Игра престолов. Часть II - Джордж Мартин

Бран понял, что дрожит, пока мэйстер разворачивал бумагу.

– Что там? – спросил он, прижимая к себе брата.

– Ты знаешь, что там, мальчик, – сказала Оша, не без сочувствия в голосе. И опустила ладонь на его голову.

Мэйстер Лювин, невысокий седой мужчина с обагренным кровью рукавом серого шерстяного одеяния, не веря, глядел на них… В его ясных серых глазах блеснули слезы.

– Милорды, – обратился он к обоим сыновьям лорда Эддарда голосом хриплым и надломленным. – Нам необходимо найти каменотеса, который хорошо знал вашего отца…

Санса

В комнате в самом сердце крепости Мэйгора Санса провалилась во тьму.

Она задвинула занавески вокруг постели; засыпала, просыпалась рыдая, засыпала снова. А когда не могла спать, просто лежала под одеялом, сотрясаясь от горя. Слуги приходили и уходили, приносили еду, но она не могла даже видеть ее. Блюда ставили на стол под ее окном, где они нетронутые и портились, пока слуги вновь их не уносили.

Иногда ее одолевал свинцовый, лишенный видений сон, тогда она просыпалась еще более усталой. И все же это было лучшее время, ведь, когда ей снились сны, она видела отца. Во сне или наяву, она видела его; видела, как золотые плащи бросают его на мрамор, видела сира Илина, выступающего вперед и извлекающего меч из ножен на спине, видела тот момент… момент, когда… она хотела отвернуться, хотела, но ноги подвели ее и она упала на колени, но почему-то не смогла отвернуть голову. Все кричали и визжали вокруг, ее принц улыбнулся ей, он улыбнулся, и она почувствовала себя в безопасности, но только на мгновение, пока он не сказал эти слова, и ноги ее отца… это она помнила, его ноги, как они дернулись, когда сир Илин… когда меч…

«Быть может, я тоже умру», – сказала себе Санса, и мысль эта не показалась ей столь уж ужасной. Если она выбросится из окна, то все страдания окончатся, ну а потом певцы сложат песни о ее горе. Тело ее будет лежать на камнях внизу, разбитое и невинное, оно пристыдит всех тех, кто ее предал. Санса даже дошла до окна, открыла ставни, но тут отвага оставила ее, и, рыдая, она упала в постель.

Приносившие ей пищу служанки пытались завести с ней разговор, но она не отвечала. Однажды явился великий мэйстер Пицель со своими бутылочками и флакончиками, чтобы спросить, не заболела ли она. Он потрогал ее лоб, заставил раздеться и ощупал всю, пока служанка придерживала ее. Уходя, дал снадобье из трав и медовой воды и велел ей выпивать по глотку каждый вечер. Она выпила сразу все и провалилась в сон.

Ей снились шаги на лестнице башни, зловещее скрежетание кожи о камень, кто-то медленно поднимался к ее опочивальне, шаг за шагом. Она могла только сжаться в комок возле двери и прислушиваться, дрожа, пока он подступал все ближе и ближе. Она знала: это сир Илин Пейн идет за ней со Льдом в руке, идет забрать ее голову. Бежать было некуда, прятаться негде, дверь заложить нечем. Наконец шаги смолкли, и она поняла, что он прямо снаружи, стоит молчаливый со своими мертвыми глазами и длинным, покрытым рытвинами лицом. Тогда она поняла, что не одета. Она согнулась, пытаясь прикрыть себя руками, а дверь со скрипом начала открываться, пропуская острие двуручного меча.

Она проснулась со словами:

– Пожалуйста, пожалуйста, я буду хорошей, я буду хорошей, пожалуйста, не надо! – Но слушать было некому.

Когда за ней действительно пришли, Санса шагов не услышала. Дверь открыл Джоффри – не сир Илин, а мальчик, который был ее принцем. Свернувшись, она лежала в постели, шторы были задернуты, и ей трудно было сказать, полдень сейчас или полночь. Сначала она услышала, как хлопнула дверь. Затем занавеси ее кровати отодвинулись, и она прикрыла глаза ладонью, защищаясь от внезапного света, и увидела их, стоявших над ней.

– Сегодня днем ты посетишь меня при дворе, – проговорил Джоффри. – Умойся и оденься, как подобает моей невесте.

Рядом с ним стоял Сандор Клигейн в простом коричневом дублете и зеленой мантии, в утреннем свете его обожженное лицо было ужасно. Позади них замерли двое рыцарей Королевской гвардии в длинных белых атласных плащах.

Прикрывая себя, Санса натянула одеяло до подбородка.

– Нет, – прохныкала она. – Пожалуйста… оставьте меня.

– Если ты не встанешь и не оденешься сама, мой Пес сделает это за тебя, – сказал Джоффри. – Вставай!

– Я прошу вас, мой принц…

– Я теперь король. Пес, вынь ее из постели. – Сандор Клигейн обхватил Сансу за талию и вытащил из перины, пока она вяло сопротивлялась. Ее одеяло упало на пол. Под ним лишь тонкая ночная рубашка прикрывала наготу.

– Делай, как тебе велят, дитя, – сказал Клигейн. – Одевайся. – Он подтолкнул ее к шкафу – едва ли не с нежностью.

Санса попятилась от них.

– Я сделала все, о чем попросила меня королева, я написала письма, написала так, как она мне сказала. Ты обещал мне свою милость. Пожалуйста, отпусти меня домой! Я никого не предам, я буду хорошей, клянусь! Во мне нет крови предателя. Я только хочу домой. – Вспомнив про воспитание, она опустила голову. – Если вы не против, – договорила она слабым голосом.

– Я против, – ответил Джоффри. – Мать говорит, что я все еще должен жениться на тебе, так что ты останешься здесь и будешь послушной.

– Я не хочу выходить за тебя, – простонала Санса. – Ты отрубил моему отцу голову!

– Он был предателем, и я никогда не обещал пощадить его, но я обещал ему свою милость и проявил ее. Не будь он твоим отцом, я велел бы разорвать его на части или освежевать, но я подарил ему чистую смерть.

Санса глядела на Джоффри, словно увидев его впервые. На нем был расшитый львами, подбитый малиновый дублет и короткий золотой плащ с высоким воротником, который обрамлял его лицо. Санса удивилась тому, что он мог показаться ей красивым. Его губы были такие же мягкие и красные, как червяки, которых находят после дождя, а глаза тщеславные и жестокие.

– Ненавижу тебя, – прошептала она.

Лицо короля Джоффри отвердело.

– Мать моя утверждает, что королю не подобает бить жену. Сир Меррин!

Рыцарь оказался перед ней, прежде чем она успела что-нибудь сообразить; отбросив руку, которой она пыталась защитить лицо, он ударил ее по уху тыльной стороной руки, облаченной в перчатку. Санса не помнила, как потеряла сознание, но, очнувшись, обнаружила, что стоит на одном колене в тростнике. В голове ее звенело. Сир Меррин Трант стоял над ней, кровь обагрила костяшки его белой шелковой перчатки.

– Теперь будешь повиноваться или мне заставить его наказать тебя еще раз?

Ухо Сансы онемело. Она прикоснулась к нему, ощутив пальцами кровь.

– Я… как… как прикажете, милорд.

– Ваша светлость, – поправил ее Джоффри. – Я жду тебя при дворе. – Он повернулся и вышел.

Сир Меррин и сир Арис последовали за ним, но Сандор Клигейн задержался достаточно долго, чтобы грубо поднять ее на ноги.

– Пожалей себя, девочка, и дай ему то, что он хочет.

– А что… что он хочет? Пожалуйста, скажи мне!

– Он хочет, чтобы ты улыбалась, чтобы от тебя сладко пахло и чтобы ты была его дамой, – проскрежетал Пес. – Он хочет услышать те милые словечки, которым тебя научила септа. Он хочет, чтобы ты любила… и боялась его.

Когда Пес ушел, Санса снова опустилась на тростник и глядела на стену до тех пор, пока в опочивальню не вошли робко две ее служанки.

– Мне нужна горячая вода для ванны, прошу вас, – сказала она, – духи и пудра, чтобы спрятать синяк. – Правая сторона лица ее распухла и уже начинала болеть, но Санса знала, что Джоффри захочет, чтобы она выглядела красиво.

Горячая вода заставила ее вспомнить о Винтерфелле и тем принесла силу. Она не мылась с того дня, как умер отец, и удивилась тому, какой грязной сделалась вода. Девушки смыли кровь с ее лица, потерли спину, вымыли волосы и расчесывали, пока они не рассыпались густыми темно-рыжими завитушками. Санса не разговаривала с ними, только отдавала команды. Они были слугами Ланнистеров, а не ее, и она не доверяла им. Когда настала пора одеваться, Санса выбрала платье зеленого шелка, в котором была на турнире. Она вспомнила, как любезен был с ней Джофф той ночью на пиру. Быть может, оно и его заставит вспомнить, и он будет обращаться с ней помягче.

Пока ждала, она выпила бокал сливок и погрызла немного печенья, чтобы успокоить желудок. В середине дня за ней пришел сир Меррин в полном облачении: белой броне из эмалевых чешуек, украшенной золотом, в высоком шлеме с золотым гребнем в виде расходящихся солнечных лучей, поножах, горжете, перчатках, сапогах из сияющей стали; тяжелый шерстяной плащ скреплялся золотым львом. Забрало он поднял, и она теперь отлично видела эту мрачную физиономию: мешки под глазами, широкий угрюмый рот, ржавые волосы, тронутые сединой.