Предупреждение Эмблера - Роберт Ладлэм

— Ты разговаривал с By Цзингу, коллегой Сяо?

— Никто, похоже, не знает, где его искать. — Экономист с натугой сглотнул.

— Как же так?

Ван Цай потряс головой.

— Повторяю, никто ничего не знает. Я уже со всеми переговорил. Всем хотелось бы считать, что смерть Сяо досадная случайность. И никто не может в это поверить. — Он провел ладонью по густым, обильно тронутым сединой волосам.

— Пора бы заняться поисками By Цзингу, а то, боюсь, будет поздно, — тихо сказал старик.

Внешне Ван Цай еще сохранял спокойствие, но в глазах уже металась тревога.

— Кто отвечает за безопасность Ли Аня?

— Ты не хуже меня знаешь, кто, — ответил тот, кого называли хитрым крестьянином.

Экономист на мгновение закрыл глаза.

— Значит, военные.

— Да, специальная команда, подчиняющаяся непосредственно армейскому руководству. Везде одно и то же.

Взгляд Ван Цая пробежал по стенам просторного кабинета, по фасаду Императорского дворца за окном. Двери, стены, ворота, решетки — для чего они? От чего они защищают? Или уже не защищают, а стерегут?

— Я поговорю с генералом, обеспечивающим охрану делегации. — Ван Цай положил руки на стол. — Постараюсь убедить его лично. Многие из военных — честные, достойные люди, независимо от политических взглядов.

Через несколько минут он связался с тем, кто в данный момент обеспечивал безопасность лидера Китая. Ван Цай не стал скрывать своей тревоги, признав, что опасения за судьбу Председателя еще не получили достоверного подтверждения, и попросил передать Ли Аню срочное сообщение.

— На этот счет можете не беспокоиться. — Генерал говорил на мандаринском с сильным акцентом, выдававшим в нем уроженца северных провинций. — Для меня нет ничего важнее, чем безопасность Председателя Ли Аня.

— Я лишь прошу учесть, что все мы, работающие с Ли Анем, крайне обеспокоены, — повторил в конце разговора экономист.

— Полностью с вами согласен, — ответил генерал Лам. — Как говорят в моей деревне, правый глаз, левый глаз. Безопасность нашего любимого руководителя — для меня первейший из приоритетов.

Глава 28

Кладбище Пер-Лашез был открыто в начале девятнадцатого века и названо по имени исповедника Людовика XIV, отца Лашеза. Теперь на нем покоится прах таких легендарных личностей, как Колетт, Джим Моррисон, Марсель Пруст, Оскар Уайльд, Сара Бернар, Эдит Пиаф, Шопен, Бальзак, Коро, Гертруда Стайн, Амадео Модильяни, Стефан Граппелли, Делакруа, Айседора Дункан. Посмертный стиль богатых и знаменитых, подумал Эмблер, входя на его территорию.

Занимающее площадь более ста акров, кладбище покрыто сетью мощеных дорожек. Зимой оно больше всего напоминает некий питомник каменных плит.

Он посмотрел на часы. Встречу назначили на 5.10. В Париже в это время года солнце садится около половины шестого. Дневной свет быстро тускнел. Эмблер поежился — не только от холода. Никогда не соглашайтесь на встречу в месте, выбранном другой стороной. Одно из основных правил оперативной работы. Но в данном случае у него не было выбора. Он не мог выпустить из рук единственную нить.

Согласно карте, кладбище Пер-Лашез разделено на девяносто семь участков, своего рода миниатюрных графств, но основные маршруты имеют свои названия, так что заблудиться здесь нелегко. Поправив черный рюкзак, Эмблер прошел по авеню Сиркюлер, внешней кольцевой дорожке, до ее пересечения с авеню Шапель, а потом свернул налево, на авеню Фейан. Дорожки и тропинки, напоминающие маленькие домики-мавзолеи и надгробия, делали кладбище похожим на игрушечный городок. Городок мертвых. Некоторые могильные памятники были вытесаны из красного гранита, другие из светлого песчаника, третьи из травертина, четвертые из мрамора. Наступающие сумерки лишь усиливали общее безрадостное, гнетущее впечатление.

Эмблер не сразу направился к указанному в сообщении пункту, а прежде обошел его по периметру. Деревьев было много, но, голые в эту пору, они не могли служить укрытием. Если люди Фентона и скрываются где-то поблизости, то скорее всего за надгробиями. Впрочем, они могли рассредоточиться и смешаться с туристами и обычными посетителями, которых, несмотря на поздний час, здесь было немало.

Подойдя к ближайшей скамейке — выкрашенным зеленой краской стальным полосам, — Эмблер незаметным движением сбросил с плеча и сунул под нее рюкзак. Отошел в сторону. Постоял, посматривая по сторонам, за высоким надгробием. Потом скрылся в туалете, где быстро снял куртку и переоделся в свитер. Выйдя, обогнул туалет и укрылся за десятифутовым памятником некоему Габриэлю Лалли, откуда можно было вести наблюдение, оставаясь незамеченным.

Не прошло и шестидесяти секунд, как парень в джинсах, коричневой кожаной куртке и черной рубашке лениво опустился на скамейку, зевнул, медленно поднялся и беззаботно двинулся дальше по дорожке. Рюкзака на прежнем месте уже не было.

Молодой человек в кожаной куртке — несомненно, один из так называемых «сторожей» — сделал именно то, на что и рассчитывал Эмблер, проявив при этом удивительную ловкость и четкость движений. Ведя наблюдение за «объектом», они заметили, что он оставил под скамейкой рюкзак, и, руководствуясь соображениями безопасности, решили его забрать.

В данном случае птичка клюнула на приманку, то, что на языке профессионалов называлось «птичьим кормом». Назначение приманки — привлечь внимание агентов противника, заставить их проявить себя. То, что с ними сыграли шутку, они поймут сразу же, как только, открыв рюкзак, обнаружат пакетик с семечками подсолнуха и просом.

Выявив одного из «сторожей», Эмблер решил проследить за ним и выяснить, приведет ли он к другим.

Изменив внешность — теперь на нем были джинсы и серый свитер, а лицо наполовину скрывали массивные очки с обычными стеклами, — он двинулся по мощеной дорожке. Снятая и плотно свернутая одежда лежала в свисавшей с плеча маленькой нейлоновой сумке на «молнии». Самый обычный, ничем не примечательный посетитель.

По крайней мере, он на это надеялся.

Держась на расстоянии в двенадцать ярдов от парня в коричневой куртке, Эмблер проследовал за ним к небольшой площадке, заполненной туристами, гуляющими, почитателями усопших гениев и просто любопытными бездельниками из местных. Не останавливаясь, но и не выказывая спешки, молодой человек прошел мимо собравшейся толпы. Время от времени он посматривал по сторонам, но даже профессионал вряд ли заметил бы, что взгляд его не так уж и рассеян, что, скользнув равнодушно по лицам, он на долю секунды остановился сначала на крупной женщине слева, потом на невысоком, тщедушном мужчине справа. Эмблер, однако, заметил. Эти двое были из той же команды. Он присмотрелся к женщине. Жидкие, мышиного цвета короткие волосы, джинсовая куртка с подстежкой. Как и многие посетители, она принесла с собой бумагу и угольные карандаши, чтобы срисовывать выбитые на надгробных плитах эпитафии. Но могилы ее не интересовали; глаза бегали из стороны в сторону, замечая все, кроме камней.

То же относилось и к тщедушному на вид типу с длинными, темными, разделенными прямым пробором и засаленными на концах волосами. Поправляя время от времени сползающие наушники, мужчина покачивал головой, как будто в такт звучащей в них музыке, но Эмблер знал, что слушает он не музыку, а инструкции, передаваемые по радио. Женщина же с мышиными волосами действует в паре с ним и следует его указаниям.

Дойдя до следующей площадки, Эмблер ощутил неприятное покалывание в затылке.

Их было больше, чем трое.

Он знал это наверняка. Понял по одному лишь взгляду — слишком внимательному для обычного прохожего, слишком быстро ушедшему в сторону. Понял по мимолетному зрительному контакту между двумя вроде бы незнакомыми друг с другом и принадлежащими к разным слоям людьми.

Эмблер как будто проник в некий социальный организм — внешне аморфное сборище людей, соединенных незримыми нитями, за которые дергал невидимый кукловод.

По коже поползли мурашки. Он не удивился бы, обнаружив на месте небольшую группу переодетых в штатское оперативников — государственный чиновник столь высокого ранга, как заместитель госсекретаря, не мог появиться без надежной охраны.

Но здесь все было не так; само размещение агентов не соответствовало характеру согласованной встречи. Во-первых, их было слишком много. Во-вторых, позиции, которые они занимали, указывали не на готовность к отражению возможного нападения, а на спланированный активный маневр. Просматривающаяся схема была знакома — именно так действовал бы и он сам, если бы имел задание захватить или уничтожить «объект».

Ему вдруг стало не по себе. Нужно что-то придумать. Но сначала сосредоточиться. Парень в кожаной куртке уже передал рюкзак двум мрачным типам в темных пальто, которые поспешно удалились, по всей вероятности, к припаркованной поблизости машине.