Гугеноты - Владимир Москалев

Но не такою была дочь флорентийского банкира, чтобы так просто сдать свои позиции. И, устремив полный ненависти взгляд в окно, на закат солнца, туда, где простирался далеко на запад густой Булонский лес, она, сощурив глаза, прошипела, как змея, готовящаяся к нападению:

— Наша борьба не окончена, господа вожди! Мы еще поквитаемся с вами.

Однако Екатерина Медичи не учла осторожности и предприимчивости мадам Д'Этамп, высказавшей свои соображения по этому поводу той же ночью под крышей ее замка. Следствием этого явилось неожиданное бегство из Лувра королевы Наваррской. Причем сделал она это так ловко, что королева-мать долго не могла поверить в случившееся. Когда же до нее дошло, оказалось поздно: беглянку с сыном было уже не догнать. Точь-в-точь, как три года назад.

Вслед за этим однажды поутру из дворца исчезли Колиньи и Конде. Адмирал заперся в Орлеане со своим семейством, а Конде подался в Ла-Рошель, эту обитель гугенотов. Что касается Матиньона, то он, горестно вздохнув по поводу их расставания, сказал:

— Мой принц, с этих пор вы уж не столь нуждаетесь во мне, как раньше, а потому позвольте мне покинуть вас и уехать в замок к герцогине. Клянусь колпаком Кальвина, госпожа Д'Этамп будет рада моему приезду: прощаясь, она улыбалась мне так обворожительно! У нас с ней будет о чем поболтать долгими зимними вечерами в объятиях друг друга, невзирая на то, что эта дама на целых двадцать лет старше меня.

— А если она откажет тебе? — с улыбкой спросил принц.

— Что ж, тогда старый хромой пьяница Матиньон вновь вернется в объятия вашего высочества.

И они от души обнялись.

Матиньон сразу же вскочил на коня и исчез. Но принц Конде так и не дождался своего верного приятеля. И справедливо решил, что герцогиня Д'Этамп в свои шестьдесят лет все еще осталась желанной и любящей женщиной. Решив так, он из Ла-Рошели перебрался в замок Валери, который подарила ему влюбленная в него без памяти маршальша де Сент-Андре.

Глава 2

Нищий с паперти церкви Сент-Андре

Это случилось в начале января, в День Трех королей[73]. Поздним вечером какой-то нищий оборванец стоял у паперти церкви Сент-Андре и печально глядел на редких прохожих, равнодушно шагающих мимо, торопясь поскорее укрыться в своих домах от непогоды, а также от грабителей, поджидающих запоздалого путника на любой из улиц.

Было холодно как никогда. Резкими порывами стремительно налетал ветер, гнавший мелкие колючие снежинки, которые безжалостно били по лицу и холодными каплями стекали под одежду. Такая погода в Париже — явление вполне типичное для января.

Лохмотья давно уже не грели нищего, и он, стуча зубами от холода, тщетно пытался просить милостыню. Но никто ничего не подавал ему. От отчаяния голос его слабел, а голова и протянутая рука опускались все ниже.

На площади перед церковью в месте схождения четырех улиц стояло пять ночных фонарей, один из них — прямо над головой нищего.

С башни Дворца Правосудия послышался бой часов. Через мгновение вновь воцарилась тишина. Огни в домах гасли один за другим, только в окнах особняка де Ту, что стоял напротив, все еще горел свет. Нищий посмотрел на эти окна, и горькая улыбка тронула его губы. Глаза его то ли от холода, то ли от каких-то невеселых воспоминаний увлажнились, из них выкатилась слеза и побежала по щеке. И тут нищий увидел человека, шагавшего по направлению к нему со стороны площади Сен-Мишель. Человек был закутан в плащ, голову прикрывал объемный берет. Прохожий, видимо, торопился: смотрел не по сторонам, а себе под ноги. Нищий хотел, было, жалобным голосом напомнить ему о своем существовании, как вдруг тот остановился, поднял голову и полез рукой в кошель, висящий у пояса. Это было неслыханной удачей, однако из последних сил нищий попробовал поднять руку, но не смог: она тут же безжизненно повисла. Бедняга тяжело вздохнул. Тогда прохожий взял его холодную руку в свои теплые ладони и вложил в нее несколько монет. Нищий посмотрел в его лицо, едва освещенное уличным фонарем, и негромко произнес:

— Да продлит Христос ваши дни, господин. Я помолюсь за вас Деве Марии.

— Помолись лучше Мадонне, — ответил прохожий и собрался продолжить путь, но неожиданно нищий загородил дорогу.

— Сударь, если вы направляетесь в сторону улицы Д'Эсперон, умоляю вас не делать этого.

Незнакомец удивленно поднял брови:

— Это еще почему?

— Там, на углу, стоят три подозрительных человека. Это могут быть грабители или, еще хуже, убийцы.

Прохожий задумался.

— Давно ты их видел? — спросил он.

— Около четверти часа тому назад. Мне показалось, они кого-то ждут.

— Как они выглядят?

— Они дворяне, у каждого под плащом шпага. Лиц не видно: шляпы глубоко надвинуты на глаза.

— Успокойся, приятель, — хриплым голосом с итальянским акцентом ответил незнакомец. — Мне это не грозит. Будь они простыми грабителями, они не стали бы так одеваться, а коли это знатные господа, им ни к чему заниматься моей скромной особой. Видимо, они ждут добычу пожирнее. Но все равно спасибо за предупреждение, я буду осторожен.

— Да поможет Бог смелому, — ответил нищий вслед удаляющемуся прохожему и, когда тот отошел уже на десяток шагов, негромко проговорил, глядя в спину незнакомцу: — Но, черт возьми!.. Или мне изменяют мои глаза, или это был сам…

В это время со стороны улицы Пупе послышались голоса. Из дверей особняка де Ту вышли трое: двое мужчин и одна женщина. Они остановились, видимо, поджидая еще кого-то. До них было всего около двадцати шагов; по их богатым одеждам и манерам нетрудно было догадаться, что это знатные господа. Разгоряченные только что проведенным веселым ужином в кругу друзей, они шумно обсуждали это мероприятие.

Нищий быстро пересек маленькую площадь и, приблизившись к ним, склонился в поклоне.

— Ты хочешь милостыню, приятель? — спросил один из них. — Что ж, ты выбрал подходящий момент, сегодня мы с друзьями в добром расположении духа. Говорят, если на улице первым тебя встретит убогий и обездоленный, это добрый знак, но только после того, как ты дашь ему монету. Не правда ли, Клод?

— Святая правда, Франсуа, — согласился его товарищ, — а потому было бы грехом отказать бедняге.

— Вот тебе деньги, — проговорил первый, — закажи себе хороший ужин с вином и помолись за здоровье хозяев этого дома. Кстати, тебе еще останется на добрую теплую куртку. — И он протянул горсть монет.

Нищий посмотрел на них и неожиданно произнес:

— Прошу прощения у ваших милостей, но я подошел к вам совсем не за этим.

— Ба! Вы посмотрите на этого бродягу! — воскликнула дама. — Да он богаче самого короля, раз не желает брать предложенных ему денег!

— Боюсь, на эти деньги не купить жизнь человека, которого убьют самое большее через три минуты, — произнес тихо нищий.

— Что ты такое говоришь! — воскликнул Франсуа, пряча деньги. — Кого это здесь собираются убить? Уж не меня ли? — И он расхохотался.

— Нет, — ответил нищий.

— Кого же? Клод, быть может, тебя или вас, Луиза?

— Речь идет о человеке, который только что направился в сторону перекрестка с улицей Д'Эсперон. Там его ждут наемные убийцы. Их трое, я видел их.

— Черт возьми, дело, кажется, принимает нешуточный оборот, — проговорил Клод. — Уверен ли ты, что они ждали именно его?

— Человек этот итальянец и притом непростой. Тот, кто спасет ему жизнь, окажется его должником…

— Наоборот, приятель, — поправил его Клод. — Но, как бы там ни было, а этот малый здраво рассуждает, если только все это не уловка, чтобы затащить нас в ловушку, специально для этого подстроенную.

Дама презрительно фыркнула:

— Фи! Итальянец! Кому была охота рисковать жизнью ради какого-то иноземца.

— Кем бы он ни был, но если дело касается жизни этого бедняги, то я готов помочь, — воскликнул Франсуа, — а там будь что будет. Если это окажется ловушкой, что ж, я с удовольствием поработаю своей шпагой, расписывая их разбойничьи физиономии, а заодно обрежу и твои уши, приятель, ибо ты окажешься соучастником.

— Скорее, сударь! — поторопил нищий. — Слышите, они уже дерутся!

Действительно, невдалеке послышался звон оружия и крики.

— Я пойду с тобой, Франсуа, — внезапно заявил Клод, у которого, едва он услышал шум битвы, раздулись ноздри, как у охотничьего пса, почуявшего зверя.

— Нет, Клод, ты останешься с дамами. Сейчас выйдет госпожа Сюржер. Не оставлять же их одних на улице без охраны!

— В таком случае я отведу Луизу обратно в дом, а сам вскоре присоединюсь к тебе.

— Тогда догоняй, Клод. — И Франсуа помчался вниз по улице, туда, откуда раздавался звон оружия.

Он подоспел как раз вовремя.