История России IX – XVIII вв. - Владимир Моряков

В «Наказе» Екатерины II много сказано о вольности и равенстве «граждан». Однако вольность трактуется как некая абстрактная категория, а равенство – как равные обязанности подданных перед самодержавной властью. Российская императрица была озабочена укреплением самодержавной власти. Этому служило обоснование принципов неравного положения подданных в обществе. «Гражданское общество, как и всякая вещь, требует известного порядка. Надлежит тут быть одним, которые правят и повелевают, а другим, которые повинуются». Именно неравенство в обществе – основание покорности, «всеобщего послушания» самодержавной власти. Неравенство людей предопределено не только их особой ролью в политической жизни общества, но и различием их занятий. «Земледельцы живут в селах и деревнях и питают всякого состояния людей: и сей есть их жребий». Мещане живут в городах и занимаются ремеслами, торговлей, искусством и наукой. Дворянство стоит выше земледельцев и мещан. Оно пользуется различными преимуществами, потому что дворяне «добродетельнее других, а притом и заслугами отличались».

Именно добродетель и заслуги ведут к возведению во дворянство. Обязанностью дворян является военная служба, и они достигали дворянского достоинства верным служением Отечеству. Не менее важным занятием дворян названо в «Наказе» отправление правосудия. Военная и судейская служба – самые важные в государстве, говорится в тексте, а потому дворяне и ставятся на высшую ступень общественной иерархии. Привилегированное положение дворянства, отмечала Екатерина II, зависит не только от их любви к Отечеству, добросовестности в службе, но и от послушания и верности государю. Таким образом, дворянам недвусмысленно объяснялось, что их положение всецело даровано им самодержавной властью за выполнение важных для развития государства обязанностей.

В «Наказе» утверждалась правомерность существования сословного строя и закрепления за сословиями определенных прав. В государстве, где есть «деление между особами, там есть также и преимущества особам, законами учрежденные». В соответствии с этими преимуществами каждое сословие занимает определенное место в обществе. На самом верху находятся дворяне, далее идет «средний род» людей (они также должны любить Отечество, быть верными и послушными государю, добронравными и трудолюбивыми). И самую последнюю ступень занимают люди «низкого рода», которые должны повиноваться, и государь должен «состояние сих подвластных облегчать, сколько здравое рассуждение дозволяет». Уравнения в состоянии различных сословий быть не может, потому что, когда «вкоренится умствование равенства до самой крайности дошедшего и когда всяк хочет быть равен тому, который законом учрежден быть над ним начальником», государство может разрушиться, ибо будут повреждены сами его основания.

Единственное равенство, возможное в государстве, по мысли Екатерины II, это равенство перед уголовно-правовыми законами. Императрица в «Наказе» прямо говорит, что «равенство граждан состоит в том, чтобы все подвержены были тем же законам». Казалось бы, она принимает просветительский тезис о правовом равенстве, которое предполагает равное применение законов по отношению к каждому члену общества независимо от его положения.

Однако российская императрица вовсе не предполагала такого понимания. Она отстаивала положение о том, что «различие чинов, поколения, состояния людей, установленные в единоначальном правлении, влечет за собой часто многия разделения в существе имения; а законы, относимые к установлению сея державы, могут умножить число сих разделений». Императрица обращает особое внимание на привилегии, даруемые отдельным сословиям. «Преимущество особенное, – развивает она свою мысль, – законами утверждаемое, которое меньше всех прочих отягощает общество, есть сие: судиться перед одним правительством предпочтительнее, нежели перед другим».

Политическая теория императрицы в «Наказе» доходила до уровня практического руководства, а практическая деятельность в ее исполнении поднималась до высот ее теории.

Одним из самых крупных мероприятий просвещенного абсолютизма был созыв Уложенной комиссии. По прошествии пяти лет после воцарения императрица решила созвать выборных от различных сословий для выработки общего, удовлетворяющего всех подданных закона. Созыв комиссии был со стороны власти приглашением различным представителям сословий (кроме крепостных крестьян) к политическому диалогу и сотрудничеству.

Депутаты Уложенной комиссии выбирались по всей стране. Выборы депутатов предусматривали составление наказов от их избирателей. Внешне представительство выглядело всесословным, но это было не так. Не участвовали в работе комиссии помещичьи крестьяне, дворцовые, экономические крестьяне, крестьянство Прибалтики, Дона, Украины. Из крестьянства в комиссии были представлены черносошные крестьяне и однодворцы, соответственно имевшие 43 и 23 депутатских места (12 % от всех депутатских мест). 45 мест имело казачество, 50 мест имели депутаты от «инородцев», не знавшие русского языка. От дворянства и городов было избрано 424 депутата, представляющих 4 % населения страны, а 93 % населения России составляли крестьяне. Ведущую роль в комиссии играли дворяне. 45 % депутатов были потомственными или личными дворянами, что и определило дворянский характер работы Уложенной комиссии.

Наказы крестьян и однодворцев были полны жалоб на бесправие и произвол властей, тяжесть налогов и повинностей, малоземелье, ограничение крестьянской торговли, захваты крестьянских земель дворянами.

Дворяне в своих наказах жаловались на побеги крестьян, воровство и разбой. Они хотели и требовали увеличения привилегий в торговле и промышленном деле, дворянского самоуправления, выборного дворянского суда, усиления власти над крестьянами, увеличения своей роли в органах местного управления.

В городских наказах в большинстве своем были отражены сословные интересы купцов. В противовес дворянам они требовали предоставления купцам монопольного права на занятия торговлей и промышленностью. Купцы требовали разрешить им использовать крепостной труд на мануфактурах и покупать крепостных крестьян, освободить их от рекрутчины, телесных наказаний, несения многочисленных служб и повинностей.

Работа Уложенной комиссии началась с торжественного ее открытия 30 июля 1767 г. в Москве. Был избран маршал (председатель) комиссии. Им стал генерал-аншеф А. И. Бибиков, отличившийся вместе с князем Вяземским жестоким подавлением восстаний приписных крестьян на уральских заводах. В самые первые дни работы Уложенной комиссии депутаты преподнесли Екатерине II титул «Великой и Премудрой Матери Отечества». Тем самым русское дворянство признало Екатерину II законной монархиней и подлинной наследницей Петра I, имевшего титулы Великого и Отца Отечества. Екатерина почувствовала, что позиции ее еще более упрочились.

Большое собрание Уложенной комиссии действовало до 12 января 1769 г. Было проведено 203 заседания, где был рассмотрен ряд законодательных вопросов. Неожиданно для Екатерины II и ее окружения в комиссии разгорелась дискуссия по крестьянскому вопросу. Обсуждение этого вопроса приняло острый характер, когда 7 апреля 1768 г. началось рассмотрение указов о беглых крестьянах, в которых планировалось ужесточение наказаний за бегство и укрывательство беглых, чего неустанно требовали дворяне. В ходе обсуждения прозвучало 58 выступлений депутатов антикрепостнической направленности. Они выражали интересы и нужды крестьянства.

Дворяне Г. Коробьин и Я. Козельский, крестьяне И. Чупров и И. Жеребцов, казак А. Аалейников, однодворец А. Маслов и др. в своих выступлениях утверждали, что причиной бегства крестьян являются помещики, заставляющие их практически каждый день быть на господской работе. Депутаты в своих выступлениях показали бедственное положение крестьян, выразили их нужды и чаяния, говорили о необходимости предоставить им права собственности на движимое и недвижимое имущество, в том числе и на землю. Они доказывали, что крепостное право – главная причина разорения, нищеты и невежества крестьян, и, стараясь улучшить и облегчить их положение, предлагали ограничить и регламентировать крестьянские повинности. На заседаниях комиссии прозвучала мысль о необходимости конфискации крестьянских наделов и крестьян у помещиков, ликвидации помещичьей власти над крестьянским имуществом и личностью крестьянина (А. Маслов).

Несогласие с тем, что основной причиной массовых крестьянских побегов было отягощение крестьян помещичьими работами, высказывали дворянские депутаты Б. Глазов, М. Щербатов, П. Степанов, А. Протасов, А. Похвиснев, Г. Бровцын и др., желавшие не только сохранения крепостного права, но и его укрепления. Бегство крестьян, утверждали они, всегда в убыток не самим крестьянам, а прежде всего их владельцам, которые вынуждены платить за них всякие государственные поборы. Крестьяне бегут вовсе не от плохой жизни, а от собственного пьянства и лености, воровства и разбоя. Пороки, им присущие, «всевают всякого рода зло в них». Имея пороки, «люди должны неотменно искать убежище, где безопаснее и свободнее злым намерениям своим последовать могли, и, следуя единственно худой склонности, безрассудно оставляют дома свои, кои леностью и беспутством их совсем разорены, промотаны, бегут от господ своих, коих они непорядками своими раздражали», бегут от справедливого гнева помещиков. Мысль о том, что владельцы обременяют и разоряют крестьян и государство, для сторонников крепостного права была неприемлема.