Блудное художество - Далия Трускиновская

– А как это у нее вышло, что Федот виноват?

– А черт ее знает, я ведь не видел, я тут по все дни… А Федот - тот рассказывал: сидит-де, на грязь эту размазанную глядит и толкует: вот-де тень как от строения, она к потере, и потеря в прошлом, а сейчас у нас справа петух с хвостом - вред, стало быть, был от мужского пола, а вокруг него все черточки, черточки - это, выходит, он, петух-то, вашими недругами окружен, за ним - ваших недругов превеликое множество…

– Так и толковала? - уточнила Феклушка, стараясь одновременно запомнить эти тонкости.

– Так она, проклятая, еще и лису в чашке углядела, а Федотово прозвание - Лисицын!

– Ахти мне! А кроме нее, хоть кто-то там видел ту лису?

– Говорю ж тебе - не было меня там! А знаю только, что тут же господа на Федота накинулись. А ему куда деваться? Был бы вольный… а он-то крепостной… Ну и выпороли, да так отделали - сами, поди, уже не рады…

– А скажи, дяденька, до того Софья Сергеевна у вас бывала? - полюбопытствовала Феклушка.

– Как не бывать! Я ж тебе толкую - чуть что, за ней на Ильинку посылают.

– И давно она у вас объявилась?

– Давно ли? Сразу после Троицы. А на что тебе?

– А на то, что никакая она не Софья Сергеевна! - выпалила Феклушка. - Ты, дядя, сговорись с домашними, и пусть иным разом кто-нибудь за ней тихонько пойдет!

Ей была уже в общих чертах ясна вся эта история.

Марфа имела в Зарядье такую репутацию, что надо б хуже, да не бывает. О том, что она втихомолку скупает краденое, а полиция смотрит на это сквозь пальцы, знали все, да молчали. Кому ж охота разом ссориться и с ворами, и с полицией? О том, что дает деньги под злодейский процент, тоже все знали - да как жрать нечего, поневоле к той же Марфе с последним перстеньком побежишь.

– А ты кто такова, коли такое про нее знаешь? - с неожиданной радостью спросил привратник.

Феклушка воспарила духом.

Ей всегда очень хотелось вызывать у людей восхищение. До сих пор это плохо удавалось. Но сейчас она глядела в лицо пожилого привратника - и видела на нем подлинную радость и даже преклонение.

– Кто я такова - это потом явится! Когда пропажа сыщется! - с превеликой гордостью объявила она. - А сыщется, помяни мое слово! И у твоего Федота господа еще прощения попросят!

План, созревший в Феклушкиной голове, был восхитительно прост: проследить за зловредной Марфой, куда она далее направит свои лживые и преступные стопы, а потом рассказать все Яшке. И коли выяснится, что Марфа трудится наводчицей, вызнавая, где что плохо лежит, а потом виноватя в краже совершенно посторонних людей, то пусть Яшка сам явится с этой милой новостью к господину Архарову! И помянет уж кстати, кто помогал в розыске. Из этого воспоследуют две пользы.

Первая - Феклушка наконец посчитается с Марфой за ее гадкий отзыв о своей образине.

Вторая - Яшка сказывал, коли кто доставляет полиции важные сведения, за то деньги платят. А деньги никогда не лишние.

При этом Феклушка начисто забыла, что дома у нее оставленные без присмотра детишки и тесто, которое скоро должно переполнить квашню и устремиться на волю.

Но придуманная по сему поводу поговорка «Замесила на дрожжах - не удержишь на вожжах» в равной мере применима теперь была и к тесту, и к Феклушке.

* * *

Дело о спущенном в колодец трупе разъяснилось удивительно быстро. Нашлись соседи, которые что-то видели, что-то слышали и немало поняли. Кто-то вспомнил, что кутеповская родня живет в Тайнинском. И, когда семейство в почти полном составе привезли в полицейскую контору, на свет явилась такая нелепая история.

Иван Карпович Кутепов, хороший мастеровой и человек богомольный, был очень зол на младшую дочку и на ее любовника. Когда выяснилось, что Афонька Гуляев прикормил дворового пса и исхитряется приходить к девке ночью, Кутепов и двое его старших устроили засаду. Торчали за сараем и в кустах чуть не до рассвета, думали уж, что проворонили. И наконец приметили человека в исподнем, пробиравшегося с весьма вороватым видом сквозь дикий малинник. Им были видны лишь белая рубаха и порты, но этого оказалось довольно - налетели, обрушились на страдальца, отволокли в погреб, особо не разглядывая образину. Тем более, что и волочить-то было недалеко, и скрючился Яшка от ударов так, что виден был лишь его затылок.

Заперев добычу, взволнованные Кутеповы стали решать, как именно они поступят - сведут ли любовника к начальству Воспитательного дома, или же призовут начальство сюда, чтобы при нем выпустить из подвала Афоньку в одном исподнем. Беседа шла у сарая, тут же стояла колода для рубки дров, в колоде торчал топор.

Афонька Гуляев сумел проникнуть к любовнице незамеченным. Находясь у нее в светлице, он услышал шум и затаился. Потом стало тихо, и он решил поскорее удирать - тем более, что сделалось уже довольно светло. Афонька выскочил в окошко и пошел вокруг дома к известной ему тайной дырке в заборе.

Увидев его, Кутеповы сперва остолбенели. Иван Карпович сам прилаживал тяжелый засов. Дикая мысль посетила семейство - не Афонька ходит по ночам к Лушке, а нечистая сила. Конечно же, для нечистой силы топор - невеликая угроза, но чем-то же надо обороняться. Кто выдернул топор из колоды и со страху треснул Афоньку по голове, было уже неважно - все трое хороши…

Потом они опомнились. Увидели, чего натворили. Решили бежать. Именно потому решили, что были люди, в сущности, неплохие, и от собственного злодейства перепугались безумно. Будь они иными - спустив тело в старый колодец, засыпали бы его и на все вопросы отговаривались незнанием, или же и вовсе скинули бы Афоньку в Москву-реку. Но страх одолел их, они разбудили хозяйку, Федору Мартыновну, кое-как собрали самое ценное имущество и, убегая, взяли с собой пса - не околел бы от голода. Таково было их волнение, что они даже не догадались поглядеть, не сидит ли кто в погребе. Таким образом Яшка оказался заперт на целые сутки. Благо он отыскал наощупь припасы - крынку сметаны, другую - с простоквашей, сухой провесной балык.

Архаров подивился тому, какая занятная вышла цепочка - если бы Яшка, выслеживая Марфу, не угодил в кутеповский погреб, если бы Феклушка не принесла его вещи в полицейскую контору, если бы у Федьки с Яшкой не возникла необходимость куда-то девать Феклушкиных детишек, не нашлись бы сын и дочка Тимофея Арсеньева.

И в эту цепочку загадочным образом вплелся Ванька Каин.

Архаров, прогоняя его из Москвы, внятно велел более тут не показываться. Ему казалось, что Каин все понял - не понять было просто невозможно.

И вот, почти год спустя, этот неугомонный мазурик снова прибыл.

Яшка два раза подряд описал, как он преследовал Марфиного гостя, как старался не попадаться ему на глаза, как гость обернулся. Архаров слушал, задавал вопросы, но они были уже ни к чему - все совпадало. На рассвете Каин принес Марфе какой-то предмет, а днем она прислала девку с золотой сухарницей. Каин всегда любил дорогие игрушки - Архаров от Марфы наслышался и о карете, обитой соболями, и об оранжерее с ананасами, единственной на всю Москву. Золотое художество, украденное во Франции, могло бы привлечь его внимание - да только для чего присылать сахарницу через Марфу в полицейскую контору?

Покинув архаровский кабинет, Яшка, имея немалый список неотложных дел, переоделся в простое мещанское платье и сперва поспешил в Зарядье - хотя он не имел семьи, но подозревал, что мать, вернувшись домой и не найдя там маленьких, должна быть близка к помешательству. Надо было скорее рассказать Феклушке, что ее дети оказались в полицейской конторе и за ними смотрит Марья Легобытова, наверняка ей хорошо известная.

Но Феклушкин дом стоял запертый. Соседка рассказала - супруг Феклушки, Федот Балуев, пришел с фабрики вечером, не нашел дома ни жены, ни детей, а одно лишь перекисшее тесто, ушедшее из квашни. Он напросился ужинать к соседям, а про Феклушку выразился так: поймает - убьет, поскольку где это видано - исчезать вместе с младенцами, не оставив мужу и сухой корки. Он полагал, что шалая супруга решила навестить свою тетку за Мясницкими воротами, да там и осталась. Не пошла же она с годовалым на руках да с четырехлетней дочкой, ухватившейся за юбку, перемигиваться с гарнизонными солдатами.

Озадаченный Скес уже был не рад, что они с Федькой сжалились над оставленными без присмотра ребятишками. Попросив соседку передать Феклушке, чтобы немедленно шла к храму Гребенской Богоматери, он ушел, надеясь, что приятельница разгадает загадку: это был, можно сказать, родной храм архаровцев, в двух шагах от полицейской конторы.

Архаров сводил и разводил в голове события то так, то этак. Ничего не получалось. А тут еще прямо в кабинет гости пожаловали, два молодых вертопраха - Тучков и Лопухин. С ними в последние дни Архаров даже у себя дома встретиться не мог - так дела его обременили.

– Тебе, сударь, угодно было свеженькое дельце посмотреть - изволь. Только что убийц изловили. Щербачов, неси сюда тетрадь, - приказал Архаров. Этим стремительным розыском можно было похвалиться.