушам.

Более всего его поразили даже не пожитки, а оружие, которое было приготовлено вместе с ними, — простенький меч, ножны для него и охотничий нож.

— Я же сказала — в Вокулер, к сиру де Бодрикуру.

Злость и раздражение ослепляющей силы подкатили к сердцу уже немолодого воина, он даже схватился рукой за шею.

— Зачем?!

— Ты знаешь — зачем! — обернулась к нему Жанна. — Орлеан в осаде, но только я могу помочь своему дофину. И Робер де Бодрикур не посмеет отказать мне — он даст мне солдат и отправит к Карлу Валуа. Так сказал мне Господь!

От ярости голова закружилась у Жака д’Арка. Все, что говорила Жаннета, было издевательством над ним, ее отцом, над здравым смыслом! Это был возмутительный бред и наваждение!

— Тебя уже однажды отправили домой, — тихо сказал он. — Хочешь еще раз испытать терпение капитана де Бодрикура?

— Теперь все будет иначе, — также тихо ответила девушка. — Дофин в опасности, и Робер де Бодрикур сделает так, как я ему скажу.

— Я не пущу тебя.

— Попробуй, — заворачивая в тряпку хлеб, еще тише сказала она.

— Я не пущу тебя, Жаннета! — вырвалось у него, да с такой силой, что почти тотчас на пороге появилась Изабелла де Вутон. О том, что Жанна готовится в путь, уже знал весь дом. — Слышишь меня?! — голос прогремел над самым ее ухом. Жак д’Арк едва сдерживался, чтобы не встряхнуть ее как следует.

— Не смей на меня кричать! — лицо вновь обернувшейся к нему Жанны было искажено гневом. Она не видела матери — только отца, человека, который никогда не понимал ее и не верил ей.

— Надо же! — Жак д’Арк хлопнул себя по бедрам. — Для меня ты все равно — моя дочь. И если нужно, я тебя отлуплю, и как следует! Как посоветовал Робер де Бодрикур, к которому ты собралась! Ясно?

— Только попробуй!

— Отлуплю! — еще ближе шагнул он к ней.

— Не посмеешь!

— Еще как посмею! Я выбью из тебя эту дурь! Сейчас и выбью!

Он хотел было ухватить ее за плечо, но она отпрянула, схватила со стола меч и отступила назад, держа сталь наготове.

— Не подходи! — вспыхнув, порывисто дыша, проговорила она, вытягивая оружие вперед. — Не подходи, или я тебя ударю!

Все знали, как ловко их Жаннета владеет мечом, и если она говорила, что может ударить, именно так и могло случиться на самом деле.

— Ты угрожаешь мне?! — он сжимал кулаки. — Угрожаешь — мне?!

— Не смей дотрагиваться до меня, — холодно сказала она. — Ты — жалкий крестьянин, а я — принцесса! Вы больше мне не ровня. Я знать вас не знаю. И не люблю вас. Не хочу больше любить…

Изабелла де Вутон, стоявшая в дверях, закрыла лицо руками. Если Жака д’Арка захлестнули гнев и ярость, как и Жанну, тут они друг друга стоили, то ее — отчаяние и боль.

— Да как же ты смеешь? — Жак д’Арк глаз не сводил с дочери. — Сколько лет мы нянчились с тобой, укладывали тебя спать, спасали от болезней, отдавали тебе все сердце… Как же ты смеешь? Как язык твой смог такое произнести? Твоя мать, королева, отказалась от тебя — отдала нам. И вот это — твоя благодарность?

Жанна порывисто дышала, рука с мечом уже опускалась вниз. Жак д’Арк не двигался с места. Неожиданно он обмяк; точно в одно мгновение лишившись сил, вымолвил:

— Ты — маленькая дрянь, Жанна… — Он посмотрел в ее глаза. — Если бы ты была моей дочерью, я бы утопил тебя своими руками.

— Но ведь я не твоя дочь, верно? — Жанна чувствовала, что смертельно оскорбила этого человека, нянчившего ее, спасавшего во время беды, даже ласкового и нежного — именно с ней, понимала, что теперь совершает глупость за глупостью, но остановиться не могла. Гордо подняв голову, она вопросительно добавила. — А ты — не мой отец?

— Ты не моя дочь, — согласился Жак д’Арк. — А я — не твой отец.

В груди Жанны больно сжималось сердце.

— Тогда и не тебе судить меня, — тихо сказала она.

Жак д’Арк кивнул:

— Не мне. — Он отвернулся. У самого порога оглянулся на дочь. — Ты и впрямь могла бы ударить меня мечом?

— Не знаю, — опуская глаза, ответила она.

Отец кивнул:

— Надеюсь, что Бог простит тебя.

Жак д’Арк вышел из ее комнаты. Очень много тишины было в эти секунды — тишины, от которой девушке хотелось плакать.

— Что ты наделала? — спросила Изабелла де Вутон. — Господи…

Жанна увидела лицо матери, и сердце ее оборвалось. Она оскорбила их, растоптала все двадцать лет жизни, наполненные их любовью к ней. Даже когда она видела погибающих односельчан от рук бургундцев, не так страшно было ее сердцу. Глаза Изабеллы де Вутон отчаянно блестели, слезы катились по щекам. «Господи, Господи…» — повторяла она. Жанна не могла этого вынести.

— Прости меня, — глядя на мать, неожиданно для себя самой сказала она. Это прозвучало так по-детски для человека, державшего в руке меч. — Прости, мама, прошу тебя…

— Отец сказал тебе — Бог простит, — ответила та и, опустив голову, тоже вышла из комнаты.

За порогом промелькнуло лицо любопытного Пьера. Ее восемнадцатилетний брат понял — в эти минуты случилось что-то плохое, непоправимое.

Жанна положила меч на стол, закрыла дверь. Сердце не переставало болеть. Больно и горько ей было. Губы девушки задрожали сами собой. Она всхлипнула один раз, другой и повалилась на кровать, сворачиваясь калачиком, даже не пытаясь сдержать слезы.

Интерлюдия

И вновь перед ней был Вокулер — грозный замок Робера де Бодрикура, хозяина здешних мест, хмурой тенью стоявший над холодным Маасом. Снег лежал на крышах крепостных башен, серое зимнее небо касалось острых шпилей. Народ суетился, в крепость въезжали повозки с провиантом. Много было солдат в эти дни в замке — Вокулер готовился к возможной войне.

Почти месяц Жанна прожила у Дюрана Лассара в Бюрей-Ле-Пти. Он приютил ее. В тот день, когда она ушла из дома, Жанна знала наверняка, что больше туда не вернется. Для нее открывалась одна дорога — во Францию, даже если никто там ее не ждал.

Надеясь на рыцарей Робера де Бодрикура — Новелонпона и Пуланжи, она рассчитывала вновь увидеться с капитаном кастелянства.